Луис выскочил из больницы и что есть сил помчался вниз по склону холма, едва ли не спотыкаясь на бегу. Ему необходимо найти странного мальчика. Тот побывал в соборе, побывал в больнице, он сможет рассказать ему, что там случилось.
Народ на улицах был охвачен паникой. Лампы чертили в темноте яркие линии. Мимо катили запряженные ослами повозки с целыми семьями рыдающих, кричащих людей. Некоторые бежали, некоторые тащили на себе слабых и больных. Средняя улица была усеяна мертвыми телами. Собакам передался ужас людей, они непрерывно лаяли в темноте.
Луис увидел, что солдаты направляются к воротам. Он помчался обратно во дворец, задыхаясь, пробиваясь через толпу бегущих людей. В этой странной темноте, с лампами и факелами в руках, они напомнили Луису о той небольшой процессии, которая карабкалась по склону холма за городской стеной, чтобы принести ягнят в жертву старинной покровительнице города. Уж не ее ли это рук дело? Может, ненавидящий свет демон, которому веками поклонялись в этой местности, явился, чтобы собрать кровавую жатву? Геката вырвалась из ада, чтобы терзать людей за их грехи?
Луису необходимо поговорить с человеком-волком. Ведь сам император требовал, чтобы его допросили. Человек-волк сказал, что его смерть положит конец всем бедам, однако император ему не поверил. Луису придется спуститься в тоннели под Нумерой, но один он пойти не может. Варяги уже помогали ему раньше, и он попросит их о помощи еще раз. Только ему не дойти до их лагеря по Средней улице и через главные ворота — слишком многие хотели выбраться из города этим путем.
А вот через военные ворота будет проще, обычно они заперты, и народ туда не пускают. Но он придумает что-нибудь и пройдет. Луис затопал вверх по склону к громадной стене Феодосия. Чем дальше от Средней улицы, тем меньше было паники. Далеко не все решили бежать, наверное, только те, кто видел все ужасы своими глазами или же был напуган истреблением уличных гадалок. Остальные сидели по домам, запершись на все засовы, некоторые дома стояли темные, в других светились окна — народ не знал, чего бояться сильнее — тьмы или ненужного внимания, которое может привлечь свет. Окна светились тускло, и Луис понял, что скоро ему придется раздобыть себе лампу.
Добравшись до городской стены, он побежал вдоль нее, пока не оказался под сторожевой башней. Внутренние ворота были заперты — он видел, как впереди темнеют крепкие деревянные створки. У ворот толпилось несколько испуганных семей, которые дожидались удобного момента, чтобы выскочить за стену. Луис догадался, что богачи не бегут, опасаясь лишиться состояния, и на демонов им плевать.
— Слуга начальника священных покоев! Слуга начальника священных покоев! — прокричал он, задрав голову к башне.
На зубчатой стене появился стражник.
— Чего ты хочешь?
— Мне необходимо выйти за стену.
— Сегодня ночью не выйдет никто. Пока колдовские силы не будут уничтожены.
— Именно этим я и занимаюсь! Взгляни на мое платье и туфли. Я же квестор Луис, и я требую, чтобы ты открыл ворота.
Последовало молчание, а затем во внутренних воротах распахнулась маленькая дверца.
Вышли три стражника с копьями наперевес.
— Никто, кроме квестора не пройдет! — прокричал крепко сложенный солдат, и Луис вошел в дверь.
Люди умоляли и плакали, однако никто не сделал ни шагу вперед, чтобы испытать решимость стражников.
Солдат с лампой подвел Луиса к запертым внешним воротам, в которых не было маленькой дверцы.
— Неужели все эти предосторожности необходимы? — спросил Луис.
— Мы не хотим рисковать, когда лагерь варягов стоит так близко, — пояснил служивый.
Однако же ворота были заперты на сравнительно небольшой засов — огромные бревна, которыми их закладывали на время осады, лежали рядом, обвязанные веревками и готовые в любой момент встать на место. Створки ворот были немыслимой толщины, и Луис знал, что врагам ни разу за долгие годы не удавалось прорваться в город. В некоторых сторожевых башнях припасов хватило бы на три года, и там же имелись собственные источники воды. Город так просто не сдастся, если сдастся вообще.
Солдат чуть приоткрыл тяжелую створку и жестом предложил Луису выходить.
— Дай мне лампу, — велел Луис.
— Только верни потом, у нас их и так мало, — сказал солдат.
— Верну.
Выйдя за ворота, он оказался прямо в лагере варягов. Луис не стал терять времени даром, сразу пошел через лагерь, выкрикивая на ходу:
— Император Василий ищет надежных воинов в помощь своему слуге! Император Василий ищет надежных воинов в помощь своему слуге!
Он подошел к костру, и викинги поднялись, здороваясь с ним.
— Я схоластик Михаил, прощу варягов о помощи, как и несколько дней назад. — Луис решил, что на всякий случай будет и дальше соблюдать конспирацию.
— Я тебя не знаю, друг, — проговорил кто-то, — однако мы с радостью возьмемся за любую работу.
Луис поднес лампу к лицу говорившего.
— Я ищу следопыта, — уточнил он. — Не знаешь, где здесь воин по имени Рагнар, который сражался в поединке за Змееглаза?
— Я знаю, — проговорил другой человек у костра. — Рагнар прославленный воин. Подожди с нами до утра, и я отведу тебя к нему.
— Он нужен мне сейчас.
— А что взамен?
Луис уловил в голосе угрожающие нотки. И внезапно осознал, насколько он сейчас уязвим. Одно дело нанимать воинов, будучи небогатым ученым, который платит, покуда жив, и совсем другое — явиться, представляясь императорским чиновником. Одних шелковых одежд, подаренных начальником священных покоев, достаточно, чтобы многие захотели убить его.
— Моя благодарность и благодарность моих друзей. Среди которых и Вандрад, — проговорил Луис.
Варяг засмеялся.
— Не бойся, схоластик. Нам пригодятся любые друзья в городе. Подходи, присаживайся к огню. Я отправлю мальчишку за Вандрадом и Рагнаром. Они, без сомнения, и есть те воины, которых ты ищешь.
— Ты не видел Змееглаза?
Его собеседник тут же уставился в землю.
— Нет, не видел.
Луис присел к костру, подстелив плащ, чтобы шелковый наряд не намок. Он находился среди настоящих дикарей, однако они были куда дружелюбнее, чем обитатели дворца. Северяне не строили против него заговоров, не распускали сплетни у него за спиной. Если бы он им не понравился, они бы честно и открыто перерезали ему горло.
— Ты звал меня.
После всех переживаний Луис успел задремать, сморенный усталостью.
Рядом с ним сидел воин с седыми волосами, коротко остриженными на нормандский манер, только он не был нормандцем. Воин обратился к нему на старинном языке скандинавов, на руках и на шее у него были татуировки — змеи и волки, — и держался он как истинный викинг. В его поведении не было даже намека на придворную галантность. Луис достаточно повидал таких воинов в Руане, чтобы понимать: за их грубоватостью далеко не всегда стоит враждебность. Его собственный отец был точно таким, пока, сознательно заставляя себя, не превратился из северного морского разбойника в нормандского торговца.
