— Ну и как, насмотрелся? Я те не девка, неча на меня пялиться! Выкладывай, с чем пришёл!
— Не здесь. Дельце серьёзное и пахнет гульденами, — таинственно ответил Карл.
— Ладно, пёс с тобой, — вздохнул бывший монах, — пойдём ко мне, но смотри, ежели чего…
— Да не трусь, нужен ты мне… — сказал Карл, — сделаешь дело, получишь денежки, и свободен!
— Ганс! — крикнул отец Бернардус трактирщику, — я тут выйду, прогуляюсь до дому с одним, скоро вернусь.
Трактирщик кивнул, всё было ясно. Посылать за кабацкими головорезами было не нужно.
На улице к Карлу подошёл Вольфгер:
— Ну как, договорились?
— Это ещё кто?! — отпрянул монах, хватаясь за нож.
— Заказчик, — спокойно сказал Карл, — я у него в услужении. Ты что, думаешь, у меня полные карманы гульденов? Я — человек маленький.
Увидев, что рядом с Вольфгером стоит женщина явно из благородных, отец Бернардус немного успокоился.
— Ладно, пошли, — сказал он.
— Далеко идти? — поинтересовался осторожный Карл.
— Здесь всё близко, — с каким-то нехорошим, двойным смыслом ответил отец Бернардус. — Но мой дом малость на отшибе, боятся людишки-то, хе-хе. И правильно делают, между прочим. Ну, ладно, пошли.
Идти пришлось, и правда, недолго. Домишко отца Бернардуса стоял у самой реки, до Вольфгера отчётливо донеслось журчание текущей воды. Хозяин толкнул дверь, вошёл первым, высек огонь, зажёг пару свечей, обернулся и сказал:
— Заходите.
Вольфгер вошёл первым и настороженно огляделся. В комнате было на удивление чисто: дощатый, выскобленный добела пол, бревенчатые стены, стол, табуреты, сундук, накрытый какой-то тряпкой. В дальней стене комнаты была ещё одна закрытая дверь.
— Что, господин, думали, в хлеву живу? — ухмыльнулся отец Бернардус, — вижу, вижу, не слепой. Да только в монастыре, из которого я ноги сделал — чтоб его черти взяли! — к чистоплотности приучали самыми верными средствами — палками, да голодом. Вот я и привык жить по монастырскому уставу, бабы у меня нет, сам убираю! Хоть какая-то польза от толстопузой братии.
Вольфгер промолчал. Гости уселись на лавку у стены, отец Бернардус с грохотом пододвинул табурет, плюхнулся на него и спросил:
— Ну, чего надо?
— Аптекарь сказал, что ты чёрной магией балуешься, — сказал Вольфгер, — правда?
— Есть немного, — не моргнув глазом, согласился монах.
— Так, уже хорошо.
— Это вы, господин, говорите, что хорошо, — загоготал, неожиданно развеселившись, отец Бернардус, — а вот главный инквизитор Дрездена почему-то думает иначе, вишь ты, какое дело!
— Оставь, — поморщился Вольфгер, — ты же видишь, мы — люди сами по себе.
— Вижу, — согласился монах, — иначе и не стал бы с вами разговаривать, и плыли бы вы уже по Эльбе пузом кверху.
— Врата Миров открыть можешь? — напрямик спросил Вольфгер.
— Вон оно, выходит, чо… — опешил монах, — всякого от вас ждал, но такого… По мелочам, стал-быть, не размениваетесь…
— Так можешь?
— Смотря куда…
— В Эльфланд. Вот эта фройляйн — эльфийка, она случайно оказалась в нашем мире. Её нужно вернуть домой, но — безопасно для неё. Это условие непременное. Сможешь — плачу двадцать гульденов.
— Пятьдесят! — твёрдо сказал монах, — дело больно опасное…
— Хорошо, пусть будет пятьдесят, — кивнул Вольфгер, — так сможешь?
