там, в разломах, светился ад.
Мать брела в этом безжизненном пространстве, пересекая черту.
Ее силуэт медленно таял. Она стала тенью. Исчезла.
Чужак проснулся и лежал в темноте.
______________
Утром снег.
Странная вещь на побережье.
Черные камни торчат из-под белой пыли. Будто после пожара. Все сгорело, а сверху костная пыль. Останки людей и животных. Пожухлые водоросли торчат отовсюду длинными, кучерявыми париками.
Остов лодки. Ребра китов. Ржавые корабли. Перья птиц. Брошенные машины. Пустые раковины и банки из-под диетической колы.
Всему тысячи лет.
Он хозяин этих сокровищ.
Бродит вдоль линии прибоя. Туда и обратно. Остановится, глянет на океан. И тот швырнет в него пену. Брызнет волной. Гонит прочь. Назад. В глубь мертвого континента. Возвращайся в свой мир, дурачок.
Человек на морском берегу никак не найдет себе место.
Бескрайняя даль океана смотрит в него. И впервые чужак замечает взгляд этой бездны.
Здесь нет ничего.
Только маяк.
______________
Он поднимается по ржавой лестнице.
Среди скал и бушующих волн.
Он слышит ропот. Песнь моряка. Одинокая дума о возвращении к жизни на берегу. Но больше нет ориентиров. Навигации. Ни днем, ни ночью.
Сооружение разрушается. Еще чуть-чуть и все рухнет.
В вечной борьбе с неизбежностью свет чистого разума меркнет. И в этой глубокой, непроглядной пучине, чужаку не найти вход и выход.
Лампа давно не горит. Все корабли на побережье разбились о скалы. Сели на мель и гниют.
Бледный рассвет ничего не скрывает.
В полой башне на верху маяка лежит ужас.
Желтое платье треплется на ветру.
Оно нисколько не изменилось.
Все эти годы так и валяется на полу рядом с лампой.
Дешевое. Выцветшее. Кое-где видны следы многочисленных стирок. Пятна крови. Рваная ткань на груди.
Девчонка носила его.
Красивая. Молодая.
Юбка была слегка чересчур. Открывала чужаку на показ длинные, стройные ноги.
Она ему нравилась.
Ее ступни, колена и бедра.
Остальное забыл. Не хотел помнить.
Ее голос и мысли.
Он бы мог взять девчонку. Поступить также, как сделал Отец.
Но оставил. Дал умереть.
Теперь только ветер прикасается к платью. Он хороший любовник. Поднимается вверх, опускается вниз. Ничего не упустит. Будет гладить ее целую вечность. Пока этот мир все еще здесь.
Чужак обходит платье стороной и какое-то время стоит на краю башни.
Там океан виден лучше. Волны идут от самого горизонта. На глубине, вода темная, будто под ней скрывается огромная туша. Нечто мрачное, первобытное скрыто от глаз. Он знает. Девчонка ему рассказала. Там спят Туннану и Латану. Огромные змеи. Драконы, порожденные водами великой бездны. Чудовища с удлиненным, вытянутым телом и с раздвоенным хвостом.
Она хотела быть чем-то таким.
Могучим и страшным.
Он смеется.
Один в пустоте.
Кашляет кровью.
И хочет, чтобы сердце наконец-то сорвалась с насеста. Вылезло наружу через рот. И зажгло свет на маяке.
Чужак опускается на колени. Он тянется к желтому платью. Его пальцы в крови.
Капли падают вниз.
Старая, истлевшая ткань становится красной и вдруг превращается в пепел. Рассыпается в пыль.
Ветер врывается в башню.
Он подбрасывает останки девушки в воздух и несет к океану.
Прах летит над волной.
И там исчезает.
В ярком всполохе Солнца.
Огромное. Белое.
Прорвавшееся через облака.
Оно никогда не погаснет.
______________
Океан знал его имя.
Звал к себе.
На берегу лежат древние руны. Они шепчут:
— Abyssum invoco. Vaal invoco. Padre mea, invoco.
Чужак слышит эти слова сквозь пространство и время.
Он заносит ногу и со всей силы бьет по кругу призыва.
Старые, потрескавшиеся от времени камни разлетаются по всему побережью.
Больше он никогда сюда не вернется.
Это место потеряло над ним всякую силу.
Чужак уходит на юг.
Прочь от города и океана.
Где-то там за перевалом пустыня. Она тянется во всех направленьях. Но все же не целую вечность.
Люди виновные в смерти Отца прячутся в руинах столицы.
Он найдет их.
Закончит последнее дело.
Лодка уходила от берега все дальше и дальше.
Быстро. Легко.
Вот пересечет черту подводного течения и уже никогда не вернется обратно.
Было бы здорово наконец-то покинуть маяк и чертов дом на побережье. Написать историю о чем-то другом. Отправиться за горизонт. О чудо! Какое множество прекрасных лиц! Как род людской красив! И как хорош тот новый мир, где есть такие люди!
Девушка бросила взгляд на чужака.
Этот другой.
Огромный и сильный.
Словно всю жизнь держал в руках молот и лупил себя им по лицу. Квадратный во всех смыслах этого слова. Сплошные углы. Стена или шкаф. Она еще не решила.
Молчаливый.
Смотрит на нее сразу. Целиком. Так, словно она человек-Солнце. Или звездное небо. Нечто, для всеобъемлющего взгляда. В его голубых глазах — тоска всех философов, начитавшихся раннего Ницше.
Он хотел увидеть Анат.
И вот теперь лупит веслами по воде.
Скоро встретятся.
Жаль, что телевизор утонул вместе с трупом матери. Мог бы служить ориентиром.
Она зачерпнула океан ладонью и набрала его в рот.
Холодный и мокрый.
И от этого ей стало радостно.
Она улыбнулась.
Чужак бросил на нее странный взгляд.
Девушка подняла глаза и прочитала по памяти:
Непокорная голубая волна
все бежит, все бежит, не кончается.
Море Черное, словно чаша вина,
на ладони моей все качается.
Я все думаю об одном, об одном,
словно берег надежды покинувши.
Море Черное, словно чашу с вином,
пью во имя твое, запрокинувши.
Неизменное среди многих морей,
как расстаться с тобой, не отчаяться?
Море Черное на ладони моей,
как баркас уходящий, качается.
— Красиво.
— Анат говорила — поэзия грузит.
Чужак пожал плечами. Словно сдвинулись и опустились две скалы.
— Она курила сигареты с ментолом. Отец говорил такие нравятся только шлюхам.
Девушка помолчала. Потом добавила в голос спеси:
— Много он знал. Твой отец.
Чужак поднял весла.
— Долго еще?
Девушка обвела океан взглядом.
Вот. Кладбище для Анат.
— Она где-то здесь.
— Что ты имеешь ввиду?
— Прыгни на дно. Сам все узнаешь.
Он заглянул через борт в глубину.
Там была тень. Черная. Огромная. Будто нечто скрывалось в пучине от мира.
Девушка решила сказать ему то, о чем никогда никому не говорила. Это было что-то вроде проверки. В конце концов он ведь тоже мог оказаться еще одним Аароном.
— Здесь спят драконы. Туннану и Латану. Огромные, извивающиеся змеи.
— Я вижу.
Она открыла рот. Потом закрыла.
Чужак все смотрел на дно океана.
— Они ее съели, — сказала девушка, — от Анат ничего не осталось.
— Ну и
