— Лягушка? Где?
— Ускакала куда-то.
Уже и лягушки появились.
— Ранняя здесь, на Таре, весна, — задумчиво проговорила я. — И быстрая. Только месяц назад снег лежал, а теперь вот трава растет, деревья зеленые. Лягушки. У птиц, по-моему, уже и птенцы вылупились.
— Ты без куртки ходишь, — в том же тоне продолжил он. — Лайс вернется — убьет.
Лайс. Я о нем почти и забыла.
— А он когда приедет: сегодня или завтра?
Иоллар только плечами пожал:
— Сегодня или завтра.
— И ты, — сильнее забилось сердце, — сразу же уедешь?
Видно не так как-то спросила, выдала себя, все чувства свои с головой, а иначе с чего бы еще он так странно взглянул?
— Не дождешься?
Не понял. Ничего он, дурак, не понял. Да если бы он сразу уехал, после той ночи, если бы не было этих дней, проведенных без карда, этих вечеров, когда сидя в гостиной, я слушала все эти грустные и веселые мелодии, что он принес из различных Миров. Если бы за это время я не поняла, что можно жить и так, глядя на него украдкой, вздыхая, страдая, но просто видеть его, говорить — пусть не будет ничего другого, но все же встречать его ежедневно, возвращаясь из Школы…
А теперь? Если он уедет, пусть даже на несколько дней, как я проживу эти дни без него?
— Нет, — ответила я на его усмешку. — Просто думаю, успеешь ли ты вернуться до седьмого.
— А что у нас седьмого? — заинтересовался он.
— Да так, маленький семейный праздник.
Мог бы и догадаться.
— День рожденья у меня! Двадцать семь лет. В смысле — восемнадцать.
— А, — протянул он. — И я приглашен? В качестве менестреля на банкете в вашу честь?
О боги! Пусть уезжает! Уезжает и никогда-никогда не возвращается!
Иоллар сразу даже и не понял, от чего она вдруг отбросила меч и сорвалась в сторону ведущей на опушку лесочка тропинки. Что, урок окончен?
Да он же ее расстроил! Тоном своим, насмешками. Она ведь серьезно спрашивала, хотела, чтобы он не пропустил ее дня рождения.
— Галла, — кинулся он следом, по пути подбирая оружие, — подожди! Постой!
Остановилась. Смотрит так обижено. Но он же не хотел, правда, не хотел. Просто приучил себя прятаться от нее за этими шутками, колкостями. Словно все у них как раньше. Чтобы она ничего не заметила, не заподозрила.
— Я вернусь до седьмого, — пообещал он, подойдя поближе. — Правда.
Все равно дуется.
И его это вдруг от чего-то невероятно обрадовало. Если сердится, если обижается, если действительно хочет, чтобы он успел, значит не так уж она к нему и равнодушна! И совсем потеряв голову от одной этой мысли, неожиданно даже для самого себя выпалил:
— А хочешь, я вообще до твоего дня рождения не уеду?
И даже пожалеть о таком поспешном предложении не успел, как она улыбнулась и сказала так просто:
— Хочу.
И он уже не жалел.
К демонам Дивера! Столько времени уже прошло, что может Хранители и сами уже отказались от своих нелепых подозрений или давным-давно решили все между собой. С Рошаном тем же поговорили. Лайс, между прочим, примерно месяц назад обмолвился, что на Таре они с официального разрешения Гвейна, так что вполне вероятно, что вопрос уже улажен. Да и если бы была такая срочность, разве не нашел бы дракон способа напомнить ему о своем поручении? Нет, он, конечно, его выполнит, нельзя же вот так просто проигнорировать просьбу Хранителя своего Мира. К тому же не на словах обещал, Сумраком клялся, а от такой клятвы не откажешься. Так что будет дракону и кровь, и информация…
Но попозже.
Не уедет! Так и сказал, не уедет! Останется.
Неужели только ради меня останется? Разве может такое быть? Но ведь сам же предложил, и не из жалости, как я боялась, а просто так. О боги, неужели я ему не так уж и безразлична, неужели нравлюсь хоть немножечко?
— Стой, — одернул он меня почти у самого дома. — Кажется, братец твой приехал.
— Врозь зайдем? — предположила я.
— Что бы он мне скандал устроил, что я тебя одну отпускаю? Давай лучше в поселок свернем. Купим чего-нибудь.
— Только не рыбы, — сразу предупредила я. — Я с ней мучиться не стану!
— Давай копченой возьмем, — предложил эльф.
— И пива, — поддержала я.
Поход в Рыбацкий занял минут двадцать. Когда вернулись, застали Эн-Ферро в гостиной, где он задумчиво перелистывал книги Иоллара.
— Привет! — бросилась к нему я, чуть ли не на шее повиснув. Правда, соскучилась.
— Привет, — сдержано ответил он, рассматривая меня как-то подозрительно. — И где вы снова шатались?
— С возвращением, Лайс! — поприветствовал его Ил. — А мы за рыбой ходили. И за пивом. Тебя встречать готовились.
— Радует, — расплылся в улыбке кард. — Только давайте пиво на вечер оставим, а то я с дороги уже поел, вряд ли что-то еще влезет. Что у вас тут новенького?
Мы с эльфом переглянулись. А что у нас новенького? Не считая того, о чем Лайсу я рассказывать ни при каких обстоятельствах не стану.
— Что, совсем ничего? — удивился он.
— Разве что в Школе, — произнесла я. — Мне наставник заклинания новые объяснял, смешанные. Там еще плетения такие интересные, сложные немного, но я вроде бы разобралась. Потом покажу, если хочешь.
— А давай сейчас, — неожиданно сказал он. — Илу не интересно, он не смыслит в этом ничего, а мы с тобой на кухоньке посидим, поболтаем о своем, о магическом.
А когда вышли на кухню, Лайс прикрыл дверь, зачем-то припер ее табуретом и в довершение всех этих приготовлений повесил "полог тишины".
— Плетения ты мне позже покажешь, — произнес он серьезно. — А сейчас присядь, и послушай меня.
В магии Иоллар, действительно, не разбирался. Но не сказать, чтоб это было ему так уж и неинтересно. А даже если и так? Все равно он с удовольствием посидел бы с ними на кухне. Послушал бы, как Галла рассказывает про эти свои плетения. Посмотрел бы на нее.
Она такая красивая, когда говорит о волшебстве! Она вообще красивая. Странно, что он раньше этого не видел. Хотя нет, видел иногда. Например, когда они фехтовали на полянке, а она вдруг останавливалась, выбившись из сил, раскрасневшаяся, с горящими глазами — тогда она тоже была красивой. И когда он в первый раз увидел ее в платье, в канун Стречной ночи, и еще удивился, какой она, оказывается, может быть. А еще когда он нес ее на руках, после этого злобного разрушающего заклинания, бережно нес, осторожно, искренне всем сердцем за нее волнуясь настолько, что даже не сообразил сразу стереть с ее лица требуемую Дивером кровь. И еще когда…
Эльф недоуменно тряхнул головой. Что же это получается, она всегда была такою, а он просто не хотел этого замечать? Выходит, что так.
