— Пошлю кого-нибудь из тельцов подобрать их, — сказал Хемма. — Не оставим Глазу ни одной зацепки, пусть поерзает.
«А эти чем плохи?» — хотел было спросить Михашир, но осекся. Кто же теперь полностью доверится стрельцам.
Трупы свалили в овраг выше по ущелью. Потерь среди своих оказалось немного — только бедолага из дюжины, отправленной Михаширом к боковым воротам. Командир дюжины отправил его вниз доложить, что ворота заперты и стража на той стороне не отзывается. Спускаясь по извилистой тропе, ничего не подозревающий парень налетел на всадника, вдруг появившегося из-за кустов.
Стали ловить разбежавшихся лошадей, и когда поймали последнюю, выше по ущелью показался авангард основного отряда с Лоотом во главе.
Лоот, в лучшем своем парадном панцире, сверкающем как новенькая медная лампа, при всех генеральских регалиях, верхом на белом скакуне, изукрашенном по случаю Великого Наступления до такой степени, что ломило глаза, имел вид величественный, геройский, но при этом до того шутовской, что Михашир при его приближении едва подавил улыбку. Не отставали от предводителя и прочие тельцы, отчего приближающееся войско походило скорее на ярмарочную процессию, чем на готовый к бою отряд.
Вглядевшись в двигавшихся позади основной колонны скорпионов и стрельцов Михашир увидел, что они в пышности нарядов постарались не отстать от тельцов. Все самое лучшее, все самое яркое, приберегавшееся для особого часа. И вот час настал, и было в этом хвастовстве и напыщенности что-то такое, что закрыло бы рот даже самому языкастому любителю поязвить. Люди шли на верную гибель.
Михашир коротко рассказал о случившемся.
— Так что ты пропустил все самое интересное, — сказал он напоследок.
— Самое интересное? — Лоот поднял бровь. — Мальчонку цапнула собака, а он уж решил, что знает, каковы зубы у медведя.
— Медведя я припас для тебя, ты жирнее, — не остался в долгу Михашир.
Лоот коротко хохотнул, хлопнул скорпиона по спине — так что эхо удара заметалось по ущелью — и оба направились к Арке осматривать позиции.
Оставалось пройти не меньше трех сотен шагов, когда от арки навстречу метнулся вестовой. Почти мальчишка, он в ужасе круглил глаза и, тыча пальцем куда-то за спину, кричал срывающимся голосом:
— Идут! Командиры, они… они…
Не сговариваясь, Михашир и Лоот разом перешли на бег.
Лагерь Глаза раскинулся в двух с половиной — трех тысячах шагов вниз от стен Ариссы — ни дать ни взять след от пожарища, пожравшего жухлые травы долины. Окруженная повозками россыпь темных — не то от времени и грязи, не то изначально — палаток, между ними вьются дымы костров, еще более усиливая сходство со свежим пепелищем. С такого расстояния не разглядеть подробностей, однако не приходилось сомневаться: солдаты Глаза готовились к выступлению. Отряд в три или четыре сотни пеших в сопровождении нескольких групп всадников уже выдвигался к городу, а следом, из импровизированных ворот, образованных двумя повозками, смертоносным потоком, сверкая на солнце доспехами и оружием, выхлестывала и вовсе бессчетная масса.
— Ты, небось, надеялся, что они там проваландаются до вечера, — обращаясь к Михаширу, буркнул Лоот.
— Было дело, — кивнул Михашир. — Еще удача, что из первого отряда перебили всех. Останемся живы — награжу Хемму, его заслуга.
— Лучше не откладывать, — мрачно заметил Лоот.
— Как думаешь, что они предпримут? — спросил Михашир.
— Разумней всего захватить город, — ответил Лоот. — Не представляю, как такое возможно, но внутри или все мертвы, или уж и не знаю, что еще с ними могло случиться. Но раз мы торчим здесь с самого утра, и оттуда не явилось ни одной живой души, значит там все очень плохо. Так что сопротивляться им вряд ли будут.
Перед вражеским лагерем продолжалось движение. Солдаты в поле разбились на несколько колонн, возле каждой возникли длинные осадные лестницы. Передовая группа пеших и всадников устремилась к стенам Ариссы.
— Ненавижу, когда я прав, — прорычал Лоот. — Все, Михашир, времени нет. Бери две сотни людей, делайте что хотите, но вы должны открыть боковые ворота и оказаться в городе раньше Глаза. Пять сотен ставим здесь, держать Арку. Из них полсотни лучников …
Он умолк, выглядывая кого-то среди солдат…
— Хемма! — и, повернувшись к Михаширу: — Правильный выбор?
Михашир кивнул, а потом задал вопрос, ответ на который уже знал:
— А остальные?
— Мог бы и не спрашивать, — ворчливо ответил Лоот.
Лоот выводил свой отряд на открытое пространство почти полчаса. Узкое горло ущелья, узкий выход из Арки, где в ряд могли пройти всего несколько воинов; крик Лоота, перекрывающий всеобщий шум: «Лучников пропускайте! Лучников вперед! Бегом к воротам!!!»; жуткий, пробирающий до костей вой разбойников, поднявшийся над долиной, едва первые воины Лоота показались на открытом пространстве, вой, казалось, приближавшийся с каждой минутой, становившийся все громче, страшнее…
Михашир не мог видеть того, что творилось за Аркой. Ему казалось, что если головорезы Глаза прибавят ходу, они вполне могут оказаться у ворот раньше людей Лоота, и тогда…
— Трехдюжинные! — кричал Лоот, и дурные предчувствия Михашира на короткий срок отступали. — Помнить приказ! Следить в оба! Кто зевнет, шкуру спущу живьем, вы меня знаете!..
Когда последний солдат Лоота исчез за проемом Арки, над ущельем повисла благодатная тишина. Михашир подавил желание отправиться посмотреть, что творится снаружи. Это не его забота, есть дела поважней. Досчитав до десяти, — ровно столько времени он дал себе на то, чтобы собраться с мыслями, — Михашир отдал необходимые распоряжения Хемме, которому предстояло руководить обороной Арки, и, дождавшись, когда командиры дюжин отберут две сотни людей, хоть что-то смыслящих в осадном деле, повел свой отряд вверх по тропе к боковым воротам Ариссы.
Люди, которых он послал сюда прежде, исчезли. Лишь свисающие со стены колеблемые ветром толстые веревки напоминали о том, что не так давно Михашир отрядил сюда нескольких ловкачей, чтобы те осмотрелись, попытались войти в контакт с гарнизоном или на худой конец разведали, как открыть ворота. В итоге ни солдат, ни единой гарнизонной рожи наверху, ни открытых ворот. Здравствуйте, вот они мы.
— Нужен самый горластый! — сказал Михашир. — Может кто-нибудь гаркнуть так, чтоб услышали олухи по ту сторону стены?
— Я могу, — послышался зычный бас, и вперед протолкался скорпион лет сорока. Он был на две головы ниже Михашира, зато объемист как полтора Рикатса, в темноте его можно было принять за бочонок.
