Он слез с саней, подошёл к воротам и позвал:
— Карл, ты здесь? Карл, отзовись, это я, Рупрехт!
Некоторое время за воротами было тихо, потом знакомый низкий голос отозвался:
— Гном, это ты, что ли?
— Я, я! Не вздумай махать секирой!
— Слава богам! Что с вами случилось?
— Потом расскажу. Вольфгер открывает ворота, помогай!
Барон отодвинул засов, нажал на воротину и чуть не вылетел наружу из-за того, что Карл изо всех своих сил рванул её на себя. Ворота распахнулись, и Вольфгер увидел Карла, который на всякий случай успел отскочить и принять боевую стойку с секирой наизготовку. Рядом с ним стоял отец Иона.
— Живы?! — рявкнул Карл, — а мы уж собрались монастырь штурмовать! Да что случилось-то?
— Монастырь захватили разбойники, которые называют себя перекрещенцами, — пояснил Вольфгер, — ну, мы по глупости и угодили к ним в плен. Хорошо, что гном сумел найти тайный ход из подвала, в который нас засадили. Половина банды уехала за пропитанием, а с половиной удалось расправиться с помощью гномова взрывательного снадобья. Но уехавшие могут скоро вернуться, поэтому — ходу! Возвращаемся в Виттенберг!
— А кто это с вами? — спросил отец Иона.
— Это уцелевшие монахини, — объяснил барон, — разбойники собирались надругаться над ними, отвезём их в Виттенберг.
— Ну, тогда поехали, — сказал Карл, — ждать нечего.
— А где наши девушки? — спросил его Вольфгер.
— Да там же, где вы их оставили, ваша милость, не волнуйтесь, с ними всё в порядке, их Кот стережёт. Такая оказалась зверюга…
— А ты-то как себя чувствуешь после этого?
— На удивление хорошо! В прошлый раз, помните, я три дня почти без памяти лежал, а сейчас — совсем другое дело. Я думаю, это фройляйн Ута и Алаэтэль помогли. Как думаете, господин барон, может, я когда-нибудь научусь перекидываться по собственному желанию?
— Не знаю, Карл, а разве в этот раз?..
— Нет, ваша милость, в этот раз вообще получилось занятно. Лежу это я под плащом и понимаю, что дело наше кругом пропащее, в медведя мне по своей воле ни за что не перекинуться, и сейчас нас волки рвать начнут. И вот тут в меня что-то вошло… Не знаю, как сказать… Какое-то создание — бог, дьявол, не знаю кто, для меня это всё пустые слова… Ощущение было такое, что он взял меня за шкирку, и из человеческой шкуры зашвырнул в медвежью, а когда всё кончилось — обратно.
— Пожалуй, это кое-что мне напоминает, — сказал Вольфгер.
Карл ждал продолжения, но барон промолчал.
Они подъехали к поляне с костром. Ута, спотыкаясь в снегу, бросилась к Вольфгеру. Барон спрыгнул с коня, побежал навстречу и подхватил девушку. Она уткнулась ему в плечо.
Когда суматоха улеглась, общими усилиями развернули возок, запрягли застоявшихся лошадей и поехали обратно.
Вскоре показалась поляна, на которой они сражались с волками. Снег уже занёс волчьи трупы, и только едва различимые бугорки выдавали места, где их настигла смерть.
— Может, хоть одну шкурку, а, Вольфгер? — умильно спросил гном. — Нет? Ну, нет, так нет, чего ругаться-то…
* * *
В Виттенберге выяснилось, что у пяти из шести монахинь в городе есть родственники. Измученных женщин развезли по домам, осталась только сестра Катарина, которая то ли вообще была сиротой, то ли у неё не было близких в этом городе. Вольфгер не понял толком, а переспрашивать не стал.
Они поехали прямо к бургомистру. Господин Лукас Кранах оказался дома. Выслушав Вольфгера, он потемнел лицом.
— Перекрещенцы? Нападение на монастырь, убийство аббатисы и сестёр монахинь? Да ведь это же тяжелейшее преступление! Я немедленно отправлю в монастырь отряд городской стражи, думаю, и Спалатин выделит воинов из замкового гарнизона. Не беспокойтесь, господин барон, всё будет сделано надлежащим образом. И позвольте выразить вам благодарность от имени города за спасение сестёр монахинь и уничтожение разбойников.
Вольфгер сдержанно поклонился.
— А вы, госпожа… — обратился Кранах к монахине.
— Моё имя — Катарина фон Бора, — сказала та. — Раньше меня звали сестра Катарина, но теперь моего монастыря больше нет, и я должна вернуться в мир.
— Рад познакомиться, сест… простите, фройляйн фон Бора, несмотря на столь трагические обстоятельства нашего знакомства, — вежливо поклонился художник. — Предоставляю свой дом в ваше распоряжение, вы можете жить здесь, сколько пожелаете, пока мы не найдём ваших родственников или вы не найдёте достойного человека, с которым пожелаете связать свою судьбу.
— Связать свою судьбу? — хмыкнула бывшая монахиня, — в монастыре я как-то не думала об этом, хотя и читала труды доктора Лютера «О вавилонском пленении церкви», «О свободе христианина» и другие. Теперь всё, конечно, по-другому. Раз Лютер считает, что монахини должны жить жизнью мирян, что ж… Кстати, скажите, герр Лукас, а сам Лютер женат?
— Лютер? — растерялся Кранах, — н-ну… насколько я знаю, нет, но он и не собирался…
— Жаль, — лукаво улыбнулась Катарина, — вот за такого человека я бы вышла, не раздумывая.
И было непонятно, шутит она, или говорит серьёзно.
* * *
Когда отряд Вольфгера возвращался из дома бургомистра на уже знакомый постоялый двор, к барону подъехал отец Иона.
— Сын мой, — тихо сказал он, — я хотел тебе кое-что сказать.
— Да? Говори, я слушаю…
— Икона. Та самая, помнишь, из забытого дома? Так вот, я сегодня молился и увидел: Богоматерь тоже заплакала кровью.
25 ноября 1524 г.
— Ого, да это настоящая крепость! — с уважением сказал Рупрехт, который, задрав голову, разглядывал высоченные стены и квадратный бергфрид замка Вартбург. — Такую, пожалуй, штурмом не возьмёшь, только осадой!
— Ишь, развоевался, — ворчливо прикрикнул на него отец Иона, — мы въедем в замок как почтенные люди, мирно, через ворота. И не вздумай обсуждать с комендантом слабые места в обороне крепости, народ здесь простой и суровый, шуток не понимает. Не поглядят, что мы послы, возьмут за руки и за ноги, да и вышвырнут со стены. Сам видишь, лететь вниз ой как далеко…
— Да ладно! — надулся гном, — тоже мне, послы! Второй месяц мотаемся по Саксонии, как собачий хвост, и всё без толку! Я уже две пары сапог стоптал, а сапоги, между прочим, отменной гномьей работы!
— Прекратите сейчас же! — оборвал перебранку Вольфгер, — что вы как дети, в самом деле? Надоели мне ваши склоки до смерти! Вон, наверное, комендант крепости нам навстречу едет. Рупрехт, отец Иона, прошу, помолчите хоть немного!
