Хотя вечный скептик Егор уверял, что там поработала не магия, а зажигательные стрелы.
Всё возможно.
Как бы Тим не был погружён в мир своих мыслей, бдительности он не терял. Неладное заметил сразу — тусклая искорка двигалась в небесах прямиком к стоянке мальчишек. На фоне потемневшего восточного неба видно её было замечательно — будто светлячок приближается. Но не бывает светлячков на такой высоте.
Затем до ушей добрался и звук — будто жук жужжит. Басовито, на одной ноте, с каким-то присвистом.
Ещё три удара сердца, и ЭТО пронеслось чуть ли не над головой Тима — что-то тёмное, смутный овал, будто черепаха чудовищная. Жужжание перешло в противный визг, вспыхнуло пламя, по ушам ударили трескучие, резкие хлопки, будто деревья сухие об колено великан ломает, испуганно заржали лошади.
Тим, очнувшись, не задумываясь, рванул вниз. Вперёд, быстрее, бегом — лишь бы ноги в потёмках не переломать. Склон вырос за его спиной, надёжно закрывая от огней лагеря и грохочущей «черепахи». Позади опять загрохотало, ещё сильнее, в небо взметнулось пламя, предсмертно заорали люди и лошади.
Тим ухитрился добежать до подножия склона ни разу не упав, влетел в ручей, плюхнулся под левый подмытый берег, суетливо заворочался, вдавливая тело под свисающие пласты дёрна. Укрытие так себе, конечно, но найти его здесь с воздуха будет нелегко. Если на накхов напал боевой дракон, посланный сюда зачем-то северянами, то в воде он не страшен. А если это не дракон… если это одна из небесных машин, о которых Тиму рассказывали люди из экипажа… тоже неплохо — приборам трудно будет обнаружить цель.
Лишь лицо Тима, облепленное грязью и тиной, выдавалось из воды под дёрном — не заметить, а всё остальное и вовсе надёжно укрыто от ночного зрения драконов и инфракрасных небесных приборов холодной водой. Тим не шевелился. Даже дышал через раз. Он был настолько неподвижен, что на лоб его забралась осмелевшая лягушка.
Вода в этом ручье была родниковая — холодная, будто из таявшего снега. Через несколько минут неподвижного пребывания в своём укрытии Тим понял — если его не прибьёт враг, то прикончит холод. К сожалению отсюда было не разглядеть, что творится в окрестностях. Слух тоже мало помогал — лягушачий хор и журчание воды не позволяли расслышать, что происходит наверху. Но, вроде бы, больше не грохотало.
Решившись, Тим осторожно высунул голову из-под берега. Не обнаружив ничего подозрительного, выкарабкался, встал, не рискуя покидать спасительное русло, осмотрелся по сторонам. Тишина и спокойствие, лишь наверху, там, где была стоянка кочевников, дрожали отблески пламени.
Но Тим смотрел не туда — всё внимание на восток. И Тим не ошибся — там, вдали, засверкали искры, падая с небес на землю. Не просто на землю — на становище накхов.
Скорее всего здесь уже всё спокойно, но Тим не любил уповать на авось — путь наверх занял у него немало времени. Крадучись от куста к кусту и, не забывая оглядываться за спину, он забрался на гривку в тот момент, когда из-за горизонта выполз серп нарождающейся Меры. Красный диск тусклой Уиры к тому времени давно висел над головой, и света большой и малой лун с добавкой расплывчатого сияния Шрама Тиму вполне хватало, чтобы видеть немногим хуже чем днём.
На месте стоянки дымили обгоревшие кусты и груда рухляди, оставшаяся на месте шатра. Ноздри щекотала вонь горелого мяса и шерсти, уши различали вдали хрип умирающей лошади. Увидев вдалеке шатающуюся человеческую фигурку, Тим коротко свистнул. Человек вздрогнул, неуклюже, припадая на левую ногу, попытался побежать в сторону далёких кустов.
Уже не прячась, Тим заорал:
— Да стой ты! Это я!
— Тимур, ты? — голос был хриплый, неузнаваемый.
— Да. Это я. А ты кто? Я не вижу твоего лица, и не узнаю голос.
— Это не Тим!!! — пискляво проорали из кустов. — Тим бы тебя узнал! Это злой дух говорит его голосом! Не называй ему своё имя, а то он завладеет твоим телом! Цинн, стреляй в него! Стреляй!
— Шарк, ты так и состаришься глупцом — ты сам назвал его имя. Да и твоё, я, как видишь, знаю. Если я действительно нежить, то сейчас легко полакомлюсь твоей печенью, надеюсь, глистов в ней немного.
Из кустов испуганно охнули, а затем, ломая ветки, выскочила стремительная тень, рванула к Тиму. Миг, и он уже обнимал Кунара. Конь был не на шутку перепуган, но всё же не бросил стоянку после разгрома, дождался хозяина. Нет, не хозяина — друга. Не может у такого коня быть хозяина.
«Обитатели кустарников» очевидно поняли, что волшебный конь не стал бы ластиться к нечисти, и повылазили из своего укрытия. Кроме Шарка и Цинна осталось всего двое — Наин и Кобо. Цинн старший — один из лучших стрелков становища, Наин и Кобо зелень, чуть побольше Шарка. Но всё равно рад Тим был лишь Шарку. И не потому, что за смерть кунака с него бы спросили, а потому, что привык он к нему. Почти друг он ему. Почти как Кунар.
Не оглядываясь на выживших, Тим принялся осматривать коня — вдруг его подранило, и надо быстро остановить кровь. Через плечо почти равнодушно уточнил:
— А где Генр, Тарро и Колт?
Шарк ответил скороговоркой, опередив старших:
— Колт там, в кустах, умер он уже, от Тарро мы лишь голову нашли, а от Генра не нашли ничего. И лошадей нет, они…
Договорить мальчик не успел — едва не рухнул от затрещины Цинна:
— Не раскрывай рот, младший кунак — здесь говорят старшие.
Шарк пристыжено умолк, а Цинн степенно закончил его мысль:
— Лошади разбежались. Лишь Кунар не ушёл, тебя ждал.
Тим, ощущая на себе взгляды выжившей четвёрки, молча отошёл от Кунара, присел на краю неглубокой воронки, вдохнул струящийся из неё дымок. В носу противно защипало, во рту стало кисло. Вырвав из земли клок опалённой травы, он стал переминать его меж пальцев. Нет, Тиму не нужна была ни трава, ни воронка — Тиму нужно было время. Время на принятие решения. Он старший, он не должен вносить в сердца своих людей разлад своей суетой. Пусть думают, что их вождь занят сейчас чем-то настолько важным, что они даже не могут представить чем.
Непоседливый Шарк, не выдержав пытку тишиной, просипел:
— Тим, это был дракон?
В тишине отчётливо хлопнула затрещина, но, даже не глядя на своих людей, Тим понимал — все ждут ответ. Или не ответ. Хоть какую-то определённость ждут. Они мальчишки, они не воины. Им трудно.
Решившись, Тим, не оборачиваясь, спокойно поинтересовался:
— Цинн, что с твоей ногой?
— Тимур, я упал, когда здесь всё вспыхнуло. И на ногу наступила лошадь.
— Кости сломаны?
— Нет. Но быстро ходить мне тяжело.
— Ещё раненые есть?
— Нет. Колт был ранен, у него разорвало живот и сожгло лицо. Мы не смогли ему помочь, и он умер. Но это хорошо — без глаз ему бы было трудно жить.
