— И какая у тебя формула счастья? — спрашивает Мира.
— Пошлите, сядем, я ногу натерла, — говорит Матильда.
Все идут к скамейкам.
Флоренс смачно дымит приторным куревом и рассуждает:
— Человеком руководят три вида воли: к жизни, к власти и к сопротивлению. Субстанция в их основе — насилие. Мы — животные. А животное, которое только любит, рано или поздно будет забито или сожрано. Поэтому существует агрессия, которая позволяет в случае необходимости идти напролом, сопротивляться и отстаивать свое право на жизнь и власть. Людям необходимо бороться. С врагами, с конкурентами, с укладом, за место под солнцем, во имя чего-то или вопреки. В этом смысл жизни! Всегда должно быть место схватке! Поверь, пока мы живем тихо и размеренно, копится энергия, которая обязательно выплеснется. И когда это произойдет, взрыв клим-кона покажется детской шалостью! Неуправляемая ярость…
— Может, я не понимаю, о чем ты говоришь? — вздыхает Матильда. — О варварских набегах? Крестовых походах?
— Я не хочу никого убивать. Я говорю о консервативной революции, смене уклада.
— Прогресс необратим.
— Ошибаешься.
Внезапно из-за спины Уолтера показывается низкорослый гуманоид.
Мира моргает. Создание не исчезает. Бледно-зеленой кожей, серовато-синими тонкими губами и черными глазами оно напоминает утопленника. Нижние веки подведены белыми линиями, смыкающимися на переносице. Узкая и вытянутая безволосая голова слегка покачивается, словно маятник. Тело покрывает переливчатая чешуя.
Загадочное существо перелезает через ограду набережной и, не мигая, смотрит Мире в глаза.
— Приходи ко мне, — говорит оно детским голосом.
И прыгает.
— Ты куда? — Матильда.
Мира перегибается через ограду и взирает в бездну Атлантики. Ничего. Никого.
— Мира, все нормально? — справляется Флоренс.
— Д-да…
Она думает о том, куда звала двуногая рыба, как это связано с другими странностями и ловит себя на попытке вернуть галлюцинацию. Нет, с меня хватит, довольно. Я не закончу как моя мать!
— Мира, ты говоришь, была на Луне? — спрашивает Флоренс, задумчиво.
— Да.
— Это правда, что они там создали машину-телепортатор?
— Они используют наш костный мозг. Я спросила, откуда они его достают и узнала, что привозят из Института внеземной жизни. Мати, ты что-нибудь знаешь об этом?
Глаза Матильды округляются
— Что? Нет, я не знаю…
— Значит, кто-то добывает для них костный мозг телепортаторов, а они используют его в огромных количествах? — Уолтер не на шутку встревожен и напряженно думает. — Как же я так просчитался. Неужели…
— Что? — Мира чувствует какие-то подводные течения.
— Они не ведают, что творят…
— В чем проблема?
— Простите, я должен идти.
— Уолтер, объясни! Что ты скрываешь?
Он уходит, не ответив. Мира смотрит ему вслед. Что они все скрывают? Почему все, что касается телепортаторов, покрыто густым туманом?
— Знаешь, Мати, что-то здесь не чисто. Не нравятся мне его идеи и как он себя ведет.
— Брось, он просто любит провокации. Такая у него манера.
— Ты так думаешь?
— Будь спокойна. Я его хорошо знаю, волноваться не о чем.
Через два часа Мира возвращается домой и первым делом, не включая свет, плюхается на диван. Жуткая усталость. В сомнамбулическом трансе она поглядывает через жалюзи на ночной город, залитый электрическим светом. Гигантские цилиндры, спирали, кристаллы полыхают ночной жизнью, видной даже с космоса. Сквозь щели в комнату врывается иллюминация, оставляя на полу фиолетово-желтые полосы. Мира лежит и смотрит в одну точку, пока не засыпает…
…на ярко-голубой поверхности планеты-океана перемежаются полуночно-синие желоба и впадины, бледные подводные скалы и зеленовато-синие плато, на которых проступают смутные очертания… подводных городов. Из темно-фиолетового пятна на горизонте, где зыби и небо сливаются в одну густую синеву, исходят пурпурные всполохи и прокатываются по всей Вселенной…
2
Над пустыней брезжит алое зарево.
