Он споткнулся обо что-то, и его голова ударилась о камень.
Мир закружился. Во рту появился соленый привкус.
Он полежал немного, думая, что зальет сейчас кровью всю улицу, думая, что ему все равно.
Но Рэйт все еще дышал, хотя из одной ноздри при каждом выдохе выдувались пузыри. Он приложил вялую руку к носу. Казалось, тот увеличился вдвое. Ощущения – не притронешься, видимо, сломан. Рэйт заворчал, перекатившись на бок, и приподнялся на локте.
Суровые лица, покрытые шрамами, плыли вокруг него и смотрели сверху вниз. Старик все еще стоял на коленях, его губы читали тихую молитву. Колючка по-прежнему стояла над ним с топором в руке, и эльфийский браслет пылал красным, словно жаркий уголь. По кровавому пятну на ее лбу Рэйт понял, что она, должно быть, ударила его головой.
— Уф, – проворчал он.
Понадобилось адское усилие, чтобы перевернуться, кровь капала из носа ему на руки. Он встал на колено, пошатнулся, выбросил руку, чтобы удержаться, но не упал. Головокружение проходило, он споткнулся, вставая, но в конце концов поднялся на ноги. Снова между Колючкой и стариком.
— Ну вот. – Он облизнул зубы и сплюнул кровь, а потом снова развел руки и закрыл глаза и стоял, покачиваясь.
— Черт подери, – услышал он шипение Колючки.
— Он спятил? – сказал кто-то другой.
— Просто прибей его, да и все, – проворчал тот мужик с перекошенной челюстью.
Еще одна пауза. Она, казалось, длилась вечно. Рэйт поморщился и стиснул глаза еще крепче. От каждого дрожащего вздоха его сломанный нос издавал странный писк, но он не мог это прекратить.
Он услышал медленный шорох и посмел открыть один глаз. Колючка сунула топор в петлю на поясе и стояла, уперев руки в бока. Он глупо моргнул, глядя на нее.
Значит, не помер.
— Чего нам делать? – бросил тот, что с кольцом в носу.
— Отпустите их, – сказала Колючка.
— И всё? – прорычал воин с перекошенной челюстью, брызгая слюной. – Почему их надо отпустить? Мою жену ведь не отпустили?
Колючка повернула голову и посмотрела на него.
— Еще слово, и сам встанешь на колени на этой улице. Отпусти их. – Она схватила старика за ворот и швырнула в сторону домов.
Рэйт медленно опустил руки, всё его лицо жутко пульсировало болью.
Он почувствовал, как что-то брызнуло ему на щеку. Оглянулся и увидел, что это плюнул на него здоровяк.
— Мелкий ублюдок. Это ты должен сдохнуть.
Рэйт устало кивнул, вытирая слюну.
— Ага, наверное. Но не за это.
Отец Ярви шагал впереди, и стук его эльфийского посоха, убившего Светлого Иллинга, эхом отдавался по проходу. Он шел так проворно, что Коллу приходилось бежать за ним, чтобы не отставать. Накидка Скифр хлопала по эльфийскому оружию, которое она держала сбоку. Позвякивало обмундирование идущих следом Ральфа и его воинов. Позади, спотыкаясь, шла Мать Эдвин, гребень ее рыжих волос превратился в бесформенную копну. Она пыталась одной рукой немного ослабить веревку на натертой шее.
Стены коридора были увешаны погнутым ржавым оружием. Оружием армий, побежденных Верховными Королями за последние несколько сотен лет. Но сегодня Верховному Королю не одержать победы. Через узкие окна Колл слышал, как грабят Скекенхаус. Чуял запах пожара. Чуял страх, который распространялся, как чума.
Он опустил голову, стараясь не представлять, что там происходит. Стараясь не представлять, что может случиться здесь, когда Отец Ярви наконец встретится лицом к лицу с Праматерью Вексен.
— Что, если она сбежала? – бросила Скифр.
— Она здесь, – сказал Ярви. – Праматерь Вексен не из тех, кто сбегает.
В конце коридора были высокие двери из темного дерева, украшенные сценами из жизни Байла Строителя. Как он завоевал Тровенланд. Как завоевал Ютмарк. Как карабкался по холму из мертвых врагов, чтобы завоевать все Расшатанное море. В другой день Колл восхитился бы искусством резчика, да и самими завоеваниями. Но сейчас никто не был в настроении любоваться резьбой.
Путь преграждала дюжина стражников – мужчины в кольчугах с хмурыми лицами и поднятыми копьями.
— Отойдите, – сказал Отец Ярви, пока Ральф и его воины распределялись по всей ширине коридора. – Говорите, Мать Эдвин.
— Умоляю, дайте им пройти! – Эдвин говорила так, будто слова ранили ее сильнее, чем веревка, но все равно говорила. – Город пал. Кровь, пролитая сейчас, прольется впустую!
Колл надеялся, что они послушают. Но с надеждами всегда так.
— Не могу. – Капитан охраны был славным воином, его обитый серебром щит был украшен орлом Первой из Министров. – Праматерь Вексен приказала запечатать эти двери, а я поклялся.
— Клятвы, – пробормотал Колл. – От них одни проблемы.
Оттолкнув его вбок, Скифр прошла мимо и подняла к плечу свою эльфийскую реликвию.
— Нарушь свою клятву или встречай Смерть, – сказала она.
— Пожалуйста! – Мать Эдвин попыталась выскочить перед Скифр, но воин, который держал ее веревку, утащил ее назад.
Капитан поднял щит и гордо смотрел поверх кромки.
— Я не боюсь тебя, ведьма! Я...
Оружие Скифр один раз рявкнуло, оглушительно громко в узком помещении. Половину щита капитана унесло, его рука отлетела в потоке огня и стукнулась о человека рядом. Сам он ударился в дверь, отскочил и рухнул лицом вниз. Одна нога немного подергалась, и наконец он замер. Из-под тлеющего трупа текла кровь, кровь забрызгала прекрасную резьбу на двери. Упал небольшой кусочек металла, отскочил от пола и со звоном укатился в угол.
— Кто-то еще хочет быть верным Праматери Вексен? – спросил Ярви.
Словно сговорившись, охранники побросали оружие.
— Милосердный боже, – прошептала Мать Эдвин.
Ральф аккуратно перешагнул через их мертвого предводителя, сжал железные ручки и потянул их без видимого эффекта.
— Заперто, – прорычал он.
Скифр снова подняла эльфийскую реликвию.
— У меня есть ключ.
Ральф бросился на пол. Колл зажал уши руками, оружие выплюнуло огонь, вырывая куски прекрасной резьбы в месте стыка двух дверей, во все стороны полетели жалящие облака щепок. Прежде чем смолкло эхо, Скифр шагнула вперед, подняла ногу и ударом сапога распахнула поломанные двери.
Даже тому, кто видел чудеса Строкома, Палата Шепота кружила голову. Эльфийский камень и эльфийское стекло вздымались на огромную высоту. На уровне пяти человеческих ростов нависал круглый балкон, и выше еще один, а выше еще один. Все было залито безумным мерцавшим ослепительным светом – в центре огромного круглого зала горел огромный костер. Погребальный костер из книг, бумаг, свитков – высокий, как курган короля. От жара рычащих языков пламени на лбу Колла выступил пот.
