— Не молчите, господин Гиалло.
Щупальце-сканер пробралось дальше, и Богзар решил, что лучше уж он расскажет сам, чем станет и дальше терпеть унизительную и болезненную процедуру. Хранитель Кир никогда не позволил бы себе обращаться подобным образом со своим народом. Хранитель Кир…
— У Хранителя Кира мог быть ребенок. Должен был быть. Но мальчик родился мертвым.
— Мальчик? — выделил дракон.
Кард не чувствуя избавления от назойливого зонда только кивнул.
— Я не слышал о том, что бы у Кира были какие-либо отношения с драконицами.
Это "с драконицами" он тоже выделил. Значит знал.
— Жена Хранителя не была драконицей.
— Очень интересно, — протянул Кадм.
Не удивительно, не невозможно, а просто — интересно. Знал наверняка.
— Рассказывайте, господин Гиалло. Не прерывайтесь.
Голову словно в тиски зажало.
— Я не знаю, кем она была…
Дракон лишь головой покачал укоризненно.
— Возможно…
В затылок ударила молния.
— Возможно — человек Изначальной крови. Мне не с чем было сравнивать, но это было бы единственным логичным объяснением.
Кадм кивнул одобрительно: верные выводы делаете, господин доктор.
— Беременность протекала с осложнениями. Я делал, что мог, но моих познаний в этой области было явно недостаточно. К тому же, Кир обратился ко мне только на двадцать четвертой неделе…
— Каков был полный период вынашивания? — сухим тоном специалиста поинтересовался посетитель.
— Около пятидесяти двух недель.
— Драконий цикл, — отметил отстраненно. — Я так и думал. Продолжайте.
— Это было давно — я не помню подробностей. Да это и не важно, — говорить становилось все труднее. — Ни мать, ни ребенок не выжили.
— Вы делали записи? Брали у нее анализы крови и тканей?
— Да, — кард почти перешел на шепот, чтобы не сорваться на крик. — Но все осталось там. На Алеузе.
— Кто знал обо всем этом, кроме вас?
— Никто…
Щупальце-зонд проникает все глубже. Расслабиться. Впустить. Но не сейчас. Сейчас еще не время.
— Не врите мне, господин доктор. Неужели папаша вашего дорогого внука, прославленный магистр Эн-Ферро, не был в курсе грядущих перемен в жизни своего друга? Ведь Кир открыто и не шутки ради звал его своим другом.
— Не знал… Его не было тогда на Свайле… несколько лет до этого…
Боль отпустила. Голова теперь словно кусок льда. А это значит, через мгновенье будет пламя, и боль вернется.
— Не было на Свайле? — едкая усмешка. — А как же вы попали из своего Мира на Алеузу. Как вы, доктор, перебрались после сюда, на Юули? Кто, если не Лайс, провел вас?
А вот и пламя.
— Кир… Кир сам провел меня сюда. К дочери. Когда закончил с телами…
— Закончил с телами? Вы хотели сказать, похоронил?
А теперь пора. Теперь, пусть он сам все увидит. И поверит. Не сможет не поверить: трудно сканировать карда, но если и удастся вытянуть из кошкиного сына хоть что-нибудь, то это будет правдой. Чистейшей и неоспоримой.
Гиалло прикрыл глаза и расслабился, игнорируя пронзающую тысячами иголок боль, позволяя щупальцу-сенсору беспрепятственно проникнуть в свои воспоминания. В тщательно отобранные на складе памяти воспоминания.
Кадм тоже смежил веки, принимая послание.
Перед глазами встал Кир. Не тот спокойный и рассудительный дракон, каким он помнил его на собраниях Великого Круга, не тот восторженный экспериментатор и новатор, делившийся с ним мечтами о расселении кардов, и даже не тот влюбленный и готовый на все мальчишка, что приходил к нему на Юули в надежде найти помощь. Совсем другой Кир. В человеческом обличье. Мокрая от пота, разорванная в отчаянии на груди рубашка, взъерошенные светлые волосы. Бессмысленный застывший взгляд. Вот что-то мелькнуло в глазах, толи проблеск умерших чувств, толи просто слезинка. А вот он складывает в саду большого белого особняка подобие жуткого ложа из досок, обломанных недавним ветром веток, старых фанерных и картонных коробок из-под медицинского оборудования. Потом выносит из дома первое тело. Женщину. Наверное, при жизни она была красива, но в смерти… Ее лицо не приобрело того выражения покоя и умиротворения, которое дарует тихий уход, нет — на нем застыла маска ужаса, боли и страха. Мужчина бережно, словно спящую укладывает ее на эту импровизированную постель, нежно целует закрытые веки. Опускается на колени и, прижав ко лбу белую со скрюченными смертной судорогой пальцами руку умершей, тихо, почти беззвучно плачет, шепча какие-то слова, в чем-то клянясь, что-то обещая… Потом снова идет в дом. Возвращается, прижимая к груди крохотное посиневшее тельца малыша, его душат рыдания, он не в силах разжать обнимающих мертвого сына рук, но, сделав усилие, кладет трупик младенца на живот мертвой женщины. Смотрит на этих двоих, уже покинувших его, долгим прощальным взглядом, а потом… Зрелище жуткое и одновременно прекрасное — там, где секунду назад стоял сломленный горем человек, стоит теперь великолепный дракон. Блики солнца играют на его изумрудной чешуе, в такт тяжелому дыханию вздымается гребень вдоль хребта, когти-кинжалы царапают землю. И только глаза те же. Серо-стальные, как осеннее небо над его головой. Полные пронзительной тоски и безысходности. Горя. Дракон медленно приоткрывает клыкастую пасть, и вслед за стоном-ревом из нее вырывается струю пламени. Погребальное ложе вспыхивает. Светловолосый мужчина в разорванной рубахе с криком падает на колени…
Кадм поежился. Действительно, страшно. Не приведи небо испытать такое.
Но все же Хранящий Кровь был доволен. Кард не солгал, просто не мог. Ребенок погиб, как он и предполагал. А значит, все их с Дивером опасения безосновательны, и можно со спокойной душой возвращаться к привычной жизни, и забыть о девчонке-недоучке, Лайсе Эн-Ферро, наглеце Рошане и старом зануде Гвейне.
— Спасибо, доктор Гиалло. Рассчитываю на то, что этот разговор останется нашей с вами маленькой тайной.
Кард сидел в плетеном кресле, обхватив руками голову, и благодарности этой наверняка не расслышал. Но следующую фразу понял однозначно, так как вздрогнул, поднимая на дракона слезящиеся глаза.
И когда за Хранителем закрылась дверь, у Богзара в ушах все еще звучало полное неприкрытой угрозы:
— Возможно, попозже я все же решу познакомиться с вашим внуком.
* * *
На крестьянской телеге добираться до Паленки было не в пример дольше, нежели верхом, но к пяти вечера был уже на месте. А на обратный путь решил в здешнем керсо верхового нанять. Расспросил у местных жителей про разрушенный храм, сам уже дороги, по которой ехали с Лайсом зимой, не помнил. Селяне подсказали.
