Амарела гребла к берегу, а там тянулись и тянулись предместья, бесконечные огороды, заборы, сараюшки, рыжие и белые козы на пологих склонах. Густой ивняк скрыл ее, замерзшую, мокрую и еще больше проголодавшуюся.
Потом она пробиралась окраинами огородов, отсиживаясь в лопухах после каждой перебежки. С сумерками от домов потянулись дымки, запахло теплом, уютом, едой. От реки поднялась прохлада. Явились полчища комаров, и рейне пришлось, особо не разбираясь, стащить пододеяльник из чужого сада, иначе бы ее съели.
Она двигалась назад, к городу, ведомая скорее инстинктами, чем разумом. На лужке у гусиного пруда женщина в белой косынке снимала с веревок высохшее за день белье. В саду под навесом летней кухни старуха жарила картошку – Амарела едва не захлебнулась слюной в своих кустах. Старуха окликнула женщину, и та вошла через заднюю калитку в сад, оставив корзину с бельем у пруда. Рейна тут же оказалась у корзины, цапнула белое, в крупный горох, платье (она присмотрела его еще на веревке), и нырнула в крапиву. За сараем, между старой поленницей и кучей песка, натянула платье на себя – оно оказалось велико, широкий ворот сползал и норовил открыть голое плечо, рукава-фонарики болтались у локтей, в талии тоже было свободно. Все лучше чем пододеяльник, подумала Амарела. Вырвала из пододеяльника лоскут и повязала на голову в виде косынки, прикрыв безобразно срезанные волосы.
Теперь можно было выйти на асфальтированную дорогу, ведущую через предместья к городу. В густеющих сумерках зажигались фонари. Белые шапки цветущего жасмина перевешивались через ограды. Под жасминовыми пологами мимо фонариков прогуливались нарядные парочки. Из раскрытых окон, тепло горящих в темной листве, доносилась музыка и оживленные голоса. Промчалась открытая машина, набитая военными и смеющимися женщинами. Праздник у них тут какой-то?
Навстречу брела пожилая чета – старушка в шляпке с вуалькой и дед с прямой не по возрасту спиной и шикарными усами. Встретившись взглядом с рейной, дед остановился и взволнованно разинул рот, старушка дергала его за рукав, но он стоял столбом и смотрел. Узнал, что ли? Амарела прошла мимо, ожидая оклика, однако, дед только молча проводил ее глазами.
В Маргерии есть представительство Светловельского Банка Самоцветов, но денег Амареле там не дадут, потому что у нее нет документов. Лорд Маргерии Мельчор Канаста знает рейну в лицо и может подтвердить ее личность. С другой стороны, идти на поклон к Канасте не хочется и не разумно: старый черт под шумок не преминет выдавить из рейны все, что два года пытался выдавить его господин, железнозубый сэн Эмор Макабрин. А то и просто, как хороший пес, принесет рейну хозяину в зубах.
– Девушка, куда вы так спешите?
Сбоку пристроился парень – руки в брюки, на губе незажженная папироска, под распахнутым пиджаком – расстегнутая до пупа рубашка, под рубашкой – несвежая майка. Достойный кавалер голопятой девице в мешковатом платье с куском простыни на голове.
– Ножки наколете, позвольте, на руках донесу? – от кавалера попахивало перегаром.
Экие у них тут обычаи, в Маргерии! Амарела увернулась от загребущих лап, отскочила и гневно зафыркала.
– Уберите руки! Идите своей дорогой!
– Ишь ты, птаха несговорчивая, – не обиделся тот. – Пойдем ко мне, а? у меня арварановка на перчике, картохи нажарим, выпьем за соколов наших в небесах...
Амарела быстро зашагала вперед, стараясь оторваться от плетущегося позади кавалера.
– Ярочка, красавица! – нудел тот. – Ну куда же ты! Послушай, что скажу! Послушай!
На них оглядывались, рейне стало противно. Из тени деревьев у ворот вышагнул мужчина, бросил папиросу на землю, наступил на огонек.
– Ты, мразь алкогольная, пшел вон. Не приставай к девушке.
– Да ты кто такой?..
– В рыло?..
У ворот осталась стоять женщина, подруга героя-защитника. Амарела мельком увидела ее кислое лицо под украшенной цветами соломенной шляпкой.
Они тут все набрались и ищут повода подраться. Она не стала ждать финала разборок и прибавила шагу.
Перекресток, широкое шоссе, на углу – открытое кафе, огни, музыка, танцы на веранде и прямо на тротуаре.
– Девушка, постойте! – ее догонял герой-спаситель. – Постойте, я провожу вас.
– Не надо меня провожать... – Амарела попятилась.
Им что, тут женщин не хватает? Нет, вроде бы хватает, вон веселые, нарядные, смеются, танцуют, за столиками сидят. Им не хватает босячек с простыней на голове?
– Позвольте вас угостить, праздник же. Меня зовут Фетт, а вас? Что пожелаете, котейль с фруктами? Шоколадный ликер? – он ловко подцепил Амарелу под руку и повел к столикам. – Вы не замерзли? Может, кофе с ромом?
– Кофе, горячий, – сдалась Амарела. – И что-нибудь поесть. Лучше, мясное. Хотя все равно.
Ладно, сперва еда, потом разберемся. Фетт нашел свободный столик на веранде. Вытянув повыше руку, принялся щелкать пальцами, подзывая официанта. Оркестр из четырех музыкантов в национальных андаланских костюмах наяривал что-то зажигательное.
– Прекрасная госпожа, танцуете? – рядом тут же материализовался еще один кавалер, с усиками, в перчатках, в лакированных штиблетах, с пышным шейным платком.
– Это моя девушка! – возмутился герой-спаситель.
– Ах, простите, не заметил, прошу разрешения...
– Не танцует!
– Я хотел бы спросить вашу даму...
– Не танцует, я сказал!
– Простите, господа, – пробормотала Амарела. – Мне надо попудрить носик.
Оглушительный успех у маргерийских мужчин испугал ее не на шутку.
– Стой! – Фетт через стол попытался схватить ее, Амарела шарахнулась и бросилась прямо через танцплощадку к выходу, наталкиваясь на кружащиеся пары и бормоча извинения.
– Стоять! – заорал за спиной Фетт-спаситель. – Куда рванула?! Немедленно вернись!
Она скатилась со ступенек и врезалась в группу молодых людей, как раз собирающихся подняться на веранду.
– Осторожно, госпожа, – чьи-то руки подхватили ее. – Ноги переломаете!
– Девушка, вас обижают?
Сбоку горячо задышали в ухо, по спине прошлась чья-то ладонь.
– Это моя женщина, скоты! – надрывался Фетт.
Ба-бах! – выстрел в воздух. Что-то звонко разбилось. Взвизгув, смолкла музыка, поднялся гомон голосов.
Амарела сцепила под грудью руки и изо всей силы двинула локтем назад. Лапающий ее за задницу поперхнулся, рейна рванулась, потеряла косынку, но выдралась на свободу. И побежала так, как никогда не бегала.
– Сто-ой!
Ба-бах!
С ума посходили! Или это я сошла с ума? Что происходит?
– Улю-лю! Лови ее, лови!
– Держивора-аа!
