В общем, дела у императора шли неплохо. А вот его вассал герцог Альбрехт Медведь столкнулся с трудностями.
По общему плану военной кампании, который был составлен минувшей зимой, шпреванский князь Якса должен был сдать ему Бранденбург (Бранибор) и встать со своими воинами под его знамена. Кроме того к Альбрехту Медведю собирались присоединиться дружинники Генриха Язомиргота, наемники и рыцари — храмовники. А с правого фланга герцога обещали прикрыть польские и богемские бойцы, которых поведет король Владислав Пяст. После чего, собрав армию в тридцать тысяч воинов, а при удаче больше, герцог легко оккупирует земли шпреван и гавелян, обрушится на лютичей и быстро выйдет к морю.
Однако князь Якса был вынужден бежать из своих владений, ибо его раскрыли. Отряды лазутчиков, посланные в Бранибор, Берлин и Кепенике, вернулись обратно или сгинули в непроходимых чащобах, где они попали под удар воинов витязя Сивера. Тамплиеры и рыцари ордена Немецкого дома прислали всего триста всадников, Генрих Язомиргот четыре тысячи ополченцев, а польский король сообщил Альбрехту, что он приостанавливает наступление на Шецин. Причина — у него в тылу появились половцы и русские дружинники. В связи с чем Владислав оставляет на правом берегу Одры всего десять тысяч воинов, а с остальными идет навстречу врагу, который разоряет польские земли.
Как ни старался герцог Альбрехт увеличить свое войско, он собрал всего двадцать три тысячи воинов и вместо того чтобы наступать, застрял под стенами Берлина и Бранденбурга. Осада сразу двух городов дело тяжелое. Но герцог был уверен, что помощи осажденным венедам ждать неоткуда, и он своего добьется. Тем более что Якса все еще был с ним и беглый князь обещал поддержку своего племени. Многие шпреване продолжали верить князю и когда германские рыцари обложили славянские города, большая часть старейшин переметнулась на сторону католиков, и сдала герцогу Альбрехту город Кепенике. Произошло это не в первый раз, и ничего удивительного в этом нет, ибо германцы и раньше владели этими землями.
Еще до пришествия на Одру и Лабу славян здесь проживали германские племена семнонов и свевов. В шестом веке от Рождества Христова, увлеченные миграцией народов, они переселились на берега Северного Рейна и в Швабию. После чего опустевшие земли заселили гаволяне и шпреване. Они отстроили города, жили за счет полеводства, рыболовства и охоты, славили своих богов, выбирали князей и порой воевали с соседями. И так продолжалось до тех пор, пока в десятом веке не вернулись германцы.
Король Генрих Первый покорил бодричей, лютичей, гаволян и шпреван, а затем обложил их данью. А его преемник Отто Первый создал на этой территории две пограничные марки, Северную и Восточно — саксонскую, а в Бранденбурге и Хафельберге были основаны епископства. Началась христианизация и ассимиляция славян. Мелкие восстания давились и германские аристократы считали, что эта земля принадлежит им навсегда. Вот только спустя полвека поднялись лютичи, которых поддержали раны и жрецы Святовида.
За короткий срок, объединившись, славяне отбросили захватчиков. Они сожгли большую часть германских замков, разметали церкви и разрушили резиденции церковников. Был убит епископ Дудо и многие рыцари, потери были серьезными и германцы отступили. Однако мечту овладеть богатыми и плодородными землями они не оставляли. Раз за разом католики, не только германцы, но и поляки, обрушивали удары на Бранибор и Берлин. Иногда захватывали их на недолгий срок, подкупали князей и вождей, уничтожали свободолюбивых лидеров и почти добились своего. Народ, по крайней мере, большая его часть, перестал воспринимать их, словно врагов, а крещеные старейшины и вожди легко покупались за золото, серебро и титулы. Поэтому, когда витязь Сивер узнал об измене в Кепенике, он только покачал головой, немного подумал и послал гонца в Берлин. Воин Триглава решил стянуть все силы в кулак и удерживать один Бранибор.
В темную ночь, подпалив Берлин со всех сторон, гарнизон города вышел в поле и с боем прорвался в леса. А спустя семь дней он уже был в Браниборе, и Сивер провел военный совет, подсчитал свои силы и понял, что шансов удержаться у него немного. После измены князя Яксы и местных вождей, у него осталось всего четыре с половиной тысячи воинов. Все они в осажденном Браниборе, и вот — вот враги пойдут на штурм. Положение тяжелое, но не безнадежное, и Сивер, окинув взором воевод и тысячников, сказал:
— Братья! Я знаю, о чем вы думаете и что хотите мне сказать. Нас мало и на каждого нашего воина, после предательства шпреван, семь вражеских. Но пока мы держим город, армия Альбрехта Медведя не может двигаться дальше. Каждый день, который мы выиграем, увеличит нашу силу на севере. Так неужели мы отступим?
Все вожди, кто хотел, давно уже надели на шею крестики и примкнули к католикам. Остались только те, кто готов сражаться до конца, и ответ воевод был очевиден. Они поддержали Сивера, поручились за своих воинов и поклялись стоять до конца, каким бы они ни был.
Окончив военный совет, Сивер в одиночестве вышел на городскую стену и, глядя на большой вражеский лагерь, раскинувшийся возле Бранибора, он долго размышлял.
Витязь Триглава знал гораздо больше, чем воеводы, и о многом умолчал.
Он имел верные сведения, что часть войск Альбрехта Медведя все же двинулась на север, уже вторглась в земли лютичей. Герцог хотел догнать беженцев из Бранибора, заранее отправленных Сивером подальше от войны, но против германцев выступило ополчение племени речан. А еще он знал, что конница Вадима Сокола, его ученика, приближается и через месяц может оказаться вблизи Бранибора. Эти вести ему принес голубь от великого князя Рагдая. Но витязь промолчал и не стал ничего говорить воеводам. Пусть они считают, что находятся в окружении и помощи ждать неоткуда. В конце концов, Вадим Сокол и его конница далеко. Неизвестно, сможет он переправиться через Одру и пробиться к осажденному Бранибору. Так что рассчитывать можно только на себя. На крепость рук, силу духа, высоту стен и остроту клинков. Все равно ничего другого не остается.
Кросно. Лето 6660 от С. М.З. Х.
— На реке шнеккер!
Голос воина, который увидел плывущее вверх по Одре судно, заставил меня подняться и посмотреть на реку.
Вечер. Косые солнечные лучи скользят по земле, а желтое светило медленно опускается к линии горизонта. Видимость еще хорошая и кораблик, который приближался к нашему лагерю, принадлежал венедам. Я заметил красное полотнище, которым размахивал один из моряков, и улыбнулся.
