– Это он от злости бился, что окорок не удается откусить, – возразил Ал-Шот. – Здесь что-то другое.
Кривоносый стражник безразлично пожал плечами.
– Ну, не знаю. Может быть, живот у него прихватило или мигрень началась… Я не лекарь.
Лейтенант Фес на этот раз не занимался медитацией. Подскочив к двери напротив, он методично вбивал кулак в податливое дерево, с облегчением чувствуя, как с каждым ударом исчезает клокочущая ярость. Когда дверь распахнулась, и на пороге показался заспанный ключник лейтенант замер лишь на мгновенье. Через долю секунды крепко сжатый кулак влетел точно между испуганных глаз.
– Орет кто-то, – шевельнул ухом Ал-Шот.
– Это привидение, – внес предположение Шой Та. – В старых замках они всегда водятся.
– С кем?
– Что – с кем?
– С кем они водятся? – переспросил Ал-Шот.
– Не знаю, – почесал в затылке товарищ. – Сейчас лейтенант придет, у него и спросишь. Или сам поинтересуешься при встрече.
Фес зашел в караулку через минуту. С бледным решительным лицом, горящими глазами и разбитой в кровь кистью правой руки. Молча подойдя к стражникам, он поочередно сунул им под нос устрашающий кулак.
– Привидение напало? – участливо осведомился Шой Та.
– Дьякон говорил, что они святой воды боятся. Надо священника звать, – посоветовал Ал-Шот.
Порывшись в карманах камзола, Шой Та извлек несколько зубчиков чеснока.
– Вот, – щедро поделился он с жертвой замкового призрака. – Моя бабка всегда на шее связку носила. И одну дольку за щекой еще держала. На всякий случай. Считала, что лучше защиты от нечисти не бывает.
– И что, помогало? – недоверчиво хмыкнул Ал-Шот.
– На полверсты все обходили, – с гордостью шмыгнул кривым носом капрал. – Даже дед от нее сбежал.
– Стойте здесь и никуда не уходите, – из последних сил выдавил сквозь зубы лейтенант Фес и с безумным взором выбежал из караулки.
Влепив по дороге неосмотрительно выползшему на свет белый ключнику левый свинг, командир Ночных Кошек стремительно промчался по коридору и ввалился к храмовникам. Бриан де Фалле восседал в гордом одиночестве за овальным столом из беленого ясеня, гипнотизируя нетронутую тарелку с давно остывшим куском жареной оленины.
– Без вина в горле застревает, – пожаловался он вошедшему другу. – Вторые сутки ничего не ем. Еще немного и останутся кожа да кости, – рыцарь-командор с огорчением похлопал себя по упругому животу.
Скрипнув зубами, лейтенант грузно опустился на лавку. Отодвинув в сторону блюдо, он с тоской в голосе обронил:
– У нас проблемы.
– Это то, о чем я подумал? – проницательно сощурился старый друг.
– Я не могу больше общаться этими остолопами, – честно признался Фес.
Рыцарь-командор, хмыкнув в усы, взял в руки короткую дубинку из твердого бука и многозначительно приподнял правую бровь.
– Нельзя, – отрицательно покачал головой лейтенант. – Княжна умна и сразу заподозрит неладное. Надо все разыграть безукоризненно. Нам повезло, что у нее боязнь высоты – она сама попросилась на нижний ярус. Побег должен выглядеть естественно. От ее новой камеры сотня шагов до потайного хода и это нам только на руку. Если бы пришлось спускаться с вершины башни, то отсутствие стражи сразу вызвало бы у нее подозрение. Деревенским капралам я передал универсальный ключ, он подходит ко всем дверям темницы, но… Но это все, чем я могу похвастаться, – с горечью закончил он.
– Ешь! – коротко приказал де Фалле и пододвинул жаркое другу. – А я пока побеседую с твоими стражниками. – Выбравшись из-за стола, он покровительственно усмехнулся: – И не таких дикарей уму-разуму учили. Орден, брат, могущество свое создавал не только мечом, но учением.
Славный храмовник забыл одну старую банальную истину: на всякого мудреца довольно простоты.
***
Напраслину возводил Антон на коменданта крепости. Несмотря на свой почтенный возраст, Рийен О"Ли был еще тот ходок. За пятнадцать лет беспорочной службы на ответственном посту он перетаскал к себе в постель добрую половину женского населения из ближайших деревень.
С коротко стриженой седой бородой, крючковатым носом, в неизменно красном камзоле с золочеными пуговицами комендант крепости напоминал преуспевающего торговца пряностями из Хартара. Перед изысканными манерами и тугой мошной местного владыки не могло устоять сердце ни солдатской вдовушки, ни разбитной молодой жены сельского старосты.
Но в последние дни в жизни уважаемого коменданта наступила черная полоса. Прибывшие с грамотами от самого Кардинала рыцари-храмовники и грозные бойцы Тайного Канцлера установили в крепости свои порядки. Глухой зеленщик, мальчишка-приказчик из бакалейной лавки, да старуха-молочница – вот и весь список местного населения, имеющего право прохода в Северный Замок.
Рийен О"Ли горько вздохнул. Если дела пойдут и дальше таким чередом, впору задуматься об отставке. Возраст позволяет, копилка полна златом и серебром имперской чеканки, жизненных сил еще в избытке. Купить себе домик где-нибудь на берегу Терранского моря, засадить участок виноградной лозой и наслаждаться спокойной старостью. Нарисовав перед мысленным взором идиллическую картину с молодыми служанками, давящими виноград в дубовых бочках, стареющий ловелас вожделенно застонал.
– Ваша милость, – втиснулся в дверь грузный ключник, прервав мечтания. – Там Гланька расчет просит за прошлую седмицу.
– Какой расчет? – вернувшись из мира грез к бренным делам, комендант сердито засопел.
– Дык, за молоко, вестимо, – развел руками опухший, разукрашенный синяками ключник.
– Держи, – бросив на стол глухо звякнувший кошель с медью, Рийен хмуро поинтересовался: – Кто это так тебя отделал?
– Эти… – с горечью махнул рукой страдалец. – Кто ж еще-то?
Кто такие "эти" ясно было и без слов. Рийен уже приготовился разразиться привычной в последнее время бранью, как неожиданная мысль пронзила сознание. Резво подскочив к ключнику, он с силой встряхнул его за грудки:
– Кто такая Гланька?
– Внучка молочницы, – захлопав узкими щелочками глаз, сипло выдохнул полузадушенный ключник. – Старуха занемогла, ее вместо себя прислала.
– Сколько ей лет? – едва не захлебнулся от предвкушения нежданной удачи Рийен.
– Годков двадцать минуло, – выпучила глаза жертва, жадно хватая ртом воздух.
– Начальника стражи ко мне! – отбросив ключника, рявкнул в открытую дверь комендант, с трудом сдерживая вопль восторга.
Когда преданный заместитель ввалился в кабинет, топая сапожищами по драгоценному паркету, блестящий план был готов полностью.
