- Ибис, подари полет этому духу
И облегчи его путь.
Когда Амон упомянул ибиса, во тьме возникла белая вспышка и пролетела через всю
комнату, пока не встретилась с дорожкой зеленого света, что была создана глазами
Амона, свет стал сильнее, пока его форма не начала напоминать птицу, похожую на
сокола Амона. Но у этой птицы клюв был даже длиннее ее шеи и чуть загибался вниз на
кончике. Она забила крыльями, поднимая ветер рядом с Амоном, и он кивнул и сказал:
- С возвращением, Брат.
Один за другим четыре белых огня вытекли из сосудов смерти и соединились с
летающим существом. Птица кричала, крутя головой, а потом сложила крылья и отдалась
вихрю. Она разлетелась на куски света, что впитались в пустые глазницы мумии. Бинты ее
тут же взметнулись в воздух, словно пытались остаться рожденными летать без ветра, а
потом медленно упали на пол пещеры, как воздушные змеи с перерезанными нитями. На
мгновение все накрыла тишина.
А потом белое сияние полилось изнутри мумии, вычерчивая все органы и кости.
Тело дрожало и двигалось. Кости выравнивались и изгибались, хрустя, пока двигались.
Череп повернулся к Амону, а потом ко мне и доктору Хассану. Челюсть закрылась с
хрустом, и руки уже не лежали на груди, а выпрямились и поднялись в воздух. Мумия
выглядела как витрувианский человек [1], сияющий звездами. Я боролась с желанием
кричать. Амон продолжал заклинать:
- Ты пройдешь через последний портал смерти,
Крики радости встретят тебя,
Пир встретит тебя.
Твое сердце снова забьется,
Руки снова поднимутся,
Голос снова зазвучит.
И все остальное вернется.
Приди, Астен, и исполни предназначение!
Свет, идущий из мумии, усилился, сверкая, как сверхновая звезда, пока бинты
взлетели в воздух, кружась быстрее прежнего. Яркий свет объединялся, формируя вены и
сердце, что с силой билось. Свет затем обвил кости, утолщаясь и формируя сверкающие
мышцы.
Свет стал таким ярким, что я закрыла глаза рукой, а мое сердце колотилось в ответ
слышимому сердцебиению мумии. Боль пронзила меня, я закричала и отключилась.
* * *
Когда я открыла глаза, свет наконец-то исчез. Голова болела, я прижала руки к
глазам и глубоко дышала, чтобы отогнать тошноту. Я слышала движения доктора
Хассана. Он рухнул на грязный пол и воскликнул:
- Это честь для меня – быть рядом с вами, Великий!
Звуки вокруг меня воспринимались сильнее, чем обычно, каждый звук отдавался
гулом в голове, я слышала шорох песка, голоса, что мягко обменивались фразами на
египетском, который вскоре превратился в английский, в мою сторону двинулись шаги. В
просветы между пальцев я увидела, что ко мне идет пара босых ног. Амон был в ботинках
и вряд ли успел потерять их, так что ему ноги точно принадлежать не могли. Живые
пальцы постучали по песку, я услышала смех.
- Не нужно меня бояться, жрица. Обещаю, что не кусаюсь. Пока, конечно, вы не
захотите этого.
Головная боль, наконец, превратилась в тупую пульсацию, и я смогла поднять глаза
от удивительно загорелых лодыжек, принадлежащих мускулистым ногам передо мной, выше. Брат Амона был в белой плиссированной юбке, точно такой же, что была у Амона, когда мы впервые встретились. Оглянувшись, я увидела Амона, стоявшего на одном
колене перед саркофагом. Он тяжело дышал, его руки дрожали.
Я подтянула к себе ноги, чтобы подняться, и смеявшийся мужчина протянул руку, притягивая меня ближе к себе. Когда я попыталась оттолкнуть его, чтобы уйти к Амону, он сказал:
- Дай ему собраться с силами. Пробуждение забрало много его сил, ему едва хотело
сил, чтобы закончить, - оглянувшись через плечо, он добавил. – Я чуть не пробудился
уродливым.
Он улыбнулся Амону, а потом склонился надо мной. У меня перехватило дыхание, когда он нагло обвил вокруг меня руку. Я была слишком слабой, чтобы оттолкнуть его.
- Между нами, я слишком красив, чтобы позволить ему сильно разрушить мою
внешность, - сказал он, подмигнув.
Мой нос был практически прижат к его груди, и мне пришлось согласиться.
Создание, которого я боялась, теперь был довольно красивым. На месте пустой грудной
клетки теперь была загорелая грудь. Тонкие руки, скрещенные на груди, стали сильными
и мощными, и осторожно удерживали меня. Стучащая челюсть превратилась в
шаловливую улыбку, а пустые глазницы стали шоколадного цвета глазами, мерцающие
веселыми искорками.
Как и Амон, он пришел в этот мир с бритой головой и в одной белой юбке, и он был
немного красивее. Хотя их золотистая кожа была обеспечена солнечным климатом, на
этом их сходства заканчивались.
Они оба были хорошо сложены, настолько хорошо, что казалось, словно они
прибыли на пляж Мускулов, где они были бы своими, но Амон был выше и сильнее брата.
Цвет их глаз был разным, как и строение тела. Лицо Амона было открытым, а вот по лицу
этого юноши я могла сказать, что он что-то скрывает за своим веселым взглядом и
приветливым поведением.
И я стояла там, хмурясь и глядя на ямочку на его подбородке, которой у Амона не
было, а он обратился к доктору Хассану:
- Какой прекрасный подарок вы оставили для меня, старец, - сказал он, не сводя с
меня взгляда. – Это даже может покрыть ужасающе бедный пир.
- Да, - доктор Хассан приблизился к нам. – Я молю о вашем прощении. Возникли
определенные обстоятельства…
Амон перебил его, хотя все еще не восстановился полностью во всех смыслах.
Темные круги под его глазами и бледность говорили, что ему нужна моя энергия, но
вместо того, чтобы восполнить силы, он взял меня за руку и оттащил от брата.
- Лили не жрица, и она здесь не для твоих игр, Астен, - предупредил он.
Бог звезд сузил глаза, но улыбка не покидала его лица, пока он смотрел на брата. Он
перевел взгляд на наши переплетенные руки.
- Ах, понятно. Она твоя.
Амон нахмурился.
- Она и не моя, и не твоя. Она не принадлежит никому. Она принадлежит себе.
- Разве? – Астен скрестил руки на груди. – Что ж, девушка, что сама себе
принадлежит, может свободно выбирать, кого пожелает, - он взял мою руку и поцеловал
ее. – И я постараюсь убедить тебя связать свои желания со мной, - сказал он с азартным
подмигиванием.
Вздохнув, Амон сказал:
- Астен, это Лили, а это наш визирь, доктор Хассан.
