— Ну, я пойду, — поднялся Карганов.
В дверях он положил тяжелую руку на плечо Якова.
— С комбината, значит?
— С комбината.
— Литейщик?
— Да.
— Заглядывай в мое царство.
— Куда именно?
— В металлографическую лабораторию. Найдешь много полезного.
Несколько дней Яков не решался пойти к Турбовичу, считая, что обидел профессора своей несдержанностью.
Евгений Борисович позвонил ему сам. Лаборатория института получила очень интересный заказ на анализ металлокерамики. В технике это была новинка. Яков, конечно, сразу же поехал посмотреть.
Турбович и не думал обижаться. Он разрешил Якову выполнить часть исследования, а проверив результаты, похвалил.
— Знаешь, Яков, — сказал он между прочим, — я бы с удовольствием похлопотал, чтобы тебя отпустили с завода ко мне в лабораторию. Э?
— Совсем?
— Разумеется.
— Нет, с завода я пока уйти не могу.
— Ну, это уже твое дело, Яков. Я не настаиваю.
После того как все аппараты были выключены и закрыты чехлами, Турбович и Яков прошли в кабинет. Евгений Борисович задымил трубкой и с удовольствием откинулся в кресле.
— Кстати, о волновой функции, — неожиданно вернулся Турбович к недавнему разговору. — Ты что же, заглядывал в теорию атома?
— Да, — признался Яков, — я и сейчас читаю квантовую механику.
— Какого автора? — заинтересовался Евгений Борисович.
— Блохинцева, Шпольского, Корсунского…
— Отлично! Все ли тебе у них понятно?
— Нет, не все.
— Хочешь, я помогу тебе разобраться?
— Да, конечно.
— Пройдем тогда ко мне на квартиру, Яков. У меня есть и Блохинцев, и Шпольский, и Корсунский и кое-что посерьезнее.
Турбович жил в корпусе заводоуправления, которое оборудовали под квартиры работников института и частично под лаборатории. Нужно было только выйти из лаборатории и пересечь заводской двор.
Квартира состояла из двух комнат. Одна комната служила столовой и спальней, а вторая кабинетом. Первое, что бросилось в глаза Якову в кабинете, это книги. Пожалуй, их было больше, чем у Глазкова. Книги не умещались на полках, закрывавших все стены, и грудой лежали у окна.
— Каково? Э? — похвалился Турбович. — Я вывез их уже под артиллерийским огнем. Снаряды рвались на улице, когда я грузил книги на автомашину. Мне помогали красноармейцы. Я предпочел расстаться с роялем и велосипедом, но ни одной, даже самой тоненькой книжки немцам не оставил. Книги для меня все.
Яков с уважением посмотрел на Евгения Борисовича.
— Присядь, Яков, — попросил Турбович, — и поскучай несколько минут. Я переоденусь. Как ты думаешь насчет ужина? Э?
Яков начал уверять, что вовсе не голоден, но Евгений Борисович, добродушно посмеиваясь, погрозил ему пальцем.
— У меня все-таки профессорский паек, — заметил он, — твоему рабочему не чета.
— Жена рассердится, если я приду сытым.
— Жена? Позволь… Ты женат? — Профессор с наивным удивлением заморгал глазами. — Да полно, не шути, Яков.
Краснея, Яша подтвердил, что он все-таки да, женат.
— Где же она работает или учится твоя… подруга? — Турбович не смог выдавить из себя слово «жена».
— Работает в нашей лаборатории…
— Позволь, позволь! Это не та ли с красивыми глазами и с такими чудными косами? Знаешь, я не из тех, кто в моем возрасте засматривается на девушек, но тогда невольно обратил внимание. Если только та самая…
— Да, это Люба.
— Ну, ну… По крайней мере, с выбором поздравляю. Хотя я бы на твоем месте не стал спешить с женитьбой. Тут тебя ждут не только радости, но и… А впрочем, молчу. Я физик, ученый. И очень прошу разделить со мной трапезу. Прости. Минуту.
Оставшись один, Яков прежде всего подошел к полкам с книгами. Художественной литературы было такое множество, что у Якова разбежались глаза. У него появилось желание немедленно выбрать что-нибудь поинтереснее и тут же сесть за стол. За художественной литературой пошли книги по истории древнего мира и, наконец, научная. Тут преобладала физика: оптика, электричество, акустика, специальные труды по термодинамике, по электродинамике, квантовая механика, волновая механика.
Яков медленно передвигался вдоль полок. На этажерке он увидел поставленные отдельно, должно быть, особенно ценные книги. Он взял одну из них — Гайзенберг. Ага, вот он! Создатель квантовой механики. Любопытно… Вот это уже наверняка придется попросить у Евгения Борисовича. Следующая книга — Нильс Бор. Знаменитый исследователь в области атомной физики! Еще книга. Яша изумленно поднял брови: Евгений Турбович! «Методика измерений в атомных превращениях». Вот это здорово!
Решив, что неприлично смотреть книгу без разрешения хозяина, к тому же автора, Яша отошел к столу и огляделся. Над дверью висела единственная картина в комнате: почти обнаженный мужчина необыкновенно мускулистого сложения догонял убегавшую от него обнаженную женщину. В одной руке он держал меч, а вторую вытянул вперед, готовясь схватить женщину за распущенные волосы. Яркие, хорошо положенные краски привлекли взгляд Яши. Но странное дело: женщине грозила смертельная опасность, а лицо ее оставалось равнодушным. Зато ее сложение можно было видеть во всех подробностях. У мужчины ни малейшего напряжения. Никаких страстей, только яркие краски. Яша покачал головой. Он бы такую картину не повесил.
Дальнейший осмотр комнаты был прерван появлением Турбовича. Яша с трудом сдержал улыбку, увидев на нем полосатую пижаму.
— Ну, — спросил Евгений Борисович. — Каково?
— Книги? Богатство.
— Еще бы. — И, поймав косой взгляд Якова на картину, Турбович пояснил:-А это приданое моей супруги. Глупость, разумеется, но красиво. Особенно женщина. Э? Какие формы! Пойдем-ка, закусим.
Жена Евгения Борисовича, рыхлая маленькая женщина с тройным подбородком и скучающим лицом, налила Якову стакан крепкого чая. На столе стояли вазы с печеньем и с булочками, тарелки с ломтиками колбасы и сыра — угощение для военных лет необычное. Угощал больше Евгений Борисович, а его жена молчала, отчего Яше было не по себе. Он так и не узнал ее имени, профессор почему-то не посчитал нужным познакомить с нею гостя.
Яков вздохнул свободнее, вновь очутившись в кабинете.
— А теперь поговорим о квантовой механике, — сказал Турбович.
От Турбовича Яков вышел в приподнятом настроении. Его уже обильные, но отрывочные сведения по квантовой механике приходили в систему. Вечер, проведенный с Евгением Борисовичем, стоит недель самостоятельного изучения.
