Будь ты хоть самым умелым воином, а количество в большинстве случаев всегда превосходит качество. Вот и сейчас, израсходовав все свои волшебные запасы чар, он стал заметно сдавать, пропуская удар-другой, каждый из которых вполне мог стать смертельным.
Он захромал: один из щенков таки достал его, лишившись половины морды.
— Черт! — я сплюнул и поспешил на помощь, смешно похрустывая коркой на коже.
Вдвоем мы встали спина к спине.
Кхм, я говорил, что у обитателей сей прелестнейшего места напрочь отсутствует интеллект? Так вот вместо того чтобы тупо бежать, они продолжали переть прямо на нас, но каждый позорно подыхал у наших ног.
— Никогда не думал, что буду сражаться бок о бок с таким человеком, как ты, — между делом пробормотал я, перекрикивая рев зверей. Лицо было залито кровью.
— Это из-за того, что я охочусь на вас?
— Нет, просто ты до ужаса пресный и скучный просто жуть! Как ты живешь вообще, а?
Он хряпнул навершием сунувшуюся к нам морду, а потом играючи перерезал ей горло, слегка припадая на правое колено.
Руки кошмарно саднили. Такое чувство, что еще чуть-чуть, и они попросту оторвутся от тела…
— Вот так, — ответил он.
Я вытянул двумя пальцами флягу, откупорил ее и навернул грамм пятьдесят, ощущая, как по горлу разливается тепло.
Внезапно надо мной пролетела лапища. Я присел. Ударил и только потом вспомнил, что в правой-то руке у меня вовсе не меч!
— Отдай, падла!
Но гоняться за флягой, исчезнувшей вместе с кончиком моего ногтя в пасти Волка все равно бесполезно, так что я убил это безжалостное чудище и на том успокоился.
Вот их осталось уже меньше дюжины.
— Прикрой меня, я все закончу!
— Заметано!
Охотник пригнулся. Я выхватил у него из рук второй меч и продолжил из последних сил отбиваться от визжащих псов. Черт возьми, а ведь мы это сделали! В заднице я видал эти высшие цели, но мы ведь реально выжили! Похоже, сам Холхост сегодня прикрывает мою пятую точку.
Даже один меч для меня — уже слишком, что уж говорить о двух. Поэтому же через десять секунд я сдулся и пропустил сразу три удара и едва сохранил голову, уклонившись от блеснувших капающей на землю слюной клыков.
— Быстрее!
— Уже!
Охотник поднял руку с кольцом вверх и выкрикнул два непонятных мне слова на каком-то ломанном гортанном языке, и в следующий миг по берегу разнеслась волна чистого жара.
Не было огня, не было никаких молний и прочих фокусов, только разрушительная первозданная магия во всей своей красе.
На секунду Волки застыли. Никто из нас не понимал, что произошло, а потом… потом они попросту обратились в прах.
— Ну, мужик, ты даешь… — изумленно пробормотал я.
— Ага.
Он накренился вбок. Я подхватил его под руку и помог удержаться на ногах. Ему еще повезло, что он нашел себе такую полезную безделушку, иначе точно бы валялся тут рядышком в виде такой омерзительной и удручающе серой жидкой слизи.
— Уходим?
— Ага, — снова кивнул он головой, едва ворочая языком.
А что делать? Оставаться тут опасно: мало ли, кто еще сбежится на этот грохот, а мне лично жить еще хотелось, поэтому мы поперли в ту сторону, откуда пришли.
Эх, еще с девчонкой объясняться. Тоже мне, женушка, были-и-ин!
— Слушай, — мы тем временем обходили рухнувший мост и шли в сторону его брата-близнеца в нескольких сотнях метрах дальше, — ты ведь можешь меня бросить здесь. Или убить.
— О, а я об этом не думал…
— Хм. Так все-таки убьешь?
— Зачем?
— Не знаю. Подстраховка, избавление от врагов?
Вообще не в моих правилах дарить кому-то жизнь. Если мой соперник безоружный и представляет серьезную опасность, я его убью. Если он лежит на полу и молит о прошении, я его добью. И нет исключения из этих правил, потому что смерть в таких делах — единственно верный выход.
— Да не, я к тебе уже привык. При всем при том, ты мне задолжал, охотничек, а я так просто не прощаю. Я обидчивый, ты от меня хрена с два отделаешься.
Конечно, я врал. Мне лишь бы отвязаться от него и укатить на какой-нибудь далекий юг, где с одной стороны красуются заснеженные шапки высоких горных хребтов, разделяющих сушу и море, а с другой простираются огромные зеленые поля, полные пасущегося на них скота и великолепных виноградников. Эх, как представлю вкус тамошнего вина, так сразу слюнки текут!
Охотник усмехнулся, а потом вдруг ткнул меня пальцем в лоб.
— Что за?..
Я рухнул во тьму.
* * *
«- Отлично! Просто охренительно! И где я сейчас?
— Ты там, куда твоя душа попадала и будет попадать каждый раз, стоит тебе только закрыть глаза, — пробормотал смутный голос, шедший отовсюду.
— Ой, только не надо загадок, я никогда их не любил. Ясен пень, из-за того, что никогда не умел их разгадывать. Кто бы ты ни был, выражайся понятнее, иначе я развернусь и уйду.
Холодок пробежал по позвоночнику. Я знал этот голос.
— Пусть ты еще не погиб, Адам Рейнгольц, последний Волк Тарантура, но ты уже с потрохами принадлежишь мне.
— А, это ты, карга старая. Я-то думал, кто пострашнее приперся…
— У тебя есть еще враги в этом мире?
— Ты не поверишь — море! Ну-с, чего хотела? Кажется, ты уже получила от меня все, чего только можно желать от скромного молодого проводника.
— Почему же. Только что вы вдвоем уничтожили всех моих домашних зверушек.
— Так ты отомстить хочешь? Так пожалуйста, забирай душу и проваливай в Ледяные Пустоши, старуха, я не против. Но что-то мне подсказывает, что нужно тебе совсем не это.
— Как всегда зришь в корень, человечек. Ты сорвал мне все планы. Я хотела вернуть вас в мир, а теперь в живых остался только ты…
— Да-да-да, самый уродский и ущербный Волк из всех живущих.
— …моя единственная радость.
Я поперхнулся.
— Я предлагаю тебе еще одну сделку, Адам Рейнгольц. Я уйду из твоего мира, прекращу пожинать души живых и мертвых и отпущу тебя, а взамен ты отдашь мне свое дитя.
— Ха! Может быть, я тебя ошарашу, но у меня нет детей. Был один, правда, но его забрал один из вас, мелочные вы всемогущие твари!
— Не кипятись. Раз детей у тебя больше нет и не будет, не делает ли это сделку еще интереснее? Видишь: твоей выгоды в таком случае намного больше.
Я пожал плечами.
— Идет.
— Превосходно…»
— Ну ты и падла, — пробормотал я, поднимаясь на ватные ноги. — Я-то думал, мы теперь если не друзья, то хотя бы товарищи. Низко, мужик, низко!
