– Чего он только что сказал? – наконец осведомился у остальных Ворчлюн, отчаянно начесывая затылок.
Говорун перевел идею в более корректный формат.
– Дроу сказал, что если бузить на всю катушку, нас могут услышать даже в Эйвырое.
– А-а!
Это дикарям, большим специалистам создавать шум и суматоху, было понятно.
– Отличная идея! – похвалил Черныша Говорун. – А ведь точно! Если эта вонючая скотина все время жрет, значит, она все время хочет жрать и, значит, не откажется еще от порции свежатинки. Тем более что с этим теперь тут напряженка.
– Хочешь сказать, что если он услышит нас, сам прискачет? – спросил Пнилл.
Ему тоже казалось, что мысль дельная, и было обидно, что она пришла не ему в голову.
Вопрос был обращен к Чернышу. Тот не сразу понял это, а потом встрепенулся:
– Ну, конечно!
– А если он спит? – прищурился Ворчлюн.
– Дремлет – возможно. Спит – вряд ли. Так быстро он в спячку не впадет, а случится это только, когда его хозяин разрешит.
– Да, мы забыли про этого злыдня… – пробормотал Пнилл.
Ухайдак фыркнул:
– А по-моему, фигня полная!
– Нет, – мотнул головой Черныш. – Хозяин чудовища прекрасно знал, для чего мы отправились на север. И он не упустит шанса с нами расправиться, следовательно, заинтересован именно в том, чтобы мы с Гренделем не разминулись. Монстру придется отреагировать на наш сигнал.
Воины перебирали в уме только что услышанное. Соблазнительно и опасно. Грендель непредсказуем, и пока никто из рубак не знал, каким образом можно его укокошить. Оружие они взяли с собой продвинутое, но будет ли его достаточно?
– Хорошо, – сказал Пнилл, шлепнув себя по колену. – Если ничего не изменится, сделаем так: доходим до Мыса Китовьих Ребер и идет обратным путем по суше, стараясь шуметь как можно громче. Но будем надеяться, монстра найдем раньше, потому как лично мне топать пешком так далеко не улыбается.
Новый план был одобрен большинством голосов. Черныш мог гордиться собой.
Еще вчера кем он был? Только слугой трусливого франта. А сегодня?
Сегодня его советов слушается сам король Диккарии.
Совещание закончилось, и вожаки расползлись кто куда, чтобы проследить за тем, как дела в лагере. У всех нашлась работа. Дроу же вернулся к сидевшему у костра Талиесину.
Пролетело полтора часа.
Все это время виконт пребывал в весьма странном для себя состоянии. Странном, даже учитывая те муки, что выпали на его долю в связи с морской болезнью. Отвар, который дал ему Говорун, не вывернул его наизнанку, как планировалось, но погрузил в некий полутранс, наполненный галлюцинациями и необычными снами. Связь виконта с действительностью почти потерялась.
– Что с ним? – спросил Черныш у Кровожадного Чтеца.
Громадный благоухающий человек склонился над задохликом.
– В отваре немало изменяющих сознание трав. Они нужны для перестройки организма. Только так можно победить морскую болезнь, – пожал плечами Говорун. – В общем, это нормально, хотя раньше на цивилизанчиках я снадобье не испытывал. С нашими было куда больше проблем: один даже на три дня впал в… как это называется в цивилизованной медицине, когда… – Чтец неуклюже изобразил существо, лежащее в полной отключке и не реагирующее на внешние раздражители.
– Кома? – подсказал Черныш.
– Да! В кому впал. А потом ничего – с той поры с корабля на сушу не вытащишь.
Дроу посмотрел на господина, лежавшего неподалеку от костра и завернутого в одеяло. Лицо его было бледнее обычного, на лбу выступила испарина.
– Думаю, твой хозяин достаточно крепок, – сказал Говорун, но если что, позови меня. – А пока он будет спать. До утра, а то и дольше. В его положении оно и хорошо… – Колдун осклабился и подмигнул дроу.
Черныш вздохнул, подтыкая, словно ребенку, одеяло Талиесину.
А тот спал и видел страшные сны, не подозревая, что это не сны, а самые настоящие пророческие видения.
– Мы убежали из горящего здания, и никто не прихватил с собой огня? – проворчал Тинфарин Кедди, правая рука Шонвайна Утрехта. – Я, конечно, неплохо вижу, но что я, кошка, чтобы шлындать во мраке?
Беглецы двигались через темный туннель уже минут пятнадцать. Погони не было. Скорее всего, бойцы Большестрашного понятия не имели о подземном ходе. И еще более вероятно, что Дом Советов уже рухнул и завалил своими обломками потайную дверь в полу.
Фора у посольских была, причем немалая. На этот счет беспокоиться не стоило, но вот беда – куда идти и как долго?
На этот счет ни у кого не было никаких соображений. Даже у «самого умного» Фиенса Тудана.
– Ты еще и недоволен, бородач? – отозвался на ворчание гнома орк. – Иди себе и не нуди. Мы спасли свои шкуры, хотя могли умереть как герои, покрыв себя воинской славой…
– А чего не остался? – спросил другой подгорник.
– Надо же за вами, малявками, присматривать…
– Это кто малявка? – взвился Тинфарин.
По обычаю, чуть снова не вспыхнула драка, но ее предотвратили ценой нескольких ссадин и синяков кобольды.
Соким Тальвиш, помощник Рээша Кальмара, напомнил присутствующим, что все они в одной лодке и раз уж сумели уйти от беззаконной расправы, то должны держаться вместе. Пока все не устаканится.
– В ситуации, когда смерть подстерегает на каждом шагу, глупо ссориться из-за мелочей, – прибавил кобольд.
– Мелочи, мелочи, – пробурчал Тинфарин, но развивать тему разницы в росте между расами развивать не решился. В самом деле, какой смысл?
Фиенс и сопровождавшие его слуги, конечно, молчали. Тиндарийцы шли позади всех, не считая нужным лезть на рожон, если таковой вдруг случится по пути следования группы. Справиться с ним вполне под силу Ольву Могучему и его варварам.
Голову помощника посла занимали другие вопросы, в прямом смысле экзистенциальные. Много чего случалось за эти годы, в том числе не слишком приятного, однако ничего подобного он припомнить не мог. История в принципе такого не знала. Когда в прошлом Рыгус-Крок стал ареной столкновений между кланами, Посольскую Слободу никто и пальцем не тронул, а здесь – спалили, как только представилась возможность. Знать, не суждено сбыться планам Талиесина. Даже если (что очень сомнительно) он вернется из этой экспедиции…
Фиенс боялся и тратил много сил на то, чтобы никто этого не заметил. А зубы и коленки так и норовили пуститься в пляс. Тут уже опытному дипломату понадобилась вся его профессиональная выдержка.
К тому же любой под землей чувствует себя не слишком уютно. И, словно нарочно, спасаться пришлось этим путем.
