Этель начала дурачиться и приставать к Элмару, а Жак, нырнув пару раз, подплыл поближе к Кантору и тоже присел рядом.
— Ну как, ты все еще боишься мистралийцев? — поинтересовался Кантор.
— Не всех, — смущенно улыбнулся в ответ королевский шут и спросил: — Почему ты меня прикрыл?
— Как — почему? Ты же был без доспехов. Да тебя вмиг бы убили! Велел же король кольчугу надеть, почему не послушал?
— У меня не было… Я же не знал, что она действительно понадобится, думал, это он на всякий случай… Но я не о том. Понятно, что убили бы, но тебе-то что? Кто я тебе? А ты меня прикрывал своей спиной и все время крутился рядом, хотя я мог и тебя уложить заодно со всеми. Почему?
— Ты за кого меня держишь? — возмутился Кантор. — Не знаю, как в Ортане, а у нас принято прикрывать своих. Просто своих, кто бы они там ни были.
— А как ты узнал, что это буду я?
— Заметил, как ты к мечу потянулся…
Жак помолчал, опустив глаза и глядя на воду, потом негромко сказал:
— Спасибо.
— Не за что, — улыбнулся Кантор и с облегчением подумал, что объяснение сошло за приемлемое. Вот и хорошо.
— А что он тебе сказал? — спросил Жак после небольшой паузы.
— Кто? — не понял мистралиец.
— Король, наверное. Тот, кто тебе инструкции давал. Что ты должен был делать?
— Эманировать, — честно сказал Кантор. Какой смысл скрывать, все равно король с Элмаром расскажут Жаку все, лишь бы выслушал и простил.
— И все? Просто эманировать? Так эта злость…
— Да, она была моей.
— А разве ты не стихийный?..
— Стихийный. Но иногда эманацию можно и стимулировать. Так же как тебе нужен толчок для трансформации. Я, например, очень сильно эманирую на музыку.
— Понятно, — заключил Жак и окунулся с головой.
— Что тебе понятно? — спросил Кантор, когда шут показался на поверхности.
— Понятно наконец отчего происходит трансформация. Я до сих пор этого не знал.
— А у тебя часто это бывает?
— Почти никогда, — неохотно ответил Жак и, тяжело опираясь на край, вылез из бассейна. — Пойду я спать. Загляну к Терезе, как она там, и займу койку. Уж как-нибудь потрахаетесь без кровати, я спать хочу.
— Спокойной ночи, — сочувственно сказала ему вслед Ольга.
— Угу, — откликнулся Жак, завернулся в простыню и побрел в оранжерею.
Кантор и Ольга одновременно, не сговариваясь, придвинулись поближе друг к другу, наблюдая, как Элмар, поймав-таки шкодливую волшебницу, поднял ее высоко над головой и потребовал прекратить безобразие.
— Отпусти! — возмущенно задрыгала ногами Этель. — И давайте все вместе…
— Не дождешься! — тут же перебил ее первый паладин. — Если хочешь, пойдем в раздевалку, там есть куча простыней, на них и расположимся. А тут мы ребятам будем мешать.
— Мы будем вам мешать? — изумилась Этель.
— Будете, — невежливо отозвался Кантор. Вообще-то ему такие вещи никогда не мешали, но лучше пусть озабоченная волшебница убирается со своими коллективными идеями подальше.
— Значит, пойдем, — заключил Элмар и стал выбираться из бассейна, держа маленькую Этель под мышкой. — Только учти, я больше на голове стоять не собираюсь. И вообще, никаких неустойчивых поз не изобретай…
Кантор с трудом дождался, пока за ними закроется дверь…
Короля разбудил разъяренный рев, донесшийся откуда-то из угла спальни:
— Кто колдует! Какая сволочь пялится! Поймаю — уши оборву!
Шеллар открыл глаза и повернул голову, чтобы посмотреть на нахала, орущего в королевской спальне. На полу у зеркала сидел принц Мафей, почему-то прикрывавший уши ладонями. В зеркале медленно таяло изображение рассерженного лица, в котором король узнал Кантора. Мистралиец был в гневе и явно сыпал не особо пристойными выражениями, но звука уже не было слышно. Понятно. Лекции наставника не впечатлили любопытного эльфа. Он решил продолжить свои познавательные наблюдения.
Мафей оглянулся, и испуганное выражение его лица тут же сменилось виноватым.
— Шеллар, извини, пожалуйста… — жалобно сказал он. — Я не знал, что он так раскричится…
Король промолчал, прислушиваясь к своим ощущениям. Боли не было, только головокружение и страшная слабость. И тугая повязка, стягивающая грудь.
Эльф легко вскочил на ноги и подошел к кровати.
— Как ты себя чувствуешь? Может, тебе что-нибудь нужно? — все так же виновато спросил он, присаживаясь на высокий неудобный стульчик без спинки, на котором никто, кроме него, сидеть не мог.
— Дай мне воды, — попросил король и сам поразился, как слабо и жалко звучит его голос.
— Сейчас. — Мафей поспешно сорвался со стула, метнулся к тумбочке и налил воды в чашку. — Давай я тебе помогу…
Шеллар попытался приподняться сам и с огорчением обнаружил, что без посторонней помощи это у него не получится. Хорошо, что Мафей рядом… В два глотка опустошив чашку, король обессиленно упал на подушку и еще с минуту не мог отдышаться.
— Ну как? — с надеждой спросил маленький эльф. — Лучше? Может, еще?
— Спасибо, — выдохнул король. — Не надо.
Мафей поставил чашку на тумбочку и снова взгромоздился на стульчик, не сводя с кузена скорбного взгляда.
— Уже лучше, — улыбнулся ему король. — А почему мне опять не больно?
— Действует обезболивающее заклинание. Если станет больно, скажешь, я опять поколдую.
— Хорошо. — Шеллар чуть кивнул и хотел было попросить трубку, но потом подумал, что у него вряд ли хватит сил ее самостоятельно набить, а Мафей не сумеет. Так что эту мысль придется оставить. Потом спросил: — Ты Жака видел?
— Ага, — с готовностью кивнул принц.
— Как он там?
— Пошел спать.
— Он на меня очень рассердился?
— Не знаю. А ты его чем-то обидел? — удивился принц-эльф.
— И даже очень. Я не буду рассказывать… Ладно?
— Если тебе тяжело говорить, давай помолчим, — с готовностью предложил Мафей.
— Нет, не тяжело… Если не долго.
— Тогда давай я тебе что-нибудь расскажу.
— Расскажи. Например, о том, чем это ты занимался.
Мафей смутился и неуверенно пояснил:
— Хотел посмотреть, как это делают другие.
— Насмотрелся?
Мальчишка вздохнул.
— Шеллар, мне правда уши оборвут? — жалобно спросил он.
Король слабо улыбнулся:
— Кантор не видел, что это ты.
— А чего он тогда сразу про уши?
— Просто так. Непослушных детей всегда треплют за уши.
— Обычных человеческих детей? — округлил глаза принц.
— Ну да. А ты думал, только эльфов?
— Это же неудобно, — искренне удивился Мафей. — У них уши слишком маленькие.
