Колл чувствовал себя так, словно у него был камень в горле. Вряд ли он боялся сильнее, когда они приближались к Строкому. Он заметил, что крадется поближе к Ральфу и к его щиту, съеживаясь по мере того, как эльфийские стены поднимались над ними все выше. Длинные выцветшие знамена Верховного Короля и его Единого Бога свисали с зубчатых стен.
— Разве не ты в одиночку забрался в Оплот Байла в плохую погоду? – проворчал кормчий уголком рта.
— Я, и тогда я тоже был в диком ужасе.
— Безумцы и глупцы не боятся. Герои боятся и все равно встречают опасность лицом к лицу.
— Можно я не буду никем из них и отправлюсь домой? – пробормотал Колл.
— Назад дороги нет, – отрезала Мать Скаер через плечо, пошевелив эльфийской реликвией под плащом.
— Не бойся, друг. – Досдувой поднял чуть выше шест с носовой фигурой Южного Ветра на конце. – У нас есть министерский голубь, чтобы сдерживать стрелы.
— Резьба на нем симпатичная, – сказал Колл, вздрагивая от проблеска движения на зубчатых стенах, – только он тонковат, чтобы остановить стрелы.
— Цель министерского голубя в том, – прошипел Отец Ярви через плечо, – чтобы стрелы вовсе не пускали. А теперь успокойся.
— Стоять там! – раздался визгливый приказ, и их компания с грохотом остановилась. – На вас направлены три дюжины луков!
Отец Ярви выпятил грудь, словно предлагая отличную мишень для стрел, но Колл заметил, что он крепко сжал посох из эльфийского металла.
— Уберите оружие! – Его голос не был бы спокойнее, даже если б это он сейчас стоял на стене. – Мы министры, пришли говорить от имени Отца Мира!
— С вами и вооруженные люди!
— Если понадобится, мы будем говорить и за Мать Войну, причем, голосами грома. – Отец Ярви указал на вооруженных людей, которые распределялись по грязным полям вокруг города. – Воины Гетланда и Тровенланда окружают ваши стены. Сам Ломатель Мечей прибывает из-за моря. И позади нас с холма наблюдает волшебница Скифр. Та, чья магия уничтожила армию Верховного Короля. Она ждет лишь моего слова. Что вы пришли к соглашению с нами и можете получить мир. – Ярви уронил руки. – Или не пришли, и тогда получите то, что получил Светлый Иллинг.
Когда снова раздался голос, в нем уже вовсе не было вызова.
— Вы Отец Ярви.
— Это я, и со мной Мать Скаер из Ванстерланда.
— Меня зовут Утнир. Меня выбрали, чтобы говорить от имени народа Скекенхауса.
— Приветствую тебя, Утнир. Надеюсь, мы сможем спасти несколько жизней. Где Праматерь Вексен?
— Она заперлась в Башне Министерства.
— А Верховный Король?
— Его никто не видел с тех пор, как пришли новости о поражении у Оплота Байла.
— Каждая победа – это чье-то поражение, – пробормотал Колл.
— И каждый герой – для кого-то злодей, – сказал Ральф.
— Ваши вожди вас покинули! – закричала Мать Скаер.
— Вам тоже лучше их оставить, – сказал Отец Ярви, – прежде чем они не утащили за собой весь Скекенхаус через Последнюю Дверь.
Последовала еще одна пауза, затем послышалось бормотание голосов наверху, хлестнул холодный ветер и захлопал длинными знаменами по эльфийским стенам.
— Ходит слух, что вы заключили союз с шендами, – донесся голос Утнира.
— Так и есть. Я старый друг их верховной жрицы, Свидур. Если будете сопротивляться, то я отдам город ей, и когда он падет, горожан прирежут или сделают рабами.
— Мы не участвовали в войне! Мы вам не враги!
— Тогда докажите, что вы друзья, и поучаствуйте в мире.
— Мы слышали, вы говорили прекрасные слова Светлому Иллингу. Отчего нам верить вам?
— Светлый Иллинг был бешеным псом, поклонявшимся Смерти. Он убил короля Финна и его министра. Он сжег женщин и детей в Торлби. Над его смертью я не лью слез и не испытываю сожалений. – Отец Ярви поднял иссохшую руку, его голос был тверд, а лицо открыто. – Но я министр и выступаю за Отца Мира. Если хотите идти по его стопам, то знайте, я с вами. Откройте нам врата, и клянусь клятвой солнца и клятвой луны, я сделаю все, что смогу, чтобы защитить жизни и собственность народа Скекенхауса.
После всей пролитой крови Колл был, наконец, горд видеть, как его наставник превращает кулак в раскрытую ладонь. Сверху донеслось бормотание, но в конце концов Утнир казался довольным. Или, по крайней мере, довольным, что у него нет выбора.
— Хорошо! Мы отдадим ключи от города в руки ваших людей!
— История вас отблагодарит! – крикнул Отец Ярви.
Колл понял, что задержал дыхание, и выдохнул, надув щеки. Мать Скаер поворчала и запахнула плащ. Досдувой, ухмыляясь, наклонился к Коллу.
— Я же говорил, что этот голубь отведет стрелы.
— Думаю, сегодня нашим щитом были слова Отца Ярви, – ответил он.
Сам министр уже говорил Ральфу:
— Собери лучших людей и принимай командование воротами.
— Не много у меня людей осталось, – сказал Ральф. – Некоторые из тех, кто были с нами на Южном Ветре, заболели.
— Те, которые гребли в Строком? – пробормотал Колл.
Отец Ярви его проигнорировал.
— Бери тех, что есть, и проследи, чтобы защитники были обезоружены. Мне нужна хорошая дисциплина и хорошее обращение ко всем.
— Да, Отец Ярви, – сказал старый кормчий, и повернулся, чтобы подозвать людей своей широкой рукой.
— А потом отдай город шендам.
Ральф выпучил на него глаза.
— Точно?
— Они требуют возмездия за набеги Верховного Короля против них. Я дал Свидур свое слово, что она первой получит город. Но пусть Колючка Бату и Гром-гил-Горм тоже получат свои куски. Это меньшее зло.
— Но вы же поклялись, – пробормотал Колл, когда Ральф отошел, чтобы отдать приказы, покачивая лысой головой.
— Я поклялся сделать все, что смогу. Я не могу поделать ничего.
— Но эти люди...
Ярви схватил Колла иссохшей рукой за рубашку.
— Эти люди возражали, когда горел Йельтофт? – прорычал он. – Или Торлби? Когда убивали короля Финна? Или Бренда? Нет. Они радостно приветствовали Светлого Иллинга. А теперь пусть заплатят цену. – Он мягко расправил рубашку Колла и отпустил его. – Помни. Власть означает, что одно плечо всегда в тени.
Отец Ярви, быть может, и сказал, чтоб никаких пожаров, но что-то где-то все равно горело.
Дым затуманивал день на улицах Скекенхауса, превращая его в тусклые сумерки. Он царапал горло Рэйта. Каждый вздох давался с усилием. Во мгле двигались фигуры. Бегущие фигуры. Грабители или те, кого грабили.
Удивительно, как запахи могут навевать такие яркие воспоминания. Вонь пожаров снова перенесла Рэйта назад в ту деревню на границе Ванстерланда и Гетланда. Халлеби, вроде так она называлась? Та, которую они сожгли просто так, а Рэйт утопил человека в свиной лохани. Тогда казалось, что это здо́рово. Потом он хвастался, и Гром-гил-Горм смеялся вместе с воинами, которые называли Рэйта мелким злобным ублюдком, и улыбался оттого, что у него на поводке такой злющий пес.
