В его огромной покрытой шрамами лапе ее ладонь казалась маленькой и бледной. Словно ладонь ребенка. Но ее хватка была тверже. А его, казалось, дрожала.
— Не сомневаюсь, что из вас получится столь же прекрасный муж, сколь и прекрасный воин, – сказала она, накрыв его руку своей другой рукой, чтобы унять его дрожь.
— Вместе мы будем неодолимыми, как Мать Море и Отец Земля. – Он просветлел, попав на более знакомую почву. – И я начну с того, что принесу вам голову Верховного Короля в качестве свадебного подарка!
Скара поморщилась.
— Я бы предпочла мир.
— Мир наступает, когда убьешь всех своих врагов, моя королева. – Горм высвободил руку, снова поклонился и зашагал в сторону кораблей.
— Эта цепь на его шее должна была научить его, – пробормотала Лаитлин, – что враги никогда не переводятся.
— Всегда кажется, что у тебя столько времени, – сказала Скифр, глядя на пламя. – Столько замечательных трофеев впереди, столько урожаев надо собрать. Запомни мои слова, голубок мой, прежде чем сможешь их понять: твое чудесное будущее уже стало ворохом старых баек, и впереди нет ничего, кроме праха.
Колл надул щеки. Отблеск огня на лице Скифр напомнил ему об отблеске на лице Рин и об их последней жалкой встрече. Мало кто мог выглядеть столь непохоже, как эти две женщины, но когда настроение грустное, все что угодно навевает грустные воспоминания.
— Выпейте чаю? – отважился предложить он, снимая котелок с огня, попытавшись, чтобы голос звучал бодро и потерпев в этом неудачу. – Может, от него все будет выглядеть не так мрачно...
— Хватай жизнь обеими руками! – резко бросила Скифр, отчего Колл подскочил и едва не опрокинул котелок себе на колени. – Радуйся тому, что у тебя есть. Власть, богатство, слава – все это призраки! Они как ветер, их не удержать. Нет никакого великого предназначения. Любой путь кончается у Последней Двери. Так что веселись в свете искр, которые один человек высекает из другого. – Она закуталась в свою накидку из тряпья. – Это единственный свет во тьме времени.
Колл вернул котелок обратно, чай выплеснулся и зашипел в пламени.
— Чайку выпейте, а? – И оставил Скифр наедине с ее тьмой, а свою вытащил на свет и отправился на склон холма, откуда уставился сверху вниз на Скекенхаус, резиденцию Верховного Короля.
Башня Министерства возвышалась в центре – идеальный эльфийский камень и эльфийское стекло, вздымающиеся высоко-высоко и срезанные наверху Разбиением Бога. Дальше шла короста стен, выстроенных людьми: башни, купола, крыши, покрывавшие рану, словно уродливый струп. Вокруг самых высоких башенок кружили точки. Голуби, должно быть. Как те, за которыми ухаживал Колл. Несут панические сообщения от министров отовсюду. Или орлы с последними отчаянными приказами Праматери Вексен.
Громадный новый храм Единого Бога припадал к земле в тени эльфийской башни. Чертовски уродливое здание после всех потраченных на него усилий, все еще покрытое лесами после десяти лет строительства, и половина стропил торчала, словно ребра давно сгнившего трупа. Верховный Король возводил его, чтобы показать, что и люди могут создавать великое. Все, что он доказал, – так это насколько жа́лки их усилия рядом с реликвиями эльфов.
Во все стороны от башни и храма тянулись крыши – лабиринт узких улочек между зданиями из камня, зданиями из дерева, зданиями из прутьев и шкур. Снаружи стояли знаменитые эльфийские стены. Мили эльфийских стен. Местами разрушенные – их поддерживали построенными людьми бастионы, и венчали построенные людьми зубчатые стены. Но все равно крепкие. Очень крепкие.
— Надо попасть внутрь, – рычала Колючка, и эльфийский браслет тускло светился красным, когда она злобно смотрела на город, как волк на курятник. Колл не удивился бы, если бы она начала еще и брызгать слюной, как волк – настолько она жаждала мести.
— Несомненно, – сказала Мать Скаер, прищурив глаза до привычных щелочек. – Как – вот в чем вопрос.
— У нас все еще есть эльфийское оружие. Надо разломать скорлупу Праматери Вексен и выковырять ее из обломков.
— Даже с эльфийским оружием понадобится время, чтобы преодолеть эти стены, – сказал Отец Ярви. – И кто знает, какие ловушки приготовит за это время Праматерь Вексен?
— Можем стрелять через стены горящими стрелами, – предложил Ральф, похлопывая по своему черному луку из рогов. – Человеческое оружие для этого подойдет, и скоро там будет неплохо полыхать.
— Теперь это мой город, – сказал Отец Ярви. – Не хочу, чтобы он сгорел дотла.
— Ваш город? – презрительно усмехнулась Мать Скаер.
— Конечно. – Ярви отвел взгляд от Скекенхауса и спокойно посмотрел на нее. – В конце концов, я стану Праотцом Министерства.
Скаер недоверчиво фыркнула.
— Да ну?
— Если у Ванстерланда будет стул Верховного Короля, у Тровенланда – ключ Верховной Королевы, то честно, если Гетланду достанется Башня Министерства.
Мать Скаер еще сильнее прищурилась, захваченная врасплох между подозрением от мысли о возвышении Ярви и тщеславием от мысли о восхождении Горма на престол. – Нам надо устроить в связи с этим совет, как полагается.
— Должны ли такие мудрые люди, как мы, обсуждать очевидное? Может, нам собрать совет, чтобы установить, что Мать Солнце следует за Отцом Луной по небосводу?
— Лишь глупцы спорят о том, чего у них еще нет, – пробормотал Колл. Похоже, он единственный из министров пытался сгладить путь Отцу Миру, хотя еще даже не произнес Клятву.
Ральф засунул большие пальцы за потертый ремень.
— Неделями они торчали за нашими эльфийскими стенами. Теперь мы торчим за их стенами.
— Светлый Иллинг совершил ошибку, пытаясь забраться по ним или под них подкопаться, – сказал Ярви.
— Тогда что нам делать? – бросила Колючка.
Колл уже знал ответ, даже если он ему не нравился.
— Пройти сквозь них с помощью переговоров.
— Именно. – Отец Ярви поднял свой посох и двинулся вниз с холма. – Воины могут остаться здесь. Вы теперь на поле битвы министров.
— Если только на нем найдется возмездие! – прорычала Колючка ему в спину.
Ярви обернулся, оскалив зубы.
— О, возмездия хватит всем, Колючка Бату. Я поклялся в этом.
Перед вратами Скекенхауса дорога была разбита в хлюпающее болото, усеяна растоптанным мусором, порванными шатрами, изломанной мебелью и мертвыми животными. Собственностью людей, которые пытались пробраться в Скекенхаус, чтобы укрыться. Или, может быть, тех людей, которые пытались с той же целью из него выбраться. Глупая затея в любом случае. Когда Мать Война расправляет свои крылья, укрыться негде.
