- Тогда он и попросил нас поклясться в верности лично ему, - вставил Леонер, - поклясться, что сделаем все, чтобы сохранить ему жизнь. И нам показалось это отличной идеей. Мы ведь и так были верны ему, так почему бы не принести клятву, чтобы успокоить наследника?
- Только после принесения клятвы Эридан изложил нам свой план по спасению, - продолжал Мельвидор. - Он с детства ненавидел Карадену, за пять последних лет ни разу не навестил отца, не считая Больших Советов, когда его обязывал к этому церемониал. Мысль о бегстве давно точила его, но раньше он боялся озвучить это вслух. Да и куда бы он бежал? Его знали в лицо, кроме того, министры наверняка бы отправили людей на его поиски и не успокоились бы, пока не получили бы подтверждение его смерти. Сначала эта идея показалась нам чудовищной, - волшебник посмотрел на меня, но комментировать я пока не собирался, если они пришли поговорить, то я впустил их, чтобы выслушать, а не наоборот. - Мы отказали, сказали, что об этом не может быть и речи.
- Тогда он напомнил нам о клятве, - снова вставил Леонер и опять замолк.
- Именно так, - подтвердил Мел. - Угроза его жизни была реальной, мы не могли это не признать. А после устранения Гердера старшего особенно. Мы клялись спасти его, во что бы то ни стало, а предложенный им вариант спасения казался идеальным. Он бежал, получал новую жизнь, новое будущее, вдали от ненавистной Карадены. И мы согласились.
- Я думал, Господь простит нас, ибо мы делали это ради спасения принца, - добавил монах.
Вот тут я не сдержался.
- Убить одного, чтобы спасти другого? - хмыкнул я. - Это так по-божески.
- Ты прав, - Мельвидор вздохнул, - но это казалось единственным выходом. И тогда мы нашли тебя. Мы следили за тобой больше полугода, изучали твой образ жизни, интересы. Эридан стал заниматься предметами, которые преподавали тебе в школе, узнавать особенности твоего мира и окружения.
- Он ожил, - добавил Леонер. - Ожил впервые на нашей памяти, был заинтересован, жизнерадостен, начал часто смеяться. И тогда мы уверились, что поступаем правильно. И мы провели обмен.
- Нам пришлось тебя обмануть, - продолжил Мельвидор. - Мы на самом деле врали, глядя тебе в глаза. Но только так мы могли быть уверенными, что министры ничего не заподозрят. Ты появился здесь, но министры по-прежнему тянули с покушением.
- И вы тоже тянули и заговаривали мне зубы, - подсказал я.
Мел горестно кивнул:
- Именно так. А потом вернулся младший Гердер, и мы поняли, что это то самое, чего ждали министры: убрать принца чужими руками. Но ты не дал себя убить, а потом вытащил Рейнела из темницы, да еще и умудрился подружиться с ним.
- И тогда мы поняли, что все не так просто, - вновь заговорил монах. - Мы больше не могли тянуть и потчевать тебя тем, что поиски не дают результатов. Рано или поздно ты бы заподозрил, что что-то здесь не так. Не ты, так Рейнел.
- И вы подсунули мне труп.
- Да, - подтвердил волшебник мои догадки, - мы знали, что ты долго не усидишь на месте и придешь сам. Нам оставалось только приготовить тело и ждать твоего появления. А когда ты пришел, я накинул на мертвеца иллюзию.
- И я купился.
- И ты купился.
- Боже мой, - вдруг спохватился я, - надеюсь, вы никого для этого не убили? Где вы взяли труп?
Мельвидор покачал головой:
- Это был бродяга, умерший естественной смертью. После того, как показали тебе, мы похоронили его по всем правилам.
- И на том спасибо, - вздохнул я. - После этого вы общались с Эриданом?
- Нет.
- Мы поддерживали тебя совершенно искренне, - сказал монах. - Мы поняли, что ты можешь быть не спасением Эридана, ты можешь стать спасением Карадены.
- Как пафосно, - я поморщился.
- Но это правда. Мы не могли сказать тебе правду, потому что твоя реакция в любом случае была бы такой, какой была: ты захотел бы вернуться.
- А вы не подумали, что я еще на самом деле мог вернуться тогда? - спокойно поинтересовался я, теперь это уже не имело значения. - Пока мне еще не было до Карадены дела, пока я не отправил на смерть несколько десятков людей. Ведь тогда еще я мог вернуться и зажить прежней жизнью. Вы бы искупили свой грех и вернули все на свои места.
Мельвидор поднял на меня глаза.
- Ты имеешь право нас ненавидеть, - тихо сказал он. - Но Карадена гибла на наших глазах. А ты с каждым днем все больше соответствовал тому, каким должен быть принц. Мы променяли совесть на надежду.
Ненавидеть? Да, мне казалось разумным, что я должен их ненавидеть. А еще лучше отомстить. Выгнать их из столицы, или вообще из королевства. А может, и вовсе, казнить, чтобы не осталось свидетелей, что я самозванец.
Это было бы логичным поступком. Весьма. И, судя по смиренно опущенным головам, чего-то подобного они от меня и ждали, готовые принять любой приговор, который я вынесу.
- Я вас не ненавижу, - признался я. - Надо бы, но почему-то не могу, - оба вскинули глаза, не веря своим ушам. - Мне все еще больно, я чувствую себя преданным. Но я не могу обвинить вас во всем, что со мной произошло. Да, вы лгали, но я сам согласился сыграть принца, вы не пытали меня, не шантажировали, не тащили силой. Я согласился сам. Пусть, я не знал всех обстоятельств, но вы спрашивали моего согласия, и я его дал совершенно добровольно.
- Ты сможешь нас простить? - спросил Мельвидор, на этот раз пряча глаза.
Я помолчал, прежде чем дать ответ.
- Пока не могу, - сказал я честно. - Со временем, наверное. Но мне нужно это время, чтобы снова научиться вам доверять.
- Мы не подведем, - решительно заявил Леонер.
- И мне очень хочется вам верить. Но мне нужно время.
- Это больше, чем мы могли рассчитывать, - сказал Мельвидор. - Спасибо тебе за великодушие...
- Мел, не нужно, - попросил я. - Кажется, мы сказали друг другу все, что хотели. Оставьте меня, пожалуйста.
Они не спорили, просто встали и вышли.
А я должен был подумать, как смириться со всем, что я узнал, и как жить с этим дальше.
***
Я сидел на широком подоконнике в своей комнате и смотрел в окно. За ним уже совершенно стемнело, но я не мог заставить себя встать и пойти спасть. Так много мыслей и так мало чувств, осталась только грусть. Больше на данный момент я не испытывал ничего.
В дверь тихонько постучали.
- Кто там?! - ответил я достаточно грубо, я никого не желал видеть, хотел побыть один.
- Это я, - ответил голос Эйниры.
- Проходи, открыто, - отозвался я, не меняя позы.
Что ж, и этот разговор должен был случиться. Рано или поздно. Должна же она попросить прощения за свою грубость, как и положено вежливой принцессе, потом уже спокойно повторить, что не шутила, и, так как я не ее муж, я не имею права к ней приближаться.
