– Куда она подевалась, Громол?
– Двери к Мамелфе открываются редко. И лишь тогда, когда она сама этого захочет. Не думай о ней. Впереди у тебя девять испытаний, и если ты выдержишь их…
Две черные тени выскользнули из-за деревьев. Громол резко оборвал фразу и выхватил из ножен меч. Но было поздно. Сверкнувший в тусклом свете луны клинок вонзился ему в грудь.
Начало второго романа эпопеи «Гиблое место»:
«ПЛАЩАНИЦА КОЛДУНА»
1
Чернобородый разбойник Коломец, отряхнув яловые сапоги от грязи, пригнул голову под низкой притолокой и вошел в схрон, прорытый в холме и огороженный от посторонних глаз зарослями бузины. Следом за ним семенил, пытаясь не отставать, темноволосый мальчишка лет двенадцати, грязный, в оборванной одежде с чужого плеча.
Кивнув двум разбойникам, играющим в кости, Коломец прошел прямо к атаману Дерябе. Мальчишка у порога остановился, но чернобородый разбойник схватил его за шиворот и грубо втолкнул в комнату.
Деряба сидел за столом и задумчиво смотрел на серебряный кубок с хмельным медом. На вошедших он уставился мутными глазами.
– А, Коломец, – проговорил он после паузы. – Случилось чего?
Коломец толкнул вперед мальчишку и ответил:
– Пострельца споймали. Говорит, что в пяти верстах отсюда видел караван.
Мальчишка вытер рукою нос и угрюмо заявил:
– Меня не споймали. Я сам к вам пришел.
Атаман посмотрел на него с интересом.
– Что за караван, говори.
Мальчишка стрельнул глазами на Коломца, насупился и ответил:
– Четыре подводы с грузом. Все накрыто рогожей. В пятой – людишки.
– Как велик конвой?
Мальчишка поднял руку и растопырил пальцы.
– Пять охоронцев? – уточнил Деряба.
Мальчишка кивнул.
– Гм… – Атаман поскреб ногтями щеку. – Я чай, и оружия много?
– Много, – ответил пострелец. – Бердыши, мечи, копья – все при них. А еще щиты и кольчуги.
– Гм… – Брови Дерябы съехались на широкой переносице. – Всего пяток человек. Не густо. Сам-то ты чей будешь?
– Прошка я, – ответил пострелец. – Милованов сын.
– Прошка? Что за прозвище такое?
– Христянское. Прохор по-взрослому. Мой батька у моравских богомолов перенял.
– Зачем?
– Понравилось.
Деряба ухмыльнулся:
– «Понравилось». Ишь ты. А сам-то батька где?
Мальчишка нахмурился.
– Моего батьку купец Жадан насмерть засек, – угрюмо проговорил он.
– Засек? Вон оно что. А к нам зачем пришел? Барыш свой урвать надеешься?
Прошка презрительно дернул щекой.
– Нужон мне ваш барыш.
– Тогда зачем?
– Жадан в том в караване едет. Из Онтеевки вертается.
Деряба хмыкнул, повернул рыжую кудлатую голову и взглянул на чернобородого разбойника.
– Так думаешь, тут можно?
– Кажись, можно, – ответил Коломец. – Третьего дня шаман Перуну цельного быка пожог. Должон помочь.
– На Стрибога с Перуном надейся, а сам не плошай, – изрек Деряба.
Коломец на это усмехнулся.
– Атаман, – сказал он, понизив голос, – уж десятый день без дела сидим. Ребятки застоялись. Боюсь, заропщут али пошаливать начнут.
Деряба несколько секунд думал, после чего твердо сказал:
– Возьмем караван. Отправь вперед двоих ватажников – пускай разведают, что да как. А пострела этого с собой возьмем. Ежели что – башку ему первому отрежем.
Деряба метнул на мальчишку холодный взгляд, но тот не поежился и не отвел глаз. Твердый был мальчишка. Упорный. Не повезло купцу Жадану такого пострела обидеть.
Атаман был сильно пьян, но Коломец знал, что хмель недолго держится в рыжеволосой голове Дерябы. Пару верст конного ходу на встречном ветру – и от хмеля не останется и следа.
Коломец нахлобучил на черную вихрастую голову шапку и вышел из комнаты. В сенях он грозно взглянул на парней и рявкнул:
– Ну, чего расселись? Атаман велел – по коням!
…Отряд из двадцати всадников, во главе которого скакал на гнедом рослом коне сам атаман Деряба, нагнал караван меньше чем за полчаса.
Напали внезапно. Выскочили из кустов, как лешие из малинника, и принялись рубить конвой кривыми печенежскими саблями.
Первому охоронцу срубил мечом башку с плеч сам Деряба. Второго пронзил пикой Коломец. Еще трое охоронцев выхватили из ножен мечи, но воспользоваться ими не успели.
Разбойники рубили их мрачно, деловито и угрюмо: взмах – удар, взмах – удар… Работа привычная.
Один из охоронцев, розовощекий паренек лет осьмнадцати, сумел прорвать круг и пришпорил было коня, но разбойник Хлюп вскинул лук и пустил ему вслед стрелу. Стрела пронзила мальчишке горло, и он замертво свалился с коня в дорожную пыль.
Вскоре с охоронцами было покончено, и разбойники, хрипло дыша, повернули коней к подводам. В крайней из них сидели трое. Толстый бородатый мужик с отечным лицом и в богатом кафтане; худая баба лет сорока, одетая, как одеваются купчихи, и еще один человек – еще не старый, но уже седой, с бритой по-иноземному бородой и с какими-то слюдяными кругляшками на глазах. Ужас нагнал на сидящих столбняка.
Но вот один из троих, толстобрюхий купец, опомнился, вскочил на ноги и стеганул коренную лошадку плетью по крупу, но чернобородый Коломец преградил им путь и, схватив лошадь под уздцы, заставил подводу остановиться.
– Тпру! – рявкнул он, да так сильно и страшно, что лошади в ужасе прижались друг к другу и запрядали ушами.
Толстопузый купец хотел спрыгнуть с подводы и броситься наутек, но атаман Деряба занес над его головой саблю и резко проговорил:
– А ну стой!
Купчик зажмурился от блеска клинка, перепачканного кровью, и присел на корточки.
– Вот так, – ухмыльнулся Деряба.
Он опустил саблю и отер свободной рукою потный лоб. Рубить людей – тяжелая работа. У Дерябы ныла рука и болело плечо. Зато хмель окончательно выветрился у него из башки.
– Мальчишку сюды! – распорядился Деряба.
Один из разбойников сбросил с седла постреленка и пнул его ногой в спину, направляя к атаману. Мальчик пробежал несколько шажков на негнущихся ногах и остановился. Его сухое востроносое лицо было бледным, почти серым. Он старался не смотреть на мертвецов, валявшихся на земле.
Деряба кивнул на купца и сурово спросил:
– Ну? Этот, что ли, твой Жадан?
Мальчик поднял взгляд и взглянул на толстобрюхого купца. Тот смотрел на постреленка умоляюще.
– Чего молчишь? Он или не он?
– Он, – хмуро ответил Прошка.
– Ладно, уйди в сторону.
Прошка опустил голову и отошел к обочине дороги. Рыжий атаман взглянул на купца и спросил:
– Чего везешь?
– Ничего, батюшка, – развел руками купец. – Деньги в товаре, а товар я в Онтеевке перегрузил, он теперь с моим человечком до самого Яров-града поедет.
