Утро выдалось холодным. Небо затянули серые тучи, обещавшие прослезиться над трупами убитых воинов. Почему-то мне не хочется умереть в пасмурный день. Понимаю, что будет уже без разницы, но вот не хочется и всё. Я быстро побрился и потом умылся в реке. Вода показалось ледяной и мутной, хотя вчера, когда светило солнце, видел дно у берега. Бамбер помог облачиться в доспехи (на ночь снял всё, кроме кольчуги), привел моего коня, которого перед этим он накормил пшеницей и напоил. Я сел в седло, скрипнувшее под моим весом, пошлепал Буцефала по холке. Сегодня прогулок во вражеский тыл, скорее всего, не будет, придется сражаться.
Карл Мартелл и Эд Большой стояли у шатра, установленного на берегу реки. Мне показалось, что оба спали плохо, если вообще спали. При этом правитель Аквитании, хоть и был старше лет на двадцать, казался из-за своего роста великовозрастным балбесом, со скучным видом выслушивавшим нотацию мелковатого папаши.
Завидев меня, Карл Мартелл подозвал жестом и, не дожидаясь, когда я слезу с коня, спросил:
— Как ты?
— К бою готов, — ответил я бодро.
— Сегодня опять наведаешься в лагерь мавров? — поинтересовался он.
— По ситуации, — ответил я.
Повторять удачный маневр через короткий промежуток времени смертельно опасно. Враги, может, и глупее тебя, но не настолько, чтобы не сделали вывода из первого.
— Смотри сам, — разрешил мажордом всех франков и по совместительству мой тесть.
Пехота уже стояла, построенная в фалангу, но шеренг на флангах стало меньше. В центре она как бы прогибалась в сторону реки Вьенны. Пики пока лежали на земле. Из-за длинных, метра четыре, и толстых древков и несмотря на короткие наконечники, были они тяжеловаты. Такими в бою шибко не поорудуешь. Их или упирали подтоком в землю и ждали, когда конь сам налетит, или зажимали древко подмышкой и давили на врага. Позади фаланги стояли лучники, у которых луки пока были без тетив. Мало ли, вдруг пойдет дождь, намочит? Надеть тетиву — пара минут. Подчиненные мне тяжелые кавалеристы расположились на том же месте, что и вчера. Вечером ко мне пришли делегаты и выдвинули условие, что сегодня со мной в рейд пойдет и прибарахлится вторая половина. Я согласился без колебаний, потому что нападать еще раз на лагерь мавров не собирался, по крайней мере, тем же путем, а другого пока не знал.
Время шло, а враги не появлялись. Более того, в их лагере было необычно тихо, что казалось подозрительным. Карл Мартелл решил, что нас хотят выманить с крепкой позиции и напасть. Прождали еще пару часов, после чего он приказал выслать разведчиков. Я поехал сам, взяв десяток лангобардов. Если там засада, то нас не должны тронуть, чтобы не отпугнуть остальных, а уж мы постараемся сделать вид, что не заметили ее.
Арбы на въезде в маврский лагерь с нашей стороны были раздвинуты — заходи, кто хочет. Шатры, палатки и шалаши стояли на месте, но людей не видно, даже рабов. И кострища были старые, вчерашние, с холодными угольками. То там, то там валялись вещи, как бывает, когда в спешке хватаешь слишком много, и по пути теряешь. В ближних палатках и шалашах было пусто. Я выделил три пары всадников, послал их проверить шатры в центре лагеря. Там тоже было пусто, и исчезло все ценное и компактное. Шатер главнокомандующего маврской армии был и вовсе разграблен почти подчистую, остались только ковры и подушки.
Мы пересекли лагерь вдоль и поперек, затем проехали к следующему, где вчера держали пленников, по пути осматривая заросли по обе стороны дороги. Обнаружили только несколько трупов, за ночь обглоданных зверьем, и большое стадо волов, щиплющих траву со свойственной им невозмутимостью.
После этого вернулись в главный лагерь, и я разрешил подчиненным набрать добычи. Прошелся и сам по шатрам в центре. В одном нашел меч с «дамасским» клинком, который был в ножнах из черного дерева. Видимо, хозяин погиб, а соратников, решивших поживиться, ввели в заблуждение деревянные ножны. В другом под походной, складной кроватью лежал мешок с шестью чашами из электрона — сплава золота и серебра. Барельефы на боках изображали македонских воинов с сарисами. Были ли чаши, и правда, изготовлены древнегреческими мастерами, любившими работать с этим сплавом, или это более поздняя подделка — не знаю, не специалист. Мне любые сгодятся.
Обратно ехали неторопливо, с беспечностью праздных гуляк. Тысячи франкских воинов смотрели на нас и старались понять, что бы это значило? Вопрос был и на лице Карла Мартелла.
— Ты победил! — улыбнувшись, произнес я коротко.
— В смысле?! — не понял он. — Где мавры?
— Сбежали вчера вечером, — ответил я и повторил: — Ты победил!
Я еще помню, как орали болельщики на «Камп Ноу», стадионе «Барселоны», вмещавшем почти сто тысяч человек, когда хозяева забили гол. Ходил ради любопытства на четвертьфинал Лиги чемпионов с итальянским «Ювентусом». Так вот их рёв — детский лепет в сравнение с тем, что выдала франкская армия, меньшая на порядок, когда весть о бегстве мавров разнеслась по ней.
55
Карл Мартелл отныне главный защитник христианской веры. По крайней мере, так считает Римский папа Григорий Третий. То, что этот грабительский набег мавров в подметки не годится не только осаде Константинополя, но даже осаде Тулузы, никого не волнует. Франки находятся по нужную сторону баррикады, по ту, которая напишет историю и продвинет свою версию по всему миру. Эд Большой отныне защитником христиан не является и зовут его просто герцогом Аквитании, вассалом франкского короля Теодориха Четвертого и заодно Карла Мартелла.
Мажордом всех франков в полной мере воспользовался победой. Он тут же заменил епископов в Туре, Орлеане и Осере на тех священников, которые согласились отдать значительную часть земель. Полученные наделы были розданы воинам, готовым отправиться по первому зову в поход на коне и в броне. Урок, преподанный маврами, Карл Мартелл усвоил хорошо и сделал ставку на тяжелую кавалерию, способную прорывать глубокую фалангу.
Кое-что обломилось и мне. Зная, что дочь Арда родила ему второго внука, подарил мне с последующей передачей моему младшему сыну Карлу графство Эно, расположенному, как я прикинул, на территории будущей Бельгии. Я бывал там во время войны с галлами. Тогда на территории графства жило племя нервиев. Столицей являлся город Монс, бывший римский каструм, носивший из-за рельефа местности имя Монтес (Холмы). Сейчас это маленький провинциальный городишко с каменными башнями высотой метров пять и деревянными стенами высотой метра четыре. Особо заморачиваться им я не стал, не было времени, хотелось побыстрее вернуться домой. Посмотрел, что представляет собой моя новая собственность, проинструктировал градоначальника, назначенного еще моим тестем, и отправился восвояси. Будет время, займусь постройкой каменных стен. Не будет, тогда пусть младший сын делает это, когда начнет править.
Порадовал меня и Эд Большой. Карл Мартелл во время одного из пиров, целая череда которых проследовала после нашей победы над маврами, поддел своего нового вассала, что тот променял свой победный талисман, то есть меня, на сомнительного союзника Мунузу. Герцог Аквитании решил, наверное, вернуть военную удачу, для чего подарил мне без каких-либо обязательств оба имения, отобранные после моего ухода со службы ему. Туда мне было не по пути, решил наведаться весной.
Из Монса я с отрядом из сотни лангобардов, а теперь моих самых преданных земляков, поскакал в Альтдорф. Двигались налегке, потому что добычу, в том числе и полученную после раздела всего, что было собрано в брошенном лагере мавров, увез под охраной остальных моих подчиненных обоз, отправленный прямо с поля боя. Домой мы успели добраться до первого снега, хотя по ночам уже был небольшой минус.
Епископ Адальберт по случаю нашего возвращения устроил сперва в Констанце, а потом и в Альтдорфе праздничные молебны во славу алеманнских воинов, защитивших христианскую веру от мусульман. То есть нас уже считали алеманнами. Я заметил, что многие истинные представители этой национальности позавидовали нам. Позже в Альтдорф наведались несколько десятков алеманнских и даже баварских воинов и попросили взять их в следующий поход. Может быть, они тоже хотели посражаться за веру, а может быть, узнали, сколько добычи привез каждый мой подчиненный. В следующие месяцы арабские золотые динары были самой ходовой монетой в герцогствах Алеманния и Бавария. Многие мои подчиненные купили дома в городах и пахотную землицу, за которую не надо будет служить, но придется платить налоги. Наверное, на тот случай, если по какой-нибудь причине останутся без бенефиция или в наследство младшим сыновьям.
