плевать.
Он встал и принялся расстегивать джинсы.
— Отвернись.
Потом, не дожидаясь ее реакции, вынул член и принялся мочиться на могилу Анат.
У него был здоровенный шланг. Как и все в нем. И потому, казалось, этому не будет конца.
Он писал в океан целую вечность.
______________
Готовить она не умела.
И просто сидела на кухне рассматривая чужака.
Он управлялся с ножом ловко и яростно. Резал овощи и мясо так, будто участвовал в очередном шоу для домохозяек. Сковорода слушалась его беспрекословно.
— Я веган, — сказала девушка.
И ничего.
Никаких лекций на тему вреда для здоровья. Рассказов о том, что она слишком худая и уже стала похожа на вешалку для одежды. Такую замуж никто не возьмет. Ну ведь правда. Это же важно.
Чужак не стал заставлять ее попробовать хотя бы кусочек. Молча поставил рядом с девушкой тарелку с салатом и ломоть черного хлеба. Она поковырялась там ради приличия. В то время, как он накинулся на мясо с завидным аппетитом.
Впрочем, салат был неплох. Чужак добавил туда немного горчицы и ростки молодого гороха. Помидоры, огурцы, ялтинский лук и вездесущее авокадо.
Он съездил в город. Забил холодильник продуктами и водой.
Целый праздник.
Ее день рождения.
— Спасибо.
Он не ответил.
Вилка и нож на секунду замерли над мясом. Потом вновь занялись делом.
Она редко видела мужчин так близко.
Наедине.
Обычно они были где-то там. На безопасном расстоянии. В сериалах по телевизору или в машинах на дороге.
Но до встречи с чужаком она никогда не задумывалась над тем, какие мужчины ей нравятся.
Болтливые, как Аарон или этот.
Молчаливый.
Слегка ненормальный.
Он даже имя у нее не спросил.
Какое-то время она раздумывала над тем, что скорее всего в такой ситуации нужно позвонить в полицию или в дурдом, а лучше всем сразу. Но отбросила эту мысль. Она была скучной и слишком правильной.
— Ты с ней спал?
Чужак уронил вилку.
Она звонко стукнулась об пол и полетела куда-то под раковину.
Он не стал поднимать.
Смотрел на девушку. Никакой злости или обиды. Просто оценил ее. Внешность и что-то еще. Понятное только ему.
Чужак отодвинул тарелку, будто она мешала ему говорить или броситься через стол чтобы схватить девушку за волосы и как следует стукнуть.
Он сжал руки в кулак и спросил:
— Хочешь знать правду?
И вот теперь она увидела это.
Мужчина не считал ее взрослой. Нашел здесь глупую девчонку, которая ничего не понимает. Она для него ребенок, которого нужно учить. А это ему уже давно надоело. Он слишком часто встречал таких женщин. Привык. И ничего другого не ждал.
Было обидно.
Она разозлилась.
С чего вдруг ему так легко удалось зацепить ее?
Девушка откинулась на спинку стула и улыбнулась. Развела руки в стороны.
— Давай. Расскажи. Вот будет смеху. Еще один мужчина объяснит женщине смысл числа 42. Всем лицам ростом больше версты надлежит покинуть зал суда.
Взгляд чужака помрачнел.
Тень побежала за окном кухни.
Деревья качнулись. Грохнул прилив.
— Анат трахалась со всеми подряд.
— Это не новость.
— Тогда ты знаешь каких мужчин она выбирала.
Девушка помолчала.
Мать приводила домой только сильных. Физически развитых. Огромных, как чужак, который сидит сейчас на кухне с таким видом, будто поел дерьма, а не мяса с тушёными овощами.
— Наверное, ей нравились шланги, как у тебя.
Он пропустил дурацкое замечание мимо ушей.
Смотрел на нее. Напряженный. Готовый сорваться с места.
— Мой Отец познакомился с Анат через приложение в телефоне. Эта женщина отправила своего бывшего мужа в тюрьму за изнасилование. Он поклялся убить Анат, как только выйдет из тюрьмы. Все это время она искала самого сильного человека, которого только можно найти. И мой Отец соответствовал описанию. Пару лет назад бывший муж Анат вышел на свободу, выследил моего Отца и застрелил его на пороге собственного дома. Потом облил тело бензином и сжег по среди улицы на глазах у соседей.
Он помолчал и продолжил:
— Анат говорила. Она предупреждала меня. Искала защиты, но я оказался придурком. Не слышал ее. Я виноват.
Все слова раздельно.
Никаких эмоций. Здесь только факты.
Голос ни разу не дрогнул.
Чужак прекрасно владел собой. Но она заметила, как что-то в нем изменилось. Он постарел. Его кожа сморщилась и стала бледной.
Она молчала.
Ей было о чем вспомнить.
То письмо.
Единственное, которое она написала своему отцу в тюрьму.
Чужак встал и вымыл посуду.
______________
Она всегда хотела умереть в чем-нибудь красивом.
Платье Шанель. То самое. Маленькое. Черное. Из 1926 года.
Революция.
Символ независимости и сексуальности. Бунт против навязчивой моды.
Образ Одри Хепберн от Givenchy.
Идеальный фон для экспериментов с аксессуарами.
Но у нее ничего такого не было.
И потому она носила вещи Анат.
Желтое платье. Старое. Выцветшее. Давно вышедшее из моды. Вот в чем он ее похоронит. Прямо там. Под деревьями в саду за домом.
Чужак возился с травой и цветами полдня, а потом, когда сорняков не осталось, принялся за покосившийся забор. Поменял гнилые доски и поправил несколько старых столбов.
Он где-то нашел инструменты. Гвозди. Молоток. Пилу. Может притащил их с собой в «Ниве» или купил в городе, когда ездил туда за продуктами для обеда.
Что-то в нем было от железного дровосека.
Словно он потерял свое сердце и теперь искал его в пожухлой траве, под забором, среди корней деревьев. Он выгреб старую листву со двора и теперь собирал ее в мусорные пакеты.
Угрюмый. И одинокий.
Она принесла ему стакан холодной воды и спросила:
— Хочешь знать правду?
Он царапнул ее взглядом и отошел в сторону.
Воду не взял.
Глянул на океан.
— Говорят, в первом браке ищешь совершенство, а во втором хочется правды.
— Я не была замужем. Откуда мне знать.
— И все же хочешь быть честной.
— Это я.
Он не понял.
Так и стоял. Прятал взгляд. Не хотел ее видеть. Может быть, считал ее глупой или совсем некрасивой.
Она вздохнула. Не любила все объяснять. Он бы мог и сам догадаться. Если бы взглянул на нее. Посмотрел прямо в глаза. Увидел в ней женщину.
— Твой отец умер из-за меня.
Чужак дернулся. Но усилием воли остался на месте. Его руки повисли вдоль тела. И болтались туда и сюда. Но ветра не было.
Она говорила долго.
Там была вся история.
Изнасилование. Аборт. И странное. Жестокое письмо.
Солнце успело упасть в океан.
Тени деревьев уползли в сторону дома и там замерли под порогом в ожидании ночи.
В
