— Меняюсь?
Она в недоумении приподняла бровь, задумалась на несколько мгновений, а затем ответила.
— Я заметила. Когда тебя нет рядом, то становлюсь… — девушка замолчала, подбирая правильное слово, но Лутарг опередил ее.
— Прозрачной?
— Да. Наверно так, — согласилась она. — Сперва здесь в комнате, и сейчас у колодца, я будто просвечивала.
Она закусила губу, присаживаясь на краешек кровати, и легонько коснулась пальцами лба лежащего на ней мужчины. Ей казалось, что Лутарг выглядит немного лучше, чем раньше, но спросить о самочувствии у него самого она не решалась. Убедившись, что молодого человека не лихорадит, Лита продолжила.
— Сальмир рассказывал мне, что так происходит, но я все равно удивилась. Это так странно, видеть что-то сквозь свое тело.
— Но сейчас же этого нет? — Лутаргу показалась, что от ее прикосновения боль отступает, но попросить вернуть руку он не осмелился.
— Рядом с тобой нет. Я не знаю почему, но ты как-то странно действуешь на меня.
Она покраснела еще больше, осознав двусмысленность собственных слов, и тихонько вздохнула с облегчением, поняв, что кроме нее никто не обратил на это внимания.
— И тогда — в зале, я удивился. Они не показались мне необычными, ну, кроме свечения, — обратился Лутарг к Сарину. — Я все твои слова вспоминал, что остановить нельзя, — уточнил он, когда увидел на лице старца непонимание.
Пока мужчины переговаривались между собой, ища объяснение, Литаурэль подошла к окну. Ночь уже изгоняла вечерние сумерки, и совсем немного осталось до того, как небо засияет звездной россыпью и на небосводе появится луна.
Глядя вот так в окно, можно было подумать, что ничего не изменилось, что она не прошла по тропе Рианы, а все также находится в Саришэ. Перед ее взором простирался все тот же двор, те же горы за крепостными стенами, и Лита даже думала, что сможет найти столь понравившуюся ей пещеру. Единственное что немного смущало — это запустение. Белесый дымок не устремлялся, ввысь от кухонных построек, расторопные ротулы не сновали из двери в дверь, и переговаривающиеся тресаиры не стояли у ворот. Литаурэль вдруг стало грустно. Она никогда не задумывалась, будет ли скучать по тому миру, где выросла, когда тресаиры покинут его. Всегда лишь поторапливала время, приближая момент освобождения, а сейчас поняла, что он являлся ее домом, ведь другого она не знала.
К горлу подкатил ком, и Лита глубоко вдохнула, стремясь загнать подальше непрошенные слезы. Ей следовало радоваться, а она собралась плакать.
— Глупая, — прошептала девушка, словно это могло прогнать печаль.
— Лита, — сморгнув влагу с ресниц, она повернулась к Лутаргу.
Молодой человек встревожено смотрел на нее, и ей показалось, что в глубине его невероятных глаз притаилась нежность. В сердце кольнуло, будто кто-то вставил ключ в замочную скважину, и ей захотелось, чтобы эта рука повернула его. Она всегда была одинока — особенная, не такая как все остальные тресаиры, ничего не видевшая, кроме Саришэ, и оттого стремящаяся познать как можно больше, мечтающая, чтобы пустота в ней наконец оказалась заполнена.
— Да?
— Перед тем, как открыть тропу, Антаргин сказал мне — привяжи к себе Литаурэль. Что он имел в виду?
Она вздрогнула, побледнела и отвела взор, удивив Лутарга и старика.
— Я… не знаю, — губы девушки дрожали, когда она отвечала, а сердце гулко колотилось в груди.
— Уверена? — переспросил молодой человек, заинтересованный ее реакцией.
— Д-да. — Лита поспешила отвернуться, чтобы окончательно не выдать себя.
Она не хотела врать. Ей всегда претила мысль об обмане, но и ответить на этот вопрос правдиво Литаурэль не могла. Как Перворожденный мог предложить такое? — девушка не понимала. Неужели он хочет видеть ее парой для своего сына?
Лита тут же отмела подобное предположение. Не то чтобы она была против. Скорее наоборот, только ведь об этом никто кроме нее не догадывался. Лишь она сама знала, что ее тело сладко ноет в присутствии Лутарга, что от его прикосновений сердце либо останавливается, либо сходит с ума, но ведь это ее маленькая тайна, никому пока не раскрытая.
— Подумай, может, поймешь, что он хотел этим сказать, — попросил Лутарг, и девушка закивала, соглашаясь.
— Да… хорошо. Я… еду поищу.
Литаурэль выпустила из пальцев подоконник, который отчаянно сжимала в поисках успокоения, и торопливо зашагала к двери, мечтая поскорее скрыться с глаз Лутарга.
— Не вздумай выходить за стены, — крикнул ей вдогонку Лутарг, сильно сомневаясь, что девушка послушается и, признаваясь себе в том, что препятствовать ей не в силах. Чтобы остановить Литаурэль ему придется ползти. Жгучая боль выжигала его изнутри.
* * *
Касаясь щекой шероховатой поверхности коры, Лита смотрела на языки танцующего пламени. Костер манил взор, то складываясь в замысловатые узоры, то сплетаясь в страстных объятьях, которые затем осыпались снопом искр, чтобы разбиться от соприкосновения с землей и погаснуть.
Это было красиво! Как всегда завораживающе красиво, и девушка могла вечно любоваться этой игрой, но только не сегодня. Сейчас в ней стенала тоска, и взгляд постоянно возвращался к сидящему у костра Лутаргу.
Прошло уже шесть дней, а его вопрос все еще мучил ее. Привязать…
Что бы он сделал, если она рассказала? Объяснила, что хотел от него Антаргин? Послушался бы?
Этот вопрос стал камнем преткновения в ее душе. Требовал ответа и боялся получить его, бесконечно мучая.
— Сколько нам еще? — услышала Лита.
— Как идти будем, но думаю дня три — четыре, — отозвался Сарин, подбрасывая двор в ненасытный огонь. Тот полыхнул на мгновенье, а затем продолжил изысканный медлительный танец.
— Коней нам надо, — задумчиво протянул Лутарг.
— Там и поищем. Монет немного осталось, но, думаю, хватит.
— Хорошо бы.
Мужчины замолчали, а Лита, оставив свой пост, подошла к костру.
— Мои браслеты подойдут в качестве оплаты?
Она сняла одно колечко с запястья и протянула его старику, присев возле огня.
— Не говори глупостей. Мы не будет трогать твои украшения, — недовольно проворчал молодой человек, но Литаурэль на него внимания не обратила.
— Вот, — она вручила браслет Сарину. — Я не знаю, сколько это может стоить здесь, но все же.
Старец наклонился к костру, чтобы разглядеть орнамент на серебристом кольце.
— Что это значит?
— Жизни тагьери, — ответила девушка, подтянув колени к груди.
— Твоего духа?
— Да. Видишь палочки между кругами? Это количество воплощений. А круги — родовая преемственность.
