– Не знаю, чья тут воля, но не человеческая – это точно. Ладно, пошли дальше.
Глеб поправил ольстру и меч, сдвинул колчан со стрелами поудобнее и зашагал вперед по вьющейся лесной тропке.
Вокруг становилось все темнее и непригляднее. То ли в этом было виновато небо, затянувшееся тучами, то ли кроны деревьев все плотнее сходились над головами, не давая пройти солнечному свету.
Глеб ускорил шаг, чтобы поскорее миновать чащобу и выйти к реке.
Вдруг Диона, шедшая позади него, вскрикнула. В тот же миг из густого кустарника выскочило странное существо, подхватило падающую Диону на руки и попыталось скрыться в кустах, но Глеб уже встал у него на пути, держа ольстру на изготовку.
Существо остановилось в нерешительности, и странники получили возможность разглядеть его получше. Это был не то человек, не то сам леший. Росту высокого, около сажени, с плечами широкими и вздутыми от нагромождения мускулов. Одет в звериные шкуры, сшитые между собой абы как. Руки толстые, не шерстистые, как у зверя, но волосатые, как у мужика. На ногах – грубые башмаки.
Но самым поразительным в этом странном существе была его голова – огромная, с широченной переносицей и с двумя большими шишками на тех местах, где у быка полагается быть рогам.
– Бычеголов… – пробормотала Диона и обмякла у чудовища на руках.
Из шеи у девушки торчал длинный темный шип какого-то растения, а за пояс чудовища была заткнула полая тростниковая трубка.
– Отравленный шип, – тихо выговорил Глеб и, наставив ольстру чудовищу в голову, грозно выкрикнул: – Отпусти девушку, урод!
Бычеголов затравленно огляделся, затем угрюмо посмотрел на Глеба и прорычал:
– Русич… Диона идет за Бычеголов.
Глеб, держа палец на спусковом крючке, грубо осведомился:
– С какой стати?
– Диона наше племя. – Урод набычил массивную голову и сверкнул красноватыми глазами. – Пусти ее, ходок!
Глеб прищурил глаза и холодно поинтересовался:
– Тебе что, своих баб мало, Минотавр недоделанный?
Бычеголов молчал, мрачно оглядывая путников. Бугры его мускулов вздулись, на обнаженной смуглой шее запульсировала толстая жила. Такая же надулась и задергалась на его широком, шишковатом лбу.
– Ого… – насмешливо проговорил Глеб. – Кажется, я догадался. Ты в нее влюблен?
– Я она брать! – рявкнул в ответ Бычеголов. – И ты будешь цел!
– Именно в такой последовательности?
Глеб прижал приклад ольстры к плечу, прищурил левый глаз и прицелился уроду в лоб.
– Глебушка, отдай ты ему эту девку, – загнусавил рядом Хомыч. – Пропадем ведь все через нее. Ты же сам говорил, что она нелюдь и что терпеть ее не можешь.
– Молчи, старик. Мало ли чего я говорил.
Бычеголов взглянул на ольстру, быстро заслонился Дионой и тихонько свистнул.
Тотчас же из кустов вышли еще три нелюдя. Все трое – такие же громадные, крепкие и уродливые, как Бычеголов. Один, самый рослый из всей компании, был совершенно безволос, с розоватой нежной кожей, свиным рылом вместо носа и красными глазами альбиноса. Однако даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять – он силен, как медведь.
У второго по всему телу торчали отвратительные роговые наросты. Третий был долговяз и сух, как мумия, но торчащие из пальцев левой руки когти напоминали кинжалы и были так же крепки и остры.
В правой руке каждый из трех нелюдей держал по боевому топору.
– Мы сильнее ты! – пробасил Бычеголов, и Глеб с удивлением уловил в его голосе нотки презрения. – Мы можем вас губить!
– Что же вас останавливает? – холодно осведомился Орлов.
– Нам не нужен война. У вас свой жисть, у нас – свой. Дайте нам жить наша жисть.
Глядя в прицел ольстры, Первоход покачал головой:
– Нет, Бычеголов. На твою «жисть» мне плевать с высокой колокольни. Но девушку я тебе не отдам.
Нелюдь-альбинос, завизжав, как свинья, бросился на Глеба. Громыхнула ольстра. Нелюдь споткнулся и рухнул на землю с пробитой головой.
Воспользовавшись заминкой, Бычеголов, крепко держа уснувшую Диону на руках, бросился в дебри Гиблой чащобы, но вторая пуля, выпущенная из ольстры, настигла и его. Пуля вошла уроду в левую ногу. Он споткнулся и упал на колени.
Глеб быстро повернулся к двум оставшимся уродам и яростно крикнул:
– Стоять! Или вышибу мозги!
Нелюди попятились, угрюмо глядя на ольстру, но топоры не опустили.
– Бросьте топоры! – крикнул Глеб. – Бросьте, или убью!
Нелюди не шевельнулись.
Бычеголов что-то коротко пролаял им на своем языке. Нелюди нехотя швырнули топоры в траву.
– Лагин, Хомыч, обнажите мечи и караульте этих вурдалаков! – приказал Глеб, а сам снова повернулся к Бычеголову.
Тот смотрел на Глеба угрюмо и бесстрашно.
– Диона – моя, – прорычал он. – Я за ней вернусь.
– Это вряд ли.
Глеб прицелился чудовищу в голову и хотел нажать на спуск, но Лагин положил руку на ствол и легонько отвел его в сторону.
– Не надо, – сказал он. – Пожалей его.
– Если пожалею, эта тварь выследит меня и отомстит, – глухо проговорил Глеб.
– Твоя ольстра раздробила Бычеголову ногу, – возразил Лагин. – Он уже никогда не будет быстрым.
Глеб помедлил. Затем жестко потребовал:
– Эй, Бычеголов, пообещай, что никогда не поднимешь на меня руку! Пообещай, и я сохраню тебе жизнь!
Нелюдь склонил голову и, глядя на Глеба снизу вверх потускневшими глазами, проговорил:
– Обещаю.
– Молодец! А теперь отползи от Дионы. Дальше, дьявол, или я перебью тебе второе копыто!
Бычеголов подчинился. Либо он был очень труслив, либо очень хитер. Глеба устраивали оба варианта, лишь бы нелюдь больше не делал попыток напасть.
– А теперь уходите и не возвращайтесь! – велел он. – Иначе я сам вернусь в Кишень и перебью вас всех!
Бычеголов, схватившись за березку, поднялся на ноги, пробормотал что-то своим уродливым собратьям и первым заковылял в лес. Оставшиеся два урода, опасливо поглядывая на ольстру Глеба, двинулись за ним.
Только когда все трое скрылись за деревьями, Глеб опустил ружье и облегченно вздохнул.
– Зря ты помешал мне его убить, – сказал он Лагину. – На одного опасного урода было бы меньше.
Глеб подошел к Дионе и склонился над ней. Несколько секунд вглядывался в лицо девушки, потом наклонился, прижал ухо к ее груди и послушал, как бьется сердце.
Потом снова выпрямился, поднес руку к шее Дионы и осторожно взялся пальцами за шип.
Шип был острый, как игла, и окрашен темной кровью Дионы. Глеб аккуратно вынул его, швырнул в сторону и окликнул через плечо:
– Прошка, подай мою сумку!
Мальчик быстро поднял сумку с травы и принес Глебу.
Порывшись в сумке, Глеб достал небольшой угловатый предмет, встряхнул его и поднес Дионе к лицу. Ноздри девушки дрогнули. Она открыла глаза и рассеянно посмотрела на Глеба. Затем облизнула пересохшие губы и пробормотала хриплым шепотом:
