— Иначе наш бэр снова потребует для себя еды.
Лада скорбно вздохнула и, не вступая больше в спор, быстро влезла в разодранную рубаху и, столь же изодранные со вчерашнего вечера, портки.
— Не останусь я дома. — Хмуро сказала она, выбираясь к нему и заправляя рубаху в портки. — Свищ уже тогда моей руки домогался, когда батюшка жив был. А ныне и вовсе со света сживет. Неволей под венец утянет.
Развязала мешок и заглянула в него.
— А где сапоги?
Расстроилась и совсем забыла, что тогда выбросил их, когда ноги в кровь, до кровавых мозолей сбила.
— На руках понесу.
— Но… — Робко заикнулась она, глядя на повязки по распахнутым подкольчужником.
— Как на собаке заросло. — И, не слушая ее слабых возражений, поднял ее на руки.
— Охрамеешь, разлюблю. А тебе это надо? — Густо краснея, прошептал он ей на ухо и с силой прижал к своей груди.
«Первая девка у парня. Припал к ней к лесному пахучему ручью. Пьет, пьет и напиться не может. — Подумала Влада, не мешая его рукам, хотя у самой даже дыхание перехватило. И мстительно закончила. — Первая! А других не будет!»
Обняла за шею руками и с силой вдавила губы в его щеку.
— Мой ты! Ни кому не отдам!
Ближе к вечеру из — за кустов появился бэр и он бережно пересадил, не обращая внимания на его несчастный вид, ее к нему на спину. Покачивалась, подремывая, на его широкой спине, свесив ноги на одну сторону и вцепившись в густую шерсть на толстенном загривке. А потом и вовсе легла на бэра, разморила дорога. А Радогор все шагал и, судя по всему останавливаться не собирался. Ягодка уж не раз принимался скулить, давая им понять, что не плохо было бы вспомнить о его пустом желудке. Или хотя бы пересадить княжну на руки. Но Радогор всякий раз успевал отвернуть глаза в сторону, чтобы не видеть его жалобных глаз. И бэр, не выдержав, забежал вперед, совсем не думая о том, что может стряхнуть свою поклаже на землю.
— Оголодал? — Совсем не любезно спросил он. — Смотри, погубит тебя когда — нибудь твое брюхо.
Но княжну со спины снял к радости Ягодки.
— Не долго уж осталось. Потерпи, княжна.
— Лада, Ладушка. — Сквозь сон поправила она его.
Радогор не ответил. Холодно поблескивая глазами, он снова почти бежал.
— Гляди, мужик. — Пробился в ее сознание чей — то дерзкий голос. — Сам идет и девку несет нам.
А попробуй угадай под грязной рубахой и мужскими портками девку! Волосы длинные, вольно распущенные по плечам и спине, выдали. Не успела головы от плеча оторвать, как пролетела под левой рукой Радогора и оказалась за его спиной. А из его ладоней брызнули желтые яркие искры. Сам же он с мечом в одной руке и ножом в другой, растянулся в прыжке, упал в траву, перевернулся через голову и с колена прочертил длинную сверкающую дугу. Прокрутился на том же колене, вставая, пропуская мимо себя чужой меч и своим прочертил еще одну дугу.
— Не тати, вои! — Успел подумать он. — Хоть по обличью от татей не отличить. А под рваниной кольчуги звенят.
Перекинул кистью меч в обратный хват и провел им наискось там, где заканчивалась кольчуга и угадывалось причинное место, качнулся на ногах вперед и в сторону. Ушел из под удара и достал ножом горло, закрытое густой бородой, одновременно ударом каблука, ломая неосторожно подставленную ногу.
— Лежать и не дергаться. Голову отрежу!
Кончиком меча разгреб бороду и легонько надавил на рукоять меча. На коже выступила кровь. Обвел взглядом неподвижные тела, но пересчитывать не стал. Смерть придет всех перечтет и со счета не собьется.
— Кто таков? Чей? — Холодно. Хотя в груди кипела ярость, спросил он.
Полонянник скосил глаза на лезвие меча, но отвечать не стал.
Радогор повернулся к Ладе.
— Отвернись, княжна. Не для твоих ушей речи. — жестко, тоном не допускающим возражений, потребовал он.
Но княжна и подумала отворачиваться. Быстрым взглядом перебегала она от телу к телу.
— Вои Свища! Я видела их прежде. — Не скрывая своего страха, прошептала она.
— Говори, вой… — снова потребовал Радогор, выслушав слова княжны.
— Зачем? Все равно убьешь.
Лицо воя исказила страдальческая гримаса. Донимала боль от сломанной в колене ноги.
Все верно. Убью. Вопрос в другом. Как я это сделаю. — Равнодушно, с ледяным спокойствием, произнес Радогор. И не только на поверженного врага, но и на Владу дохнуло таким холодом неизбежности. Что она против своей воли отступила далеко назад. — Что мне надо узнать, я и так узнаю. Не живой, так мертвый мне расскажешь.
А Радогор перебросил меч в левую руку и присел над пленником. Правая его рука легла на лоб, а немигающий холодный взгляд уперся в его лицо. И тел воя, или татя, изломала чудовищная судорога. Кости, выворачиваясь, поползли из суставов. Забыв обо всем, воин взвыл и схватился за голову, которую раздирала не человеческая боль. И дико заверещал, выкатывая глаза.
Я же тебя предупреждал, смерти будешь просить. — Миролюбиво и совсем по домашнему, словно успокаивая несчастного, с укоризной проговорил Радогор. И убрал ладонь со лба. — Что с княгиней?
Воин медленно отходя от боли, скосил глаза на княжну.
— Говори…
Радогор снова потянулся рукой к его голове.
— Задохнулась в угарной бане седьмицы две тому.
Княжна побелела и сжалась от горя и боли, едва устояв на ногах. И упала бы, не подставь ей свою спину, вовремя появившийся бэр.
— Дальше говори. — безжалостно потребовал Радогор. — Или за каждую ее слезинку я распущу тебя на жилы и велю теми жилами для нее сапоги сшить.
Воин по его холодным, льдистым глазам, понял. что так и будет. Как сказа. И распустит, и сшить велит…
— Воевода Свищ давно с северными ярлами сговорился. А тут как раз Гольм — Свирепая секира под рукой оказался. И князь с объездом пошел. Все складно бы вышло, если бы ярл на девку не польстился.
— Она для княжна, падаль гниющая! — Прошипел Радогор, наклоняясь над изуродованным, изломанным телом.
И воин снова задохнулся в животном крике.
— Госпожа! Сжалься!
И новый вопль ударил в уши княжны.
Влада почти теряла сознание, но усилием воли заставила дослушать себя до конца.
— Но ярл…
— Дальше говори!
— Снизу торговые люди вернулись. От них и узнал Свищ, что уцелела княжна Владислава. Он же себя успел уже и князем объявить. Вот и отрядил нас, чтобы перехватили тебя дорогой. Разбойник! Что с них взять? Ну, развешали бы по дороге пяток, десяток… И дело с концом.
— Как рука поднялась? На княгиню, на княжну, коих вы беречь должны? Или не воин ты?
Ответа ждать не стал. И без ответа все было ясно. Поднялся, задумчиво глядя на меч.
