— Вилла, каждый раз, как ты открываешь рот, мне хочется отправить тебя к Молчаливым Сестрам.
— Я только сказала…
— Мы слышали, что ты сказала, — произнесла девушка постарше, ее сестра. — Детские глупости. Не отзывайся дурно о наших друзьях Фреях. Скоро один из них будет твоим лордом-мужем.
— Нет, — заявила девочка, мотая головой. — Я не выйду за него. Я не выйду за него никогда. Они убили нашего короля.
Лорд Виман покраснел:
— Выйдешь. Когда придет условленный день, ты произнесешь брачные обеты. Иначе присоединишься к Молчаливым Сестрам и никогда больше не скажешь ни слова.
Бедная девочка была поражена:
— Дедушка, пожалуйста…
— Замолчи, дитя, — обратилась к ней леди Леона. — Ты слышала своего лорда-деда. Замолчи! Ты ничего не знаешь.
— Я знаю об обещании, — настаивала девочка. — Мейстер Теомор, скажите им! За тысячу лет до Завоевания в Волчьем Логове перед лицом старых и новых богов было дано обещание и принесена клятва. Мы были окружены врагами, нас изгнали из собственных домов, наши жизни висели на волоске. А волки приняли нас, поддержали и защитили от врагов. Город построен на земле, что они дали нам. В ответ мы поклялись всегда быть их людьми. Людьми Старков!
Мейстер коснулся цепи на шее:
— Священные клятвы были даны Старкам из Винтерфелла. Но Винтерфелл пал, и дом Старков угас.
— Потому что они убили их всех!
Еще один из Фреев подал голос:
— Лорд Виман, вы позволите?
Виман Мандерли кивнул:
— Рейегар, мы всегда рады выслушать ваш великодушный совет.
Рейегар Фрей принял комплимент с поклоном. Это был мужчина лет тридцати, сутулый, с круглым животом, одетый в богатый дублет из мягкой ягнячьей шерсти с отделкой из серебряной парчи. Из серебряной парчи был и его плащ, подбитый мехом горностая и скрепленный застежкой в форме двух башен-близнецов.
— Леди Вилла, — обратился он к девочке с зеленой косой. — Преданность — это добродетель. Я надеюсь, что вы будете столь же преданны Уолдеру Малому, когда вступите в брак. Что же касается Старков, то их род пресекся только по мужской линии. Сыновья лорда Эддарда мертвы, но его дочери живы, и младшая девочка едет на Север, чтобы выйти замуж за отважного Рамси Болтона.
— Рамси Сноу, — резко ответила Вилла Мандерли.
— Как вам угодно. Впрочем, как бы его ни звали, скоро он вступит в брак с Арьей Старк. Если вы хотите сдержать свое обещание, присягните ему на верность, ведь он будет лордом Винтерфелла.
— Он никогда не будет моим лордом! Он заставил леди Хорнвуд выйти за него замуж, а потом запер ее в подвале. Ей пришлось есть собственные пальцы…
Ропот одобрения охватил Чертог Водяного.
— Девица говорит правду, — заявил коренастый человек в белом и пурпурном, чей плащ был схвачен застежкой в виде пары скрещенных бронзовых ключей. — Русе Болтон холоден и хитер, но с ним можно иметь дело. А этот его бастард… говорят, что он безумное и жестокое чудовище.
— Говорят? — Рейегар Фрей почесал шелковистую бороду и злобно усмехнулся. — Так говорят только его враги… но чудовищем был как раз Молодой Волк. Скорее зверь, а не мальчик, раздувшийся от спеси и жажды крови. И он был вероломен, в чем, к своему несчастью, имел возможность убедиться мой лорд-дед. — Он развел руками. — Я не виню Белую Гавань в том, что она поддерживала Робба Старка. Мой дед совершил ту же прискорбную ошибку. Во всех сражениях Белая Гавань и Близнецы бились бок о бок под знаменами Молодого Волка. Но он предал нас всех. Он оставил Север на растерзание железным людям, чтобы урвать себе за Трезубцем кусочек пожирнее. Речные лорды многим рисковали ради него, а он их предал. Ради свадьбы с первой приглянувшейся ему западной девкой он нарушил слово, данное моему лорду-деду. Молодой Волк? Он был подлой собакой и сдох, как собака.
Чертог Водяного замер. Давос ощущал холод, повисший в воздухе. Лорд Виман смотрел на Рейегара с отвращением, как на таракана, которого собирался раздавить… а потом вдруг кивнул, от чего его многочисленные подбородки затряслись:
— Он принес нам только горе и смерть. Подлая собака, что ни говори. Продолжайте, сир.
Рейегар Фрей продолжил:
— Горе и смерть, да… и этот Луковый Рыцарь своими разговорами о мщении навлечет на вас еще большие несчастья. Раскройте глаза, как сделал это мой лорд-дед. Война Пяти Королей почти закончена. Томмен — наш король, наш единственный король. Мы должны помочь ему залечить раны, нанесенные этой войной. Он законный сын Роберта, наследник оленя и льва. Железный трон принадлежит ему по праву.
— Мудрые и правдивые слова, — согласился Лорд Виман Мандерли.
— Это ложь! — Вилла Мандерли топнула ногой.
— Замолчи, дрянная девчонка! — закричала леди Леона. — Маленькие девочки должны радовать глаз, а не оскорблять слух.
Она схватила девочку за косу и поволокла ее, кричащую, прочь из зала. Уводят моего единственного друга в этом чертоге, подумал Давос.
— Вилла всегда была упрямым ребенком, — сказала её сестра, извиняясь. — Боюсь, из нее получится упрямая жена.
Рейегар пожал плечами:
— Замужество смягчит её, не сомневаюсь. Твердая рука и тихое слово.
— В противном случае есть Молчаливые Сестры, — лорд Виман поерзал на своем троне. — Что касается тебя, Луковый Рыцарь, то я по горло сыт твоими мятежными речами. Ты хочешь подвергнуть угрозе мой город ради фальшивого короля и фальшивого бога. Ты хочешь, чтобы я пожертвовал своим единственным оставшимся в живых сыном для того, чтобы Станнис Баратеон уселся своей морщинистой задницей на трон, на который у него нет прав. Я не сделаю этого. Ни ради тебя, ни ради твоего лорда. Ни ради любого другого человека.
Лорд Белой Гавани заставил себя встать. От этого усилия кровь прилила к его шее.
— Ты по-прежнему контрабандист, сир, явившийся сюда, чтобы украсть мое золото и мою кровь. Тебе нужна голова моего сына. Думаю, вместо этого я отрублю твою. Стража! Схватить этого человека!
Прежде чем Давос успел пошевелиться, его окружили серебряные трезубцы.
— Милорд, — сказал он. — Я посланник.
— Посланник? Ты пробрался в мой город как контрабандист. Ты не лорд, не рыцарь и не посланник, а просто вор и шпион, разносчик лжи и измены. Надо бы вырвать твой поганый язык раскаленными щипцами и отправить в Дредфорт, где с тебя живьем сдерут кожу. Но Мать милосердна, и я тоже.
Он подозвал к себе сира Марлона:
