Деряба вздохнул и снова поднял саблю. Глянув на страшную саблю, купец побледнел и взмолился:
– Смилуйся, атаман, не губи! Помилуй бедного купца, буду век за тебя Велесу и Перуну молиться!
Деряба вдруг склонился с коня, быстро схватил купца одной рукою за ухо, оттянул его и полоснул по уху саблей.
Купец заорал, а Деряба выпрямился и швырнул отрезанное ухо в пыль. На лице его при этом не было никакого задора. Он словно бы делал привычную и скучноватую работу. Дождавшись, пока купец перестанет орать, атаман заговорил снова:
– Вишь, чего с ухом-то. Такое же и с пузом твоим будет, коли деньги не отдашь.
Купец с ужасом смотрел на атамана. По его пальцам, прижатым к покалеченной голове, текла кровь, а по толстым, отвислым щекам стекали в усы блестящие слезы.
– Батюшка родимый, нету денег, – протяжно и горестно проговорил он. – Не губи… Пуст я совсем.
– Так нет?
– Нет! Ничего нет!
– Ну, ладно. Нет так нет.
Деряба стал было отворачиваться, но вдруг размахнулся и рубанул купца саблей по голове.
Кровь брызнула в стороны. Сидевшие в подводе люди закричали от ужаса и отшатнулись. Голова купца раскололась пополам, как тыква.
Деряба выдернул из разрубленной головы клинок сабли и обтер его об рогожу.
Тело купца перегнулось через край подводы и затем тяжело, будто куль с мукой, рухнуло в пыль.
Теперь взгляд Дерябы остановился на бабе. В последние годы многие купецкие вдовы сами вели дела. Иные из них оказались в деле более удачливыми и тертыми, чем их почившие мужья, и за короткий срок удвоили, а то и утроили свои состояния.
– Ну что, купчиха? – тихо спросил Деряба. – Дашь денег?
Лицо купчихи дрогнуло, а из глаз брызнули слезы.
– Нету… – пробормотала она сквозь слезы. – Нету денег, голубчики. Все в товаре.
Деряба вздохнул и хотел что-то сказать, но тут один из разбойников, кривоногий печенег Карумка, завопил:
– Атаман! Кто-то скачет!
Деряба повернул голову и глянул вдаль. По дороге и впрямь скакал всадник. Разбойники тотчас повыхватывали из ножен сабли. А Хлюп взял в руку лук.
– Атаман, хочешь, я его сниму? – спросил он.
Деряба нахмурился и покачал головой:
– Нет. Поглядим, кто таков и чего надо.
Всадник не спеша приближался к каравану. Деряба и прочие разбойники зорко и угрюмо следили за его приближением, хотя в начинающихся сумерках фигура всадника выглядела неясно и размыто.
Бояться одинокого всадника лихим разбойничкам было негоже, и в их свирепых глазах застыло только мрачное любопытство.
Наконец всадник подъехал к передней подводе и осадил коня. Он был одет в охотничью куртку, кожаные штаны и ичиги. Волосы были длинные, а борода короткая. Сам молод, но не по возрасту угрюм.
– Кто у вас главный? – сухо осведомился всадник.
– А тебе чего? – грубо спросил Коломец и приподнял саблю, но Деряба положил ему руку на плечо, прищурил глаза на незнакомца и глухо проговорил:
– Ну, я главный. А ты что за ком с горы?
Всадник взглянул на Дерябу и сказал:
– Хочу, чтобы ты сложил оружие и поехал со мной.
Конопатое лицо Дерябы вытянулось от изумления.
– Хочешь, чтобы я поехал с тобой?
Незнакомец кивнул:
– Да.
Деряба весело глянул на своих людей, как бы говоря – ребята, вы это видели? Разбойники загоготали. Атаман снова перевел взгляд на незнакомца и весело осведомился:
– И зачем же я тебе понадобился?
– За твою голову назначена большая награда, – сказал незнакомец так, будто речь шла о совершенно обычном деле. – А мне очень нужны деньги.
– Вот как? – Ухмылка сползла с губ Дерябы. – Ты, я вижу, погибели ищешь, щенок? Ну, считай, что ты ее нашел. А ну, Карумка, секи его!
Лезвие сабли сверкнуло над головой Карума, однако рубануть степняк не успел. Всадник сдернул с плеча черный посох, и вдруг что-то громыхнуло. Карумка свалился с коня, несколько раз дернулся в пыли и замер навсегда.
– Атаман, у него ольстра! – дрогнувшим голосом проговорил Коломец.
– Сам вижу! – хмуро отозвался Деряба.
Дуло ольстры смотрело атаману в грудь. Уцелевшие разбойники сбились в кучу, как перепуганные овцы.
Некоторое время все молчали. На небе темные мороки заволокли солнце, и сумерки еще больше сгустились. На лицо незнакомцу упала тень.
– Мне нужен только атаман, – негромко проговорил он. – Отдайте мне его, и я…
Договорить ходок не успел. Из леса с клекотом вылетела спуржун-птица, одно из самых страшных и кровожадных исчадий Гиблого места. Перепончатые, будто у летучей мыши, крылья на мгновение затмили свет.
Незнакомец повернулся к лесу и вскинул ольстру, но сделал это недостаточно быстро. Один из когтей спуржун-птицы уцепился за плащ парня и дернул его кверху…
(Продолжение – в романе «Гиблое место-2: Плащаница колдуна»)
Верую в Бога единого, Отца всемогущего! (лат.)