Отец Бернард долго молчал, что-то прикидывая в уме, потом сказал:
— Вы люди серьёзные, это сразу видать, шутить не любите, поэтому я вас за нос водить не стану, как дурачков богатых. Приходили давеча тут ко мне…. Ну, да ладно. В общем, Врата в страну эльфов я ещё ни разу не открывал, врать не буду, но как открыть — знаю, попробовать могу. Но дело это опасное, предупреждаю сразу. Весь риск на мне, но и деньги немалые, стоят того. Так что, берусь.
— Хорошо, — сказал Вольфгер, — когда?
— Если деньги при вас, прямо сейчас, чего тянуть-то? Время подходящее, скоро полночь.
Вольфгер сунул руку в кошель и отсчитал двадцать монет.
— Вот тебе аванс. Если всё получится, сразу получишь остальное. Слово.
— Вам верю, — кивнул монах, забирая золото. — Тогда пошли, заклинательный покой у меня там, за стенкой.
Во второй комнате дома, почти такой же по размеру, как первая, размещалась алхимическая лаборатория. Центр комнаты был свободен от мебели, на чистом полу была нарисована сложная, многолучевая магическая фигура.
— Как же ты не боишься на полу этакое держать? — спросил Карл у монаха, — а если инквизиторы нагрянут?
— Они ещё только к нашему кварталу подходить будут, как я уже про них узнаю, — ответил отец Бернардус, — больше я в их подвал ни за что не попаду — учёный, ломаный. Фигуру стереть — минутное дело, а рисовать ой как долго! А кроме неё у меня тут ничего «такого» и нет. Разве что пара книг, так я их с собой возьму, ищи-свищи меня за Эльбой! — хрипло рассмеялся он.
— Вы вот что, — сказал отец Бернардус, — сядьте здесь, сидите тихо и молча, чтобы, значит, демоны вас не почуяли. А если они меня ну… сгребут, бросайте всё и бегите со всех ног. Не вздумайте выручать — спасти не спасёте, только сами поляжете. Теперь дальше. Ежели увидите, что Врата открылись, ты, госпожа, смело вступай в них, и окажешься дома, я тебе в это время и слова сказать не смогу, потому что открытыми их удерживать буду, а это — тяжесть неподъёмная.
— Что, так опасно? — встревожился Вольфгер.
— А вы как думали? Врата Миров — штука страшная, глазом моргнуть не успеешь, оттуда такое может полезть…. Вовек обратно не загонишь. Но это — на мне. Ваше дело — сидеть и не мешать. Ну, как?
— Согласны, — кивнул Вольфгер. — Госпожа Алаэтэль, прости, я преждевременно дал согласие от твоего имени, что ты скажешь?
— Я согласна, — кратко сказала Алаэтэль, села на лавку, запахнула плащ и замолкла.
Отец Бернардус снял с полки какую-то книгу, долго листал её, наконец, найдя нужное место, стал внимательно читать, шевеля губами и ведя пальцем по строчкам. Прочитав текст два или три раза, он вздохнул и стал рассматривать магическую фигуру. Затем взял кусок угля, мокрую тряпку, транспортир и линейку, и начал стирать и вновь рисовать линии и дуги. Закончив рисовать, монах отложил геометрические инструменты, и в ход пошли драгоценные камни, какие-то перья, неаппетитные комочки в чашах, которые он расставлял в вершинах лучей и на пересечении линий. Потом в ход пошли свечи, преимущественно чёрные и коричневые.
Наконец отец Бернардус зажёг свечи, положил книгу на пюпитр и начал читать заклинание. Это была какая-то странная, искажённая и исковерканная латынь, Вольфгер понимал отдельные слова, но общий смысл колдовства от него ускользал. Зато Алаэтэль, кажется, услышала что-то знакомое, она насторожилась и стала внимательно следить за монахом, который закончил заклятие резким визгливым выкриком. В этот момент пламя свечей изменило цвет и неожиданно стало ярко-синим. Монах осторожно вошёл в центр магической фигуры и продолжил читать заклинание уже по памяти.
