- В самом деле.
Вскоре мы вышли на улицу и поехали по шоссе в маленьком автомобиле доктора
Хассана, что была такой же пыльной, как и предметы в его гостиной. Мы направлялись в
загадочный Оазис священных камней, о котором доктор Хассан сказал, что только
храбрецы могут пройти местных стражей, и те, кто знают, как мимо них проходить.
Я опустила окно рядом с собой и позволила ночному воздуху ласкать мои щеки, что
после атаки демонов ощущался слишком жарким. Хотя доктор Хассан сказал, что укус не
был отравлен, колючее ощущение не прошло, и, несмотря на принятое мной
обезболивающее, боль продолжала циркулировать в теле.
Амон разрывался между обвинениями себя, проклятиями в сторону шабти, и,
наконец, в сторону того, кем бы он ни был, кто призвал демонов. Честно говоря, его
состояние начинало влиять на меня. Я постоянно чувствовала его взгляд на мне, но не так, как мне хотелось бы.
Наконец, я сказала:
- Хватит смотреть на меня так, словно я на пороге смерти.
- Я не могу прекратить беспокоиться о тебе.
- Это меня бесит.
- Не понимаю «бесит».
- Это заставляет меня нервничать. И можешь подкрутить свой внутренний
термометр? Меня поджарит изнутри.
- Жар моего тела увеличивается, когда приближается время церемонии. Прости, что
причиняю неудобства.
Амон убрал руку с моих плеч и хлопнул ладонями по своим коленям, отодвигаясь от
меня как можно дальше к двери. Пространство вокруг меня быстро охладилось, хотя
голове и плечам все еще было жарко. Я дотянулась до его руки.
- Прости. Вообще-то мне нравится, когда твоя рука лежит на мне, но просто…
- Не беспокойся, юная Лили. Когда я рядом с тобой, я часто забываю о том, кто я
есть, а потому становлюсь беспечным.
- Ты не беспечный. Ты самый осторожный человек из всех, кого я знаю.
Амона, казалось, успокоили мои слова, и он сжал мою руку. Он откинул голову на
кресло машины и прикрыл глаза. Я была рада этому, а он был уставшим.
Мы ехали на запад несколько часов, и пока Амон спал, я тихо спрашивала доктора
Хассана, пытаясь понять, что он знает о церемонии и что будет с Амоном. Он сказал, что
знает не больше, чем я, хотя мне показалось, что он что-то скрывает.
Где-то перед рассветом доктор Хассан увел машину с дороги и уехал за низкий
кустарник.
- Отсюда пойдем пешком, - сообщил он.
- Далеко? – спросила я.
- Несколько мил по пустыне.
- Не думаю, что она сможет столько пройти, - отозвался Амон.
- Может, она подождет в машине, - предложил доктор.
- Нет, она останется рядом со мной.
- Мы можем перенестись бурей? – спросила я.
- Нет. Чтобы переместить троих, понадобится слишком много энергии, - Амон
смотрел на ближайшую дюну какое-то время, а потом сказал. – Есть идея.
Вытянув руку, он мягко забормотал, и дюна перед нами начала двигаться. Песчинки
кружились и собирались вместе, и вдруг три лошади выбежали из дюны в сверкающей
пыли. Они приближались, кивая головами и выдыхая ноздрями пар.
- Они… они прекрасны! – воскликнула я, когда Амон поманил меня к себе. Лошади
цвета песка мерцали так, словно в их шерсти были кристаллы. Их хвосты и гривы были
соломенного кремового цвета, на несколько оттенков светлее их шерсти. Их огромные
глаза сверкали, как янтарные камни, а копыта выглядели покрытыми золотым
напылением. – Откуда они?
Амон почесал шею кобылицы и спросил:
- Помнишь историю про Небу, золотого жеребца пустыни?
- Да.
- Они из его стада.
- То есть Хорус нашел его?
- Не совсем. Скорее, Небу нашел Хоруса. У них была связь, если Хорусу или любому
сыну Египта была нужна его помощь, Небу посылал своих сыновей и дочерей, - Амон
отстранился. – Ты поедешь на кобылице. Я помогу тебе забраться на него.
Обхватив меня за пояс, Амон поднял меня достаточно высоко, чтобы я могла
забросить на спину лошади раненую ногу. Устроившись, я запаниковала.
- Я ездила лишь пару раз раньше, а без седла – ни разу. Если я упаду?
- Держись крепко за гриву, - посоветовал Амон. – Она тебя не уронит.
Запустив пальцы в шелковую гриву, я прильнула к ней и прошептала на ухо:
- Я постараюсь не мешать. Ты на страже. А мне лишь по пути с тобой.
Кобылица ответила кивком головы и музыкальным ржанием, приблизившись на пару
шагов к лошади Амона, красивому жеребцу, что был на несколько локтей выше моей
кобылицы.
- Ты готова? – спросил Амон.
Когда я кивнула, он повернулся к доктору:
- Готовы, доктор Хассан?
- Да, да, - помахал рукой египтолог, устроившись на спине лошади.
- Тогда ведите нас, доктор, - попросил Амон.
С громким «Ха!» доктор Хассан направил свою лошадь вперед, а мы последовали за
ним. Хотя они шли, быстрый ход случайно перешел в рысь, что неприятно отдавалось в
спине, но все же не было неудобно.
Я заметила, что из-за дюн что-то выступало, отбрасывая темные тени против
ночного неба.
- Мы идем туда? – спросила я у доктора Хассана, когда моя лошадь рысью
направилась туда.
- Да. Оазис у основания этих гор. Нам нужно добраться туда до рассвета.
- А что случится на рассвете?
- Камни покажут нам путь, но только определенное время.
Подгоняемые доктором Хассаном, лошади двигались быстрее. Небо светлело, и я
могла сказать, глядя на доктора Хассана и то, как он смотрел на горизонт, что он
беспокоился. Высокие пальмы раскачивали в предрассветной тьме, их тяжелые листья
шелестели на ветру. Вдруг закричало крупное животное, его уханье подхватили
остальные, и вскоре пустыня наполнилась звуками.
- Что это? – крикнула я.
- Бабуины! – перекричал шум Амон. – Они встречают воем рассвет.
Я скривилась.
- Думаю, утреннее пение птиц мне нравится больше. Они опасны?
- Для обидчиков, да, - ответил доктор Хассан.
- Ох, и как они поймут, обидчики мы или нет?
- Обычные бабуины и не поймут, - сказал он. – Но здесь есть стражи, что служат
Баби, главному самцу всех бабуинов. Он страж загробного мира. Видишь ли, все бабуины
агрессивны, всеядны, они повсюду, но эти – вдвойне. Они призваны охранять место, где
почивает брат Амона. Они не позволят пройти никому, кто несет ему вред. Я прибег к
таким мерам, когда тело Амона украли. Говорят, Баби ест внутренности тех, чьи
намерения злы, а эти бабуины опасны. Мы будем продвигаться с осторожностью, но
