Сначала ничего не происходило, потом в узле линий напротив того, в котором стоял отец Бернардус, возникла размытая серая тень, напоминающая веретено. Веретено начало вращаться всё быстрее и быстрее, увеличиваясь в размере и становясь заметно плотнее. Серый цвет сначала сменился на бледно-голубой, а потом на ярко-синий.
Монах продолжал творить заклятья, по его лицу струйками стекал пот, на шее вздулись жилы. Веретено достигло уже потолка комнаты и начало издавать резкий, неприятный свистящий звук. Алаэтэль рывком встала, Вольфгер и Карл вскочили за ней.
— Не двигайтесь! — приказала эльфийка, — что-то пошло не так!
Вдруг веретено качнулось и одним неуловимым движением всосало беглого монаха, он исчез, не успев даже вскрикнуть. Свист веретена перешёл в низкий, угрожающий рёв.
— Бежим! — испуганно крикнула Алаэтэль, — скорее! Сейчас взорвётся!
Она метнулась к выходу, Вольфгер и Карл бросились за ней.
Женщина и двое мужчин со всех ног бежали, куда глаза глядят, спотыкаясь в темноте и поддерживая друг друга.
Внезапно за спиной у них полыхнуло ослепительным сине-белым светом, толкнуло в спину горячим воздухом, загрохотало. Они упали, Вольфгер накрыл своим телом эльфийку, обнял её, и задохнулся, ощутив в своих объятиях женщину, о которой он, как оказалось, всё время втайне мечтал….
Над их головами просвистели камни, пролетели обломки досок и комья земли. Что-то больно ударило Вольфгера между лопаток.
И всё стихло.
Алаэтэль, которая упала на спину, взглянула в лицо Вольфгера и мягко высвободилась.
— Спасибо, господин барон, что закрыли меня своим телом, — сказала она своим певучим контральто и ладошкой стряхнула у него со щеки комок земли. — Кажется, всё кончилось….
— Карл, ты цел? — спросил Вольфгер, вставая с земли и поднимая эльфийку.
— Цел, господин барон, — пропыхтел Карл, тоже поднимаясь, — надо же, еле-еле успели, ещё бы чуть-чуть…
— Да-а, — протянул Вольфгер, — покойный отец Бернардус явно переоценил свои силы.
— Думаете, уже покойный? — спросил Карл.
— Ну, посмотри сам, — коротко ответил Вольфгер, указывая на бывшее обиталище мага-неудачника.
На месте домика зияла глубокая яма, заполненная мерцающим голубоватым туманом, в котором вспыхивали разноцветные звёздочки. Мерцание потихоньку затухало.
— Да, пожалуй, уцелеть ему было бы трудновато, — согласился Карл.
Мимо Вольфгера прошли несколько мужчин и женщин и, тихо переговариваясь, остановились на безопасном расстоянии от ямы.
— Доигрался всё-таки проклятый колдун, — сказал один мужчина, — а ведь предупреждали его…. Тьфу! Чуть улицу не разнёс, дьявол его за ногу!
— Ты бы лучше не кощунствовал, Петер, может, его дьявол и унёс, не накличь на нас беды, — возразил другой голос.
— Да и что он тебе такого сделал? — сказала женщина, — разве у тебя есть деньги на городского лекаря или на цирюльника? А ведь он наших детей лечил, и брал по-божески.
— Да я чо? Я ничо, — стал оправдываться первый, — мне-то что? Он мне не кум, не брат и не сват. Только вот теперь священника придётся звать, чтобы, значить, яму святой водой окропил, а то кто его знает…
— У тебя что, есть лишние гульдены, чтобы заплатить священнику? — удивилась женщина. — Смотри, как бы поп за собой инквизицию не притащил. Зароете завтра яму, и вся недолга. Только не вздумайте в ней копаться, дурни!
— Пойдёмте отсюда, господин барон, — тихонько сказал Карл, — а то у этих добрых людей может возникнуть желание гм… занять денег на священника у нас, а мне не хочется никого убивать. Давайте уйдём, пока нас не заметили.
— Пойдём, — согласился Вольфгер, — здесь нам делать больше нечего, только вот куда идти? Что-то я в темноте запутался, да ещё доска в голову прилетела…. — он приложил руку к затылку и нащупал набухающую шишку. — Дьявол, как больно!
— Не призывай сейчас тёмные силы, — сжала его руку эльфийка, — после такого колдовства они близки, как никогда. Они всегда слетаются на тёмную магию, как мухи на мёд. Этим-то чёрная магия и опасна.
— Как ты думаешь, что случилось с монахом? — спросил Вольфгер.
— Он пробудил силы, с которыми не смог справиться, — кратко ответила эльфийка, — это было очень опасно, мы уцелели просто чудом.
— Где же теперь нам искать другого мага? — задумался Вольфгер, — в Дрездене их и было-то всего два. Один оказался трусом и неумёхой, а второй… в общем, теперь в Дрездене один маг, а по-честному, так и вообще ни одного.
— Очень надеюсь, что в империи найдётся более опытный волшебник, — грустно сказала Алаэтэль, — иначе я застряну в вашем мире навсегда.
* * *
Ночью Вольфгер впервые серьёзно поссорился с Утой.
Девушка лежала в его объятиях, и вдруг ему показалось, что на его плече лежит не русая, а черноволосая головка, и огромные глаза эльфийки заглядывают ему в глубину души. Вольфгер непроизвольно вздрогнул. Ута мгновенно почувствовала это и отодвинулась.
— Что случилось? — спросила она.
— Н-ничего… — соврал Вольфгер, с трудом переводя дыхание.
— Я могу попросить тебя об одной вещи? — стеклянным голосом спросила Ута.
— Конечно, хоть о десяти, что ты спрашиваешь? — Вольфгер попытался привлечь девушку к себе, но она упёрлась руками ему в грудь.
— Я хочу попросить тебя только об одном: пожалуйста, не лги мне.
— А когда я тебе лгал?!
— Да только что, — холодно сказала Ута, и Вольфгер понял, что серьёзного разговора не избежать.
— Ну, хорошо, — вздохнул он, — раз выяснения отношений не избежать, я слушаю.
— Это эльфийка? — спросила Ута.
— Да что эльфийка? — начал сердиться Вольфгер.
— Вольфгер, пойми, женщину невозможно обмануть. Вы, мужчины, думаете, а мы — мы чувствуем. Обнимая меня, ты думал об Алаэтэли. Да?
Вольфгер вздохнул:
— Да….
— Хорошо, что ты не солгал мне. А ведь я предупреждала, помнишь? И вот всё сбылось, эльфийка завладела твоей душой. Я пытаюсь бороться, но, кажется, проигрываю сражение за сражением, несмотря на….
— Ну что я могу сделать, что?! — повысил голос Вольфгер, — я её и пальцем не тронул, только вот сегодня прикрыл своим телом, когда дом мага взлетел на воздух, но это же не считается! Ты видишь, что я честно пытаюсь отправить её обратно в страну эльфов, но не получается! Если бы я сам умел колдовать… Но какой из меня маг? Так, прочитал с десяток книг…
— «А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своём[40]»,
