— Вот бесстыдник.
Кир ответил, но я не расслышала что именно. Мой взгляд был прикован к связке, символу, лежащему на табурете. Возможно, я смогу использовать его как прикрытие, дабы попросить лекарств и инструментов. Без дальнейшего размышления я соскочила со своего табурета и двинулась к знаку. Пальцы почти дотянулись до колокольчиков, но моё запястье схватили и отдёрнули. Я судорожно вздохнула и отшатнулась от Кира.
Его лицо исказилось от ярости.
Кир стальной хваткой сжал моё запястье и затащил меня обратно на помост. Перед глазами встала страшная картина: кнут полосует кожу, оставляя за собой кровавые следы. На спине выступил ледяной пот.
Лишь когда Кир выпустил запястье и усадил меня обратно на пенёк, я вернулась в реальность.
— Что ты хочешь сказать, трофей? — возвышаясь надо мной, процедил он сквозь зубы. Желая провалиться сквозь землю, я опустила взгляд и краем глаза заметила Ифтена, за спиной Кира, с самодовольной улыбкой на лице.
— Ну?
Я бросила взгляд на Симуса, и он кивнул, словно поощряя меня говорить. Подняв подбородок и сжав волю в кулак, я посмотрела в глаза Кира.
— У меня есть две истины.
— Каких? — щёлкнул зубами Кир.
— Поставки для палатки исцеления. — Я сглотнула ком в горле. — С лекарствами, травами и инструментами я могу сделать большее.
В комнате поднялся ропот, но Кир продолжил сверлить меня взглядом.
— Что ещё? — Вспыхнувший гнев казалось тлел где-то в глубинах его души. — Ты будешь помогать любому, кто обратиться к тебе за помощью?
— Да.
Моё запястье пульсировало от боли, но я сидела ровно и неподвижно.
Кто-то фыркнул:
— Если мы позволим воинам жаловаться на любые боли, то они станут неженками как городские.
— О, конечно. С сыпью и поносом они будут сражаться намного лучше, — огрызнулась я, не скрывая свой нрав.
Комната взорвалась смехом.
Симус откинул голову назад и заревел.
— Ах! — Он задыхался от смеха, вытирая глаза. — Она не позволит лодырям лежать без дела. Они у неё будут драить горшки с нечистотами!
Взрыв хохота. Кир не расслабился, но на строгом лице появилась слабая улыбка. Я не сводила с него глаз, стараясь не пялиться. Через секунду он вернулся на своё место и указал налить ещё каваджа.
— И твоя вторая истина, трофей?
Я повернулась, чтобы посмотреть Киру в глаза, но его взгляд был устремлён вперёд, и мне осталось лишь любоваться его профилем.
— Вы должны понять, что я целитель, а не… — Я прикусила губу, не зная правильного слова. — Не творитель чудес. Я не могу махнуть рукой, и в секунду исцелить ногу Атиры, чтобы она запрыгала, как ни в чем не бывало. — Я сделала глубокий вдох. — Я вправила кость, но исцеление займёт время.
Я опустила глаза к грубым доскам помоста.
— Я не могу излечить любую болезнь. Всё на волю Богини.
На шатёр опустилась тишина. Голос Кира был тих, но слышен:
— Но ты попытаешься помочь любому кто обратиться к тебе за помощью?
Я подняла голову, не ожидая от него подобного вопроса.
— Конечно.
Кир осмотрел комнату, и я увидела, как закивали некоторые воины, хотя Ифтен и другие нахмурились. Кир было уже открыл рот, но в тот момент к нему подошёл Маркус и поклонился.
— Военачальник, к вам посланец из города. Он говорит, что у него к вам дело: вы ему задолжали. Он не будет говорить ни с кем, кроме вас.
— Позволь ему войти.
Полог палатки распахнулся, в комнату вошёл Ремн и с непреложным достоинством направился к помосту. Я сидела и улыбалась. Мы посмотрели друг на друга, и на мгновение лицо Ремна посветлело от облегчения. Он ничего не сказал. Вместо этого он перевёл взгляд на Кира и продолжил идти. За ним шествовал слуга с небольшой котомкой. Приблизительно в пяти шагах от Кира, Ремн остановился и поклонился до самой земли.
— Приветствую вас, военачальник. Я Ремн, скромный торговец книг. Благодарю вас за аудиенцию. Приношу извинения, но я не говорю на вашем языке. Есть ли среди вас переводчик?
Кир кивнул.
— Я говорю на вашем языке. Мне сказали, что вы пришли взыскать у меня долг, торговец книг. Я знаю, что ничего вам не должен.
— Благородный военачальник, в долг взял член вашего дома.
Кир поднял бровь.
— Как так?
Ремн положил ладонь на сердце.
— Благородный военачальник, один из ваших домочадцев пришёл ко мне в поисках займа. Она искала деньги для покупки трав и лекарств для ваших пленных. Взамен она обещала мне книгу как гарантию выплаты долга. Книга до сих пор не выкуплена.
Кир перевёл взгляд с меня на Ремна.
— И имя этого человека?
Ремн поклонился и опустил голову.
— Простите меня, благородный военачальник, но по приказу моего короля мне запрещено произносить её имя.
Кир нахмурился. Комната замерла, все чувствовали его недовольство.
— Глупо оскорблять военный трофей.
Ремн поднял голову и посмотрел Киру прямо в глаза.
— Простите меня, могущественный военачальник, но оскорбление было высказано не из моих уст.
Я сидела, оглушённая этим известием.
Кир поднялся. Присутствующие тоже начали вставать со своих мест, но Кир указал им сесть.
— Не нужно, чувствуйте себя непринуждённо. Я вернусь, как только разберусь с этим делом. — Он перевёл взгляд на меня. — Трофей.
Мы прошли в спальню. Ремн взял котомку у слуги и последовал за нами.
Оказавшись в личных покоях, я отвернулась, не зная как себя вести. Кир сел на край кровати. Не обращая внимания на его присутствие, Ремн раскинул руки и обнял меня. Я положила голову на плечо друга, и мои глаза наполнились слезами. Ремн пах старинными книгами, пылью и домом.
— Моя дрожащая Лара, — крепко сжимая объятия, прошептал Ремн мне на ухо. — Мы боялись, что ты мертва. Или ещё хуже.
Он отстранился со слезами на глазах.
— Мы лишь знали, что после того, как ты исчезла, в лагере развели костры, стали шуметь и праздновать. Анна испугалась, что тебя принесли в жертву. После того как ты уехала, она и крошки в рот не берет. Клянусь, она похудела за эти дни.
Он нервно рассмеялся и вытер глаза.
— Я слышал, что в последнее время еда в замке на вкус как солома. — Он бросил косой взгляд на задумчивого военачальника. — Озар пришёл ко мне и попросил попытаться выяснить как ты. И вот я здесь.
Я вытерла влажные глаза и улыбнулась.
— Со мной всё хорошо, Ремн. Правда-правда.
Кир со строгим лицом вмешался в наш разговор:
— Что ты имел в виду, сказав, что не можешь произносить её имя?
Ремн вздохнул.
— Король запретил говорить о ней или пытаться узнать о её здоровье или состоянии.