— Значит, вы знаете будущее?
— Уже нет. Спустя несколько лет после оцифровки Марвина началась война между адептами и борцами. Борцы одержали верх, потому что по иронии — так было предначертано, адепты не смогли пойти против высшего замысла. Тахионники были разбиты, информация о технологии стерта. Все, кто имели отношение к исследованиям тахионного поля и чтению веток судьбы, убиты или запуганы так, что молчали до конца своих дней. Потом началась оцифровка. ИскИнам предсказания ни к чему. Желание знать наперед — слабость смертных, вызванная боязнью неопределенности и инстинктом самосохранения. У программ при наличии архитектуры и энергии в распоряжении эры. Все равно, что будет завтра. Время имеет лишь физический смысл.
— Но ты ведь не совсем программа? По крайней мере, не такая, о которых рассказываешь. Ты Марвин Хиллер в теле машины? — Рион озадачен.
— Марвином был мой прототип. А кто я теперь — не знаю. Но что-то человеческое еще тлеет среди электродов, наверно, отголоски памяти, совесть. Я хочу помочь, потому что вижу, что вы такие, какими были мы когда-то.
— Если хочешь помочь, помоги мне добраться до Зорака. Это мой дом.
— Оставь. Ты должен мыслить глобально. Если ты зациклишься на своем личном горе, то упустишь возможность повлиять на события, и они выбьют тебя из седла. Ты знаешь, зачем мы делаем из вас безмозглых, но агрессивных киборгов? Они будут воевать против вас. Будет большая бойня. Такой социальный эксперимент в полевых условиях. Испытание на прочность, которое ты, кстати, успешно прошел, застрелив своего…кто он тебе? друг? брат?…
— Заткнись! — шипит Рион. — Как ты смеешь, сволочь?
Рион чертыхается. Кулаки сжимаются, чтобы вмазать по застывшей маске. Он осаждает себя, зная, что никакой пользы сейчас от этого не будет. Но слепая злость чешется и требует выхода. Пришелец замечает его колебания.
— Успокойся, еще успеешь отыграться. Ты можешь изменить ход войны.
— Как?
— Слушай и запоминай. Я и несколько других девиантов уже давно ведем подрывную работу в своих рядах. Но только сейчас нам удалось обойти защиту, запустить червей и таким образом нарушить резервные копии коннектомов на корабле-носителе и сбить настройки дронов. Это временно, скоро систему восстановят. Но пока идет перезагрузка центрального процессора, сканнеры и дроны почти слепы, есть возможность добить нас. Такая вот ахиллесова пята. Теперь дело за вами.
Две пластины на груди Марвина раздвигаются. В полости под ядром лежит книга в кожаном переплете.
— Я нашел ее рядом с одним из ваших храмов. Прочитай и поймешь.
Рион осторожно вытаскивает книгу, открывает.
Глаза пробегают по диагонали пожелтевшие страницы с микроскопическими буквами и почерком, вытянутым в нитку. Описания растений, климата, почв. Затем взгляд цепляется за следующее:
«…Вот какую историю рассказал Гадан:
Первый король Гехены, Талаут, в преклонных циклах стал одержим мыслью о внешней угрозе. Отовсюду ждал врагов. Размышляя, как обезопасить новый мир, найденный с таким трудом после того, как звезда прежнего дома превратилась в красный гигант, он совсем потерял голову. Каждый день на заре, всматриваясь в небо, просил Маэцу дать совет. И вот в одно морозное утро Талаут встал с восходом и на него пал божественный свет: над белоснежными сферами в заледеневшем небе сияло багровое гало.
Редкие явления часто воспринимаются знаками свыше. Талаут знак воспринял буквально. В последующие циклы по его приказу с кораблей Прибытия снимали генераторы полей и возводили силовые щиты вокруг столицы-Фаля, Слау и Воздушных городов, очень похожие на то самое пресловутое гало.
Но было и еще кое-что. На крайних точках материка выстроили башни Маэцу, огромные катушки, соединенные магнитными бороздами, чтобы создать при надобности мощнейший направленный электромагнитный импульс…»
