Хастаал не колдовал, значит, дело в месте. Авал то Рон, даже будучи разрушенным, имел власть над теми, кто входил в его ворота. Точно так же, как сейчас Хастаал Тиврид имел власть над попавшейся в умело расставленную ловушку ведьмой.
– Я очень любил твою мать, Таисс! - он не кричал, просто говорил, глядя на дриаду с высоты руин и собственного роста. И в такт его словам вниз летели камни. - Слишком сильно! И ты, девочка, знаешь, что я имею в виду!
Он прыгнул, и удар чуть не вывернул ведьме кисть.
– Не слишком сильно, - прорычала она, глядя в ледяные серые глаза, - это не любовь, а самолюбие!
– Я любил мою прекрасную Исси. Я готов был швырнуть к ее ножкам всю Ардару, а она ушла! Ушла к этому… человеку! Променяла меня на его жалкое королевство! Я сопротивлялся своему демону почти четыре года, а сколько выдержала ты?!
Резкий крик разорвал жару на ошметки. Таисс бросилась на мага в волчьем желании дотянуться до горла, утопить клыки в крови, чувствуя, что падает прямо в расставленную ловушку, но не имея ни малейшего желания останавливаться.
И отлетела прочь, поймав спиной обломок одной из лестниц. Левое плечо взорвалось неожиданно-сильной болью.
Хастаал собирал воедино все ее страхи, все то, что вызывало чувство вины и сомнения в правильности поступков. Все то, что она хотела бы навсегда забыть. Он использовал лучшее оружие, которое вообще может быть против любого живого и способного мыслить существа. И дриаде нечем было ответить.
– Она предала меня. Интересно, вы, боги Ардары, где вы были, когда Исси уходила от меня? Это было мое право, маленькая, глупенькая ведьма. Она не захотела быть моей, а я не захотел жить, зная, что она принадлежит кому-то другому.
Боги Ардары, где вы были, когда сероглазый блондин получал свое золото? Когда смотрел, как ту, которой клялся любовью, бросили в ледяную реку?
Зачем, в конце-то концов, заставили заглянуть в другие, самые красивые в мире глаза, которые сначала согрели, а потом обожгли?!
Боль заставила Таисс подняться на ноги. С каким удовольствием она располосует его лицо волчьими когтями, с каким наслаждением будет смотреть на кровавые полосы, заставившие, наконец, замолчать этот ненавистный рот!
– Её смерть была мне лекарством, сладким лекарством! - магу явно нравилось издеваться. Его голос был полон такого искреннего доверия, что ведьма начала медленно сходить с ума. - Ты поймешь, что я не вру, когда будешь смотреть в его умирающие глаза и чувствовать, как боль затихает… Да что я такое говорю. Ты же уже чувствовала это однажды, а, девчонка?
– Иор предал меня! Из-за него меня отправили на костер! - дриада чувствовала, как слезы жгут изгрызенные губы, она пыталась хоть как-то оправдать себя…
Хоть как-то.
Потому что десять лет у вампиров помогли заглушить, но не уничтожили.
Несколько яростных атак - и она снова упала, неловко подвернув ногу. Проклятые эльфы, проклятая совесть, проклятое геройство! И теперь Хастаал отмахнулся, как от надоедливого насекомого. В который раз. Но на плече мага остались четыре длинных следа. Волчьи когти иногда проворнее меча.
– А ведь ты должна была быть моей дочерью.
Хастаал слегка шевельнул рукой…
…И мир вокруг взорвался. Магия Ардары отказала пришедшим в Авал то Рон, но чужой Силе было плевать.
* * *
Встречный ветер, как же отвратительно здесь колдуется! И ведь невозможно понять, в чем дело, почему на один щит пришлось потратить столько времени! Но, кажется, получилось, должно было получиться, иначе ее размазало бы по камням, а так… Но почему тогда не шевелится?! Скормить бы портовым крысам эту проклятую затею, ну почему не потерпел с глушилкой?! Сейчас и не разберешь ничего.
Велемир медленно выдохнул и сделал еще один шаг, выходя из укрытия. Что там Таисс говорила про "он убьет тебя, чтобы сделать мне больно"? Не убьет. Иногда вранье бывает очень убедительным. Противник рассчитывает увидеть влюбленного дурака, значит, увидит равнодушного мерзавца.
– Отстань от девчонки, - голос прозвучал достаточно холодно и насмешливо. Теперь бы довести блеф до конца. - Или ты с равными не дерешься?
Хастаал обернулся.
– А! Хранитель! - с ничего хорошего не обещающей радостью ухмыльнулся он. - Все-таки пожаловал! Спасать вздумал?
Володаец фыркнул, краем глаза наблюдая за сползающей с алтаря дриадой. Или жива, но без сознания, или… Ну давай же, приходи в себя, героиня!
– Делать больше нечего. Ваши с ней дела меня не касаются.
Казалось, противник поверил.
– Что же ты тогда здесь делаешь?
– Мимо проходил. У меня к тебе тоже парочка дел найдется.
Хаос, все-таки не верит! Слишком нервно держится, слишком тщательно закрывает спиной алтарь. Ничего не увидишь!
– И что же это за дела? - и меч держит так, чтобы нападать удобно было.
– Наши маги. Или, скажешь, что не знаком с законами Севера? Я требую мести.
– И все? - слишком быстро. Нужно его уболтать, пока голова не сообразила, что делать со схемой.
– Нет. Куда больше меня не устраивает твоя одежда. Ты очень хочешь получить Север, но начинаешь с попытки украсть чужие цвета. Мне было бы плевать, если бы они не были моими.
Проклятье, ну очнись ты! Та-а-а-и-и-и…
Он дернулся, злодей мгновенно занял боевую стойку.
– Врешь ты все. За ней пришел, я вижу. Опоздал ты, Хранитель, - последнее слово он сказал - выплюнул.
– Кроме женщин в этом мире есть много куда более интересных дел. Если для тебя все сошлось на них, то ты куда глупее, чем кажешься, - володаец попытался отыграть назад, внешне вроде бы получилось, но внутри забилось паническое: "Нет, не опоздал! Не мог!"
– Она умирает, - Хастаал бросил короткий взгляд через плечо. Встречный ветер, он уже не верил ни одному слову! - Или уже умерла. В любом случае, я выиграл. Схему уже не остановить.
– Я не собираюсь ничего останавливать, - да! Наконец-то! Нужно всего лишь перенаправить удар Силы. Проклятье, Таисс, да очнись ты! Никто кроме тебя не имеет права это сделать!
– Даже не попытаешься? - Хастаал бил по больному, он не говорил о Таисс напрямую, но попадал точно.
– Нет, - выдохнуть. Добавить безразличия. - Мне это не нужно. Я же сказал, у меня свой интерес.
– Да-да. Убитые ведьмаки и цвет моей рубашки, - с издевательским вздохом сказал маг и покачал головой. - Ты разбил бедняжке сердце.
– А ты ей не отец, чтобы требовать с меня плату за испорченную невинность, - в тон ему ответил володаец. Он надеялся, что до такого жесткого вранья дело не дойдет, но… Что ж, теперь нужно надеяться, что Таисс ничего не слышит или не понимает.
