— Ну, где вы мои дорогие? Как вы там? Давненько я вас не видел! Соскучился даже! — говорил он кому-то. — А, вот и вы!
Антикуус нежно провел кончиками пальцев по гладкой поверхности шара, в котором отражались… яркие цветы орхидей. А, что? Разве не может быть у великого волшебника безобидного и красивого хобби? Антикуус, восхищаясь, рассматривал сложный рисунок линий на одном из восхитительных фиолетовых цветов, как вдруг чья-то огромная лохматая лапа безжалостно растоптала это великолепное творение природы. Как будто слезы брызнули из под ног лохматых чудищ. Волшебник даже вскочил с кресла. Кто посмел? Несколько пассов — шар отдалил изображение и Антикуус увидел большое стадо мигрирующих северных ворсистых крокодилов, безжалостно топтавших плантацию его прекрасных орхидей. Видимо они не разделяли эстетических пристрастий Антикууса. «Но, что они делают в наших широтах? И, что они здесь, интересно, будут есть?», — думал волшебник. Что-то спугнуло их с насиженных мест. Но, что? Кассио! Нет, в смысле спугнул, конечно, не он. Просто Антикуус мысленно назвал имя своего дракона. Пожалуй, стоит выпустить его погулять! Пусть посмотрит, что там происходит? Не люблю перемен. В моем возрасте хочется тишины и спокойствия. А пока, пожалуй, вот это! Волшебник, обиженно поджав губы, (похоже, он еще немного сердился на глупых крокодилов) щелкнул пальцами и из ближайшей лужи начало появляться нечто. Голем! Глиняный голем! Подняв руки, с которых капала голубая глина, («Может наладить производство косметики?» — подумалось волшебнику) голем издал звук, похожий на рык и зашагал в сторону стада, видимо, рассчитывая напугать этих зубастых хищников. Ему удалось отогнать их от прекрасных орхидей, но закончив свою миссию, он не рассыпался в прах, как рассчитывал Антикуус, а зашагал в сторону ближайшей деревни. Будем надеяться, что в этой деревне живут не слабонервные люди, ведь голем абсолютно безобиден и самое большое, что жителям деревни грозит — это грязные половики.
Волшебник опять сел в кресло, сделал глоток грога, протянул руку к шкатулке, в которой лежала трубка, табак и сигары, но вспомнив, что бросает курить, все же раскурил сигару и со словами: «Элементарно, Ватсон!», протянул ее стоящему рядом креслу, которое пустовало. Кто знает? Может в нем и правда сидел доктор Ватсон, пусть даже и воображаемый.
* * *
Мы сидели в таверне. Трактирщик уже успел прибраться после бурной ночи. Правда призраки с нечистью, как и обещали, не очень хулиганили. Ну, подумаешь, уронили люстру — видно раскачивались слишком сильно. Да пару стульев сломали, наверно в «музыкальные стульчики» играли. Да вурдалаки не убрали кое-какие остатки своего пиршества. Надеюсь, что это были исключительно негодяи.
Мы хотели пригласить сэра Джона разделить с нами трапезу. Нет, мы с утра пили исключительно чай и кофе, просто очень хотелось знать подробности ночного пати. Но, похоже тот очень занят. У Сэра Джона, оказывается, вдохновение, и он не хочет спугнуть свою музу. Сэр Джон решил написать мемуары о своей загробной и дозагробной жизни, поэтому диктовал свои умные мысли мальчишке — помощнику повара. Поварёнок изучал грамоту в местной школе, так, что для него это была хорошая практика в правописании и истории. А нам придётся ждать выхода в свет, в смысле из печати, «Призрачных мемуаров». Делать нечего. Поэтому пока мы завтракали и обсуждали сложившуюся ситуацию.
— Теперь, когда мы отправили девочек в столицу можно заняться текущими делами, — сказал Хортус, — Вы новички в этом мире и в этом деле. Но я вижу, выбрали верную сторону. Вам еще не все понятно, но вы должны мне поверить. Конечно, нет только белого и черного, плохого и хорошего, но есть равновесие, пускай иногда шаткое, но без него такой мир, как наш просто рухнет. Рухнет в пучину хаоса, кровавых войн, братоубийства и тому подобное. Что-то назревает. Я чувствую. Мы пока не знаем, что, не знаем размеры грядущей беды и кто, собственно, нам ею грозит, поэтому необходимо найти, как можно больше союзников и единомышленников.
— Где же их взять, единомышленников? — спросили бывшие няньки.
— Знаю я местечко, где они водятся. Сейчас транспорта дождемся и полетим, — ответил волшебник.
— Вы сказали транспорт? Полетим? Может у вас и вертолёты с древних времён остались? На каком топливе летаете? — задавал я вопросы.
— Вертолёт, как ты выражаешься, зовут Виола. И она — молодая драконица. Я вырастил её из яйца, был ей мамой и папой, она мне очень предана, — ответил Хортус.
— А чем она питается? Случайно не начинающими волшебниками и их спутниками? — испугался я.
— Нет! Если они со мной. — улыбнулся Хортус, — Она будет вечером, утром вылетаем.
— А никакие курсы по вождению дракониц не нужны? — настала очередь Вована задавать вопросы, — а, места на ней всем хватит?
— А ты, что, сверзнуться боишься? — Димон пихнул Вована в бок (и почему они всё время перепихиваются?).
— Летать, то я не умею! Или в полёте каждому выдают парашют? Нет? То — то и оно! Имею право паниковать, — сказал Вован, — А Филимон? Вы про него не забыли? Или он будет как та корова из «Рыбалки»?
— Для Филимона можно соорудить, что-то вроде люльки, — сказал Хортус, — он высоты не испугается? — волшебник вопросительно посмотрел на меня.
— Выпьет перед полётом пару вёдер пива для храбрости и человечество, приобретет еще одного супергероя, — предположил Ерёма.
— Кстати, по поводу человечества. Я до сих пор не знаю толком, кто вы и откуда, — сказал Хортус, — расскажете?
Я стал рассказывать о наших приключениях, а лицо Хортуса мрачнело всё больше.
— Оберег. Покажи его, Василий, — попросил волшебник.
Я достал бабушкин оберег. Хортус взглянул на него, протянул к нему руку, но, не взяв его, встал и пошёл к выходу, бросив через плечо: «Я, пожалуй, пойду, отдохну. Не мальчик всё — таки».
Мы с Ерёмой удивлённо переглянулись.
* * *
Когда стемнело и мы были уже в своих кроватях, таверна содрогнулась.
— Прилетела, — почему-то зашептал Димон.
— Ага, приземлилась. Не землетрясение же это! — в ответ зашептал Вован, — Смотреть пойдём?
— А, может не надо? Вдруг у неё настроение плохое? — сказал Ерёма, — Ведь мы ещё пока не знакомы. Утро вечера мудренее. Всем спать! — добавил домовой и задул свечу.
* * *
После завтрака мы вышли во двор, Виола расположилась на поле, соседствующем с таверной. Зрелище было грандиозным. Блестящая синяя шкура, дымящиеся ноздри, горящие глаза и стреловидный хвост. Но, какая же она была огромная! Филимон спокойно разместился бы на её лапе. Она опустила морду, принюхиваясь к нам.
