— Тогда почему ты не убила его?
— Потому что его защищает могущественный бог, или же демон. И каждый, кто попытается пойти против него, подвергнет себя чудовищной опасности. Все было неясно, видение было неясным. Я бросила волка в темницу, чтобы у меня было время подумать. Твой муж выпустил его. И это только подтвердило мои опасения. Кто-то его защищает.
— Кто же?
— Это можно узнать. Хотя бы попытаться.
— Каким образом?
— Позволь мне провести обряд в твоем присутствии. Давай вместе войдем в твои сны. Я отправлюсь с тобой. Я увижу то, что видишь ты.
— Это же ворожба!
— Считай, что это такая молитва. Я не прошу тебя молиться дьяволу или темной богине. Молись Христу. Проси его указать тебе путь. Сделай это вместе со мной сегодня ночью, когда скрытая в тучах луна станет полной, и лабиринт, ведущий нас к истине, окажется залит ярким светом, который не в силах заслонить никакие облака. Тогда мы сможем найти путь и понять сущность этого страшного человека. Мы сможем вместе попасть в небесные сады, где Христос является в столь разных обличиях.
— Но я рискую погубить свою душу.
— Ничего подобного. Разве ты сможешь отправиться туда, если Христос не пожелает? Разве ты сможешь предстать перед лицом Создателя, если он тебя не призовет? Пойдем, моя дорогая, верь в Бога.
Беатрис подумала о человеке, оставшемся в ее комнате. Муж называет его своим другом, однако она помнила ту плотоядную улыбку, игравшую на его лице во сне, те чудовищные кошмары, преследовавшие ее во время болезни, тот странный знак, который как будто крался, припадая к земле, и завывал в ее сердце.
— Я пойду с тобой, — решила она.
— Тогда вперед.
Госпожа Стилиана протянула руку, помогая Беатрис подняться с колен, вывела ее из часовни и увлекла за собой по коридору. Они миновали стражника и повернули налево, пошли новыми коридорами, стены которых украшали лесные пейзажи. Коридоры были пустынны. В любом другом месте дворца за тобой наблюдало множество глаз. Однако в покоях госпожи Стилианы не было никого.
В конце концов они оказались в самом невзрачном коридоре, где перед дверью стоял стражник. Стилиана просто подняла палец и указала на дверь. Стражник вышел и закрыл ее за собой. По порыву холодного ветра Беатрис догадалась, что эта дверь ведет на улицу. На крючках в стене висело три темных плаща. Стилиана дала один Беатрис, другой надела сама, накинув на голову капюшон.
— Придется немного подождать, — сказала Стилиана.
— С радостью, — отозвалась Беатрис, приваливаясь к стене и силясь перевести дух. — А чего мы ждем? — спросила она.
— Наш транспорт, — сказала Стилиана.
— Я не смогу ехать верхом.
— Это лодка, а не лошадь.
Женщины ждали в молчании. Уже скоро дверь снова отворилась, стражник вернулся и, ничего не сказав, занял свой пост. Стилиана вышла в дверь, Беатрис двинулась за ней.
Длинные отсыревшие мостки вели к воротам. Ночь была темная, а у них с собой была только маленькая лампа. Однако уши и нос Беатрис подсказали ей, где они находятся — на берегу моря. Женщины подошли к воротам. Засов разбух, и Стилиане пришлось потрудиться, чтобы отодвинуть его. Беатрис не могла даже представить, какую тайну так старательно оберегает придворная дама, что сама, словно простой стражник, дергает засов на воротах.
Когда ворота распахнулись, Стилиана указала в сторону от дворца. Беатрис всмотрелась в темноту. В ночи висело два огня. Маленький огонек двигался. Глаза Беатрис не сразу привыкли к темноте, но потом она поняла, что этот огонь горит на обещанной лодке. Они двинулись к узкой полоске песка. Когда они проходили через ворота, Стилиана поклонилась на три стороны.
Беатрис сильно обеспокоил этот жест, явно имеющий отношение к языческим обрядам, однако она уже приняла решение: назад она не повернет. Если бы Стилиана желала ей зла или помышляла убить, она не стала бы так утруждаться. Беатрис ощутила, как ребенок в утробе шевельнулся. Она прижала руку к животу.
— Еще рано, детка. Подожди, пока мы завершим то, что должны.
Лодка оказалась маленькая, обычная рыбацкая, хотя добротная и крепкая. В ней сидели мужчина средних лет и мальчик-подросток, судя по одежде, рабы, и оба очень смуглые.
— Мы сможем переправиться?
— Маяк прекрасно видно, и от дворцовых окон падает столько света, что вернуться обратно будет не трудно. Мы сможем.
Мальчик помог женщинам сойти в лодку, мужчина взялся за весла.
— Ну и времена настали, дамы, — заметил гребец.
— Да уж, — откликнулась Стилиана.
— Стоит ли ей ехать в таком положении?
— Нужда велика.
Беатрис поразило, с какой непринужденностью Стилиана общается с этими людьми, позволяет им задавать вопросы, не приказывает помнить свое место. Между ними не было никаких социальных преград, она не пыталась выказывать свое превосходство. Отец Беатрис часто говорил, что подобное обхождение со слугами неминуемо приводит к беде. Ее отец, Руан, двор. Та жизнь казалась теперь такой далекой.
Они тронулись в путь, и дворцовые огни померкли у них за спиной, теперь им светила только их маленькая лампа и большой фонарь в темноте.
— Я прямо как Харон, — пошутил гребец. — Я получу свою монету?
— Что? — не поняла Беатрис.
— Перевозчик мертвых, — пояснила Стилиана. — Древние греки считали, что между нашим миром и миром мертвых течет река, и Харон перевозит через нее.
Беатрис не оценила шутки, она не сводила глаз с огня впереди, который становился все больше.
— Что это?
— Башня Леандра, — сказала Стилиана. — Маяк.
— Зачем мы туда плывем?
— За светом, — ответила Стилиана.
Беатрис мерзла и куталась в плащ. Вскоре из мглы выплыла громадная башня с сияющим огнем. Башня была каменная, круглая, с открытой площадкой на крыше, где горел огонь. Позади него был установлен лист отполированного металла, который усиливал свет маяка.
Лодка ударилась о грубый причал. Двое мужчин помогли пришвартовать лодку, но тут же снова скрылись в маяке.
Мальчик помог Стилиане и Беатрис высадиться на причал, а затем передал Стилиане лампу. Она взяла ее и пошла в башню, Беатрис старалась не отставать.
Грубо сколоченная лестница вела к площадке внутри башни. И снова Стилиана пошла вперед. Беатрис думала, что не сможет подняться по такой лестнице, однако справилась, шагая бочком. От отчаяния она забыла об усталости и страхе. С площадки на крышу башни вела еще одна лестница. Одолеет ли она ее? Она должна. Она поднялась.
Беатрис вышла на крышу и поглядела на море. Даже в свете жаровни она почти ничего не видела за пределами самой крыши. Мгла была непроницаема. Беатрис оглянулась и невольно ахнула. Старуха-рабыня, одетая во все черное, обернулась, и Беатрис показалось, что она возникла из ниоткуда, когда ее смуглое лицо заблестело в свете маяка.
