Свежая эта нота разорвала густую тишину вечернего воздуха. На миг как будто сделалось даже светлее, но затем небо почернело от стрел, выпущенных английскими лучниками. И в довершение ужаса раздался гром, несколько вспышек рукотворного света разорвало тьму: англичане применили железные трубки, стреляющие небольшими ядрами.
При рваных сполохах видно было, как бесятся кони, и громкие крики заглушали даже грохот выстрелов. Игрушечные человечки начали падать, так и не добравшись до вершины холма, где находились англичане.
Ив видел принца: по-прежнему окруженный своими ближайшими советниками и опекунами, графами Уорвиком, Оксфордом и Годфруа д'Аркуром, юный Эдуард смотрел, как спотыкаются и падают под выстрелами генуэзцы, как пролетают над головами внезапно озаряемых вспышками пламени рыцарей каменные шары и как рвутся прочь перепуганные кони. В глазах принца мелькали искры; они то вспыхивали, то гасли. Он быстро поворачивал голову, следя за происходящим, и как будто опасался упустить мельчайшую подробность.
Топча падающих генуэзцев, рванулись в атаку тяжелые конники — знатные рыцари. Во главе их несся, держа на древке флажок, граф Алансонский, брат короля Филиппа. Ни юный Эдуард, принц Уэльский, ни стоявший неподалеку от него Ив де Керморван, ни один из англичан, знатных дворян или простых солдат, не могли, разумеется, слышать, какие слова излетают из широко раскрытого в крике рта графа Алансонского, но действия француза говорили за себя: обвиняя генуэзцев в трусости и предательстве, он мчался в атаку на врага прямо по головам союзников.
Вырвавшись вперед, конница графа Алансонского вступила в сражение с англичанами.
Сзади в колонне французов произошло движение: те, кто находился в последних рядах, позавидовали славе атакующих и принялись напирать, крича и ударяя тех, кто им мешал.
Ив смотрел, как на него накатывает железный вал: огромные, как башни, закованные в доспехи рыцари верхом на мощных конях. Сердце Ива готово было превратиться в птицу и улететь из груди, однако юноша все еще оставался господином — не только над своим человеком, Эрри, но и над собственным сердцем: сир де Керморван не позволит обычному страху взять над собой верх.
Стрелы летели со всех сторон, и скоро на склоне холма, где закрепились англичане, начала громоздиться кровавая гора.
Сжимая меч, Ив ждал, пока неприятель окажется рядом. Один из них гнал коня прямо на Ива; сквозь щель забрала, как казалось сиру де Керморвану, горели глаза его врага. Ив чуть выставил вперед ногу, чтобы стоять устойчивее, и приготовился встретить атаку, но в этот миг издалека прилетела длинная стрела и, задрожав оперением, вошла в щель между пластинами доспеха. По гладкой пластине потекла тонкая красная струйка. Пламенный взор в щели забрала погас, всадник накренился и повалился на землю. Конь испуганно отступил, поднялся на дыбы и, развернувшись, поскакал прочь.
Правый фланг, где находился принц Уэльский, испытывал наибольшее давление французов. Опекун юного Эдуарда, Годфруа д'Аркур, отправил гонца к королю, прося того прислать подкрепление, однако его величество проявил твердость. «Пусть принц сам отрабатывает свои рыцарские шпоры!» — был ответ короля.
Вернувшийся с этим сообщением гонец застал странную картину: принц и несколько его рыцарей сидели на земле, отдыхая; вокруг громоздились трупы людей и лошадей. Несколько раненых бормотали, один бился головой в луже крови прямо у ног юного Эдуарда. Тот спокойно пил из фляги.
Встретившись глазами с гонцом, принц объяснил:
— У нас тут затишье.
Ив де Керморван стоял, опершись на меч и широко расставив ноги. Ему еще не удалось ни с кем скрестить оружие. Впрочем, это не сильно его сейчас заботило.
Эсперанс в свое время немало порассуждал с ним о войне и сражениях. Вообще-то Эсперанс не слишком часто соглашался рассказывать о своем участии в битвах, но в тот день воспитатель Ива оказался довольно разговорчивым. Вероятно, служанка подмешала ему что-то в сидр, потому что весь вечер Эсперанс только и делал, что говорил и чихал, чихал и говорил… Наутро у него была сильная головная боль.
Ну так вот, тогда Эсперанс и сказал сиру Иву: «Неважно, удалось ли вам кого-нибудь убить в своем первом бою. Вообще не придавайте значения боевым подвигам, особенно поначалу. Самое главное для вас — не выказывать страха, не покидать позицию, выполнять приказания и не уронить своей чести, а уж это понимайте, как знаете».
Вот Ив и делал то, что считал правильным: не выказывал страха и не уходил с позиции.
Эрри лежал на земле рядом с ним. Оруженосец был перепуган до полусмерти. Он даже отказался от воды, когда Ив предложил ему освежиться.
— Тут воняет, — прошептал бретонец. — Разве вы не чувствуете?
— Скоро ночь, сражение закончится. Выпей, станет легче, — сказал Ив настойчиво.
Тогда Эрри отхлебнул два глотка из фляги, но сделал это лишь для того, чтобы не оскорблять своего господина: от страха и отвращения у него перехватывало горло.
Спустя несколько минут битва возобновилась. Взошла луна, на небе высыпали звезды, а сражение не останавливалось. Теперь все вокруг выглядело призрачным: серебристо-черные доспехи, по которым скользил, как бы облизывая их, лунный свет, черная кровь, серая трава. Все предметы поменяли краски, и сражающиеся как будто оказались в потустороннем мире, где не найдется ни одной вещи, которая осталась бы точно такой же, как при солнечном свете.
Волна за волной французские рыцари поднимались по склону холма и падали, сраженные стрелами. Некоторые все же добирались до своей цели, и тогда начинали греметь мечи. Ив несколько раз вступал в поединок, но его противника всегда отбирали другие рыцари, более рослые и крепкие.
Ив не гнался за славой и потому не чувствовал обиды. Напротив — здесь, среди своих, он ощущал близость других воинов, всегда готовых прийти на помощь.
Затем наступило недолгое затишье, и по склону вниз, пригибаясь, заструились гибкие темные тени: это английские лучники бросились к убитым и раненым французам, чтобы собрать свои стрелы.
Гнусавый вскрик трубы возвестил начало очередной атаки. Ритм сражения захватил Ива, сердце молодого человека стучало в согласии с битвой, а то обстоятельство, что нападающие выглядели призраками, демонами, чем угодно, только не людьми, только прибавляло Иву храбрости: ведь он был бретонцем, а бретонцы с детства растут, окруженные жуткими существами из своих темных преданий.
Серая громадная тень надвинулась на Ива, занося меч, и молодой человек подставил щит, даже не задумываясь. Он не успел испугаться: ведь призракам свойственно появляться внезапно, без предупреждения.
