— Что ты имел в виду, сказав, что не можешь произносить её имя?
Ремн вздохнул.
— Король запретил говорить о ней или пытаться узнать о её здоровье или состоянии.
Кир нахмурился.
Я положила ладонь на плечо Ремна.
— Пожалуйста, передай Анне, что всё в порядке и со мной хорошо обращаются. Она не должна волноваться. Накажи ей питаться, как следует, иначе она заболеет.
Кир фыркнул, как будто понял комичность ситуации.
Ремн улыбнулся и снова меня обнял.
— Скажу. И вот… книга, которую ты заложила. Я не могу оставить её у себя и продать. — Он открыл сумку и достал моего «старого друга». Обложку почистили, она пахла седельным мылом.
Я рассмеялась от радости и без раздумий повернулась показать книгу Киру. Он странно на неё посмотрел. Повернувшись к сундуку, он открыл его и вытащил маленький мешочек.
— Моя благодарность, торговец книг. Вот деньги, взятые взаймы, и небольшое вознаграждение за хранение и доставку книги.
Ремн не пошевелился.
— Военачальник, в этом нет необходимости. Я сделал это ради дружбы.
Кир серьёзно на него посмотрел.
— Тогда позволь мне сделать это от имени людей, которым вы помогли.
Ремн поклонился и встал в полный рост. Он изучил лицо Кира со строгим взглядом.
— Вам вручили сокровище, военачальник. Король может не видеть его, но не мои люди. Берегите и лелейте её.
— Ремн, — одёрнула я, заливаясь румянцем.
Кир просто кивнул, как будто не споря.
— Я должен вернуться к своим людям. Трофей, присоединяйся к трапезе, как только освободишься.
С этими словами он покинул комнату.
Ремн сжал мою руку.
— Лара, Озар передаёт тебе сообщение. После церемонии Ксиманд решил лично вынести из твоей комнаты последние вещи. Он простоял там не одну минуту и выбежал в неистовой ярости. По пути он говорил… кажется, он как-то убедил себя, что ты предала его. Даже когда он в одиночку переговорил с посланником военачальника, его гнев был сосредоточен только на тебе. Будь осторожна, Лара. Он ненавидит тебя.
— Ремн, я повиновалась Ксиманду. У него нет причины ненавидеть меня. — Я прижала книгу к груди. — Ты можешь остаться?
Ремн покачал головой.
— Я должен вернуться и рассказать всё Анне, прежде чем бедная женщина похудеет ещё на одну унцию.
Он улыбнулся и обнял меня. Я сжала его изо всех сил, пока он не выскользнул из моих объятий с мокрым от слез лицом.
— Береги себя, дитя.
Маркус сопроводил его из комнаты, а я вытерла лицо.
Я положила книгу под свою подушку, сделала несколько глубоких вздохов и вернулась в зал совета.
Кир вёл речь, когда я вошла:
— …поэтому планы тоже должны измениться. Если мир удержится, мы создадим новое подразделение наших сил. Теперь у меня нет выбора, кроме как вернуться в Сердце Равнин с военным трофеем. Симус, я оставлю тебя охранять мои владения.
— Ах, мои страдания не знают границ, — шутливо ответил Симус. Под дружный хохот я села на своё место. В душе зияла дыра, который там не было прежде. Хотя разумом я понимала, что принадлежу военачальнику, моё сердце отрицало возможность покинуть родимый край. Один разговор с Ремном заставил меня нестерпимо скучать по Анне и кухне. Как я перенесу вечную разлуку с ними?
Кир продолжал говорить.
— Я позвал на церемонию почтения мёртвых и ксиан, и равнинников. Церемония пройдёт в замке, завтра вечером. Сами решайте, кто поедет со мной.
Он встал и оглянулся по сторонам.
— Если ничего больше нет… — По его тону было понятно, что лучше его сейчас ничем не беспокоить.
— Я держу ваш символ, военачальник.
Мои глаза расширились. Гил как-то умудрился войти в палатку и взять символ. Его юный голос дрожал, но он стоял, возвышаясь над толпой, всем своим видом излучая юность и чистоту. На нем была туника без рукавов, и я без проблем рассмотрела татуировки на обеих руках.
Кир сел на место с серьёзным лицом, но в его голосе звучала теплота.
— Какую правду ты выскажешь сенелю, которому ты служишь, но не принадлежишь?
Гил сглотнул, но не отступил.
— Я Гил. Я выскажу одну истину. Я желаю, стать у-че-ни-ком… — он произносил слово медленно и тщательно — …военного трофея, и оставить путь воина ради целительства.
Перья на символе закачались, и я поняла, что у Гила дрожат руки.
Раздались гневные возгласы, воины вскочили на ноги. Глаза Гила расширились, и его руки ещё сильнее сжали символ, задевая колокольчики. Он не повернулся посмотреть на людей позади себя. Вместо этого он сосредоточил своё внимание на Кире.
Кир вскинул руки, заставляя всех успокоиться.
— Он держит мой символ.
Воины заняли свои места.
— Я отвечу на твою истину.
Кир встал на край помоста и посмотрел вниз на Гила. Паренёк кивнул и положил символ на место, но остался стоять рядом.
— Ты избираешь чужой путь, Гил. Эта правда изменит твою жизнь навсегда, особенно в глазах наших людей. — Гил открыл рот, но Кир поднял руку. — Я рассмотрю твою истину. Такое решение не принимают беспечно, и ты не услышишь ответ на свою истину, пока мы находимся на поле боя. Возвращайся к своим прежним обязанностям.
Плечи Гила резко поникли. Кир внимательно на него посмотрел.
— Какие у тебя дополнительные обязанности, Гил?
За мальчика ответил Йерс:
— Кухонный помощник, военачальник. — Ветеран покачал головой. — С тех пор как он носит еду раненым, он только и говорит, что о палатке исцеления.
— Как я помню, работа на кухне очень желанна, если хочешь поесть втихаря.
Всех рассмешило это замечание. Кир продолжил:
— Гил, твоя истина в том, что ты предпочтёшь чистить ночные горшки работе на кухне?
Гил поднял голову и кивнул. Даже я увидела надежду в его глазах.
Кир поднял глаза и пожал плечами.
— Ну, это твоя истина, парень, какой бы странной она не казалась. Поэтому услышь, что я отвечу на часть твоей правды. Теперь ты будешь выполнять свои дополнительные обязанности в палатке исцеления как помощник. — Гил открыл рот, но Кир снова предупреждающе поднял руку. — Насчёт остальной части твоей правды. Я приму окончательное решение, как только мы вернёмся домой. Ты не освобождаешься от своих военных обязанностей. — Кир посмотрел на присутствующих. — Подозреваю, что несколько месяцев с ночными горшками могут заставить его передумать.
Зал разразился хохотом.
Гил воссиял.
— Моя благодарность, военачальник. — Он повернулся и оставил палатку, избегая глянуть на Маркуса на обратном пути.
— Нет. — Кир смотрел, как юноша уходит. — Моя благодарность за твою правду, воин.
