окончания слов, сообщила Даниэла. Она всегда говорила быстро, часто предложение сливалось в одно
длинное слово.
– Вам в столовой накрыть или на террасе?
– Давай в столовой.
После завтрака я традиционно поднялся в кабинет для просмотра почты. Ознакомился с последними
сводками и, изложив в ответном письме Итону свои рекомендации, выключил компьютер.
До встречи с Кэрол в оранжерее оставалось добрых три часа. Вычитаем час на дорогу. Остается еще
два. Целых два часа бессмысленного пребывания в доме.
Неожиданно меня посетила вполне логичная мысль. Я же могу заехать за Кэрол и отвезти ее в
оранжерею. Разумеется, без этого пресловутого Марка. Он пусть сам добирается до места съемки.
Приободренный принятым решением, я набрал номер Кэрол. Мой звонок ее удивил, но она охотно
продиктовала свой адрес.
Я направился в гардеробную. Хотелось выглядеть элегантно и в то же время небрежно. Поэтому я
облачился в классический костюм из тончайшей шерсти цвета слоновой кости и коричневую рубашку.
Галстукам я всегда предпочитал шейные платки. Вот и на этот раз выбрал платок из ткани с пейслийским
рисунком в тон костюма. Полчаса, проведенные за выбором подходящего костюма, изрядно меня утомили,
но я остался доволен.
Немного потоптавшись перед зеркалом, поймал себя на мысли, что пиджак с неуместным усердием
греет мое тело. Я решительно стянул его. Чего доброго, еще начну потеть и благоухать в самый
неподходящий момент, тут даже аромат всей оранжереи не поможет. Заменив его жилеткой, являющейся
39
частью этой тройки, с удовлетворением заметил метаморфозу. Мой живот, сдерживаемый плотной тканью
и рядом пуговиц, подтянулся!
Преодолевая одышку, орудуя ложкой для обуви, склонился и всунул ноги в светло-бежевые
классические туфли. Выглядел я теперь вполне презентабельно для встречи с красивой девушкой и,
дополнив образ швейцарскими часами, вышел из дома.
Через десять минут мы с Риком, вжимаемые скоростью в мягкие кожаные кресла «Роллс-ройса», уже
мчались в Дорчестер. Вчерашнее подобие флирта волновало и придавало какую-то странную, давно
позабытую энергию, схожую с нетерпением.
Дорчестер – самый отдаленный из пригородов Бостона. Здесь столкнулось множество разных стилей
жизни. Творческие личности, молодые специалисты и ужасно гордые за свой район местные жители
перемешиваются в парках, закусочных и случайных барах. Из-за сомнительной репутации Дорчестера
многие ставят под вопрос достоинства этой местности, но за последние годы район заметно преобразился.
Дома в Викторианском стиле заботливо реставрируют, открываются новые галереи и бутики. И, пожалуй,
одно из главных достоинств этого района то, что здесь всё еще можно припарковаться без проблем.
Мы остановились на Уэйнрайт-стрит, двадцать четыре, именно этот адрес назвала мне по телефону
Кэрол. Перед нами возвышался типичный для этого района трехэтажный дом. В его окна заглядывал
любопытный раскидистый клен.
Мне вспомнился другой клен, тот, что рос под окнами квартиры, в которой я вырос. Он рано
распускался весной, радуя глаз нежной ажурной зеленью, а летом очаровывал своими резными листьями и
легкими, волнующимися на ветру плодами-крылатками. А когда наступала осень, он встречал ее как
праздник своей жизни, играя в лучах прохладного солнца изумительными золотисто-карминными,
желтовато-бронзовыми и лососево-медными оттенками листьев. А по ночам на этом дереве собирались
коты и фальцетом орали, доводя до бешенства обитателей ближайших домов. А мне почему-то нравилось
слушать их смешные голоса. У меня даже был свой фаворит, с особенно густым тембром голоса.
Я вышел из машины.
День выдался теплый и безветренный. В ожидании Кэрол, прогуливаясь возле машины, я придирчиво
разглядывал свое отражение в тонированных стеклах. Тень от листвы нервно дрожала на залитых солнцем
аллеях. Вскоре позвонил Том и сообщил свой новый номер. Как и положено девушкам, Кэрол опаздывала. Я
нервничал, что выгляжу глупо, и поэтому мучительно пытался придать себе непринужденный и даже
скучающий вид. Метрах в пяти от меня, поднимая клубы пыли, вертящейся в лучах солнца, мальчишки
гоняли мяч, который вылетел на аллею прямо к моим ногам. Я, пусть и неловко, но отбил его и, довольный
собой, продолжил дефилировать.
На балконы с белыми тычинками перил то и дело выбирались любопытные соседи. Мужской пол, как
правило, разглядывал «Роллс-ройс», являющийся диковинкой для здешних мест. Дамы же акцентировали
свое внимание на моей персоне. Единственное, что объединяло и тех, и других, – это недоумение, кто же
из жильцов дома выйдет ко мне навстречу. Ждать им оставалось чуть больше десяти минут.
Наконец, дверь распахнулась и выпорхнула Кэрол.
Зрители на балконах оживились. Вероятно, их ожидания были оправданы в полной мере.
Я увидел ее – и в груди взметнулись брызги восторга! На девушке был костюм цвета первой
весенней листвы, узкая прямая юбка чуть ниже середины бедра, приталенный короткий жакет подчеркивал
тонкий стан и высокую грудь. Рукав три четверти делал ее длинные руки еще изящней, желтая майка с
глубоким декольте, приоткрывающая округлую грудь, перекликалась с желтыми классическими туфлями на
высоком каблуке. В одной руке она держала уже хорошо знакомый мне кейс, а другой прижимала к груди
фотоальбомы. Волосы были небрежно собраны в прическу, кокетливо обрамленную выпущенными
прядями. Минимум украшений: в каждом ухе по маленькому бриллианту и тонкая золотая цепочка с
подвеской в виде логотипа «Шанель», инкрустированная кристаллами «Swarovsky», на шее.
«Такую девушку, как Кэрол, украшать – только портить», – восхищенно подумал я.
– Кэрол, ни в коем случае не отходите от меня далеко в оранжерее, иначе я рискую потерять вас
среди цветов, – произнес я, целуя ее руку.
– Добрый день, мистер Харт! В очередной раз убеждаюсь, что вы мастер тонких комплиментов, —
игриво сверкнув глазами, лучезарно улыбнулась девушка. – Должна заметить, что и вы сегодня отличаетесь
изысканностью!
Переполняемый гордостью, я открыл для нее дверцу машины.
Оранжерея находилась за городом, в изобилующем парками и общественными садами Роксбери,
который соседствовал с Дорчестером.
Кэрол позвонила оператору, заверив, что мы будем на месте через двадцать минут. Затем,
поблагодарив, вернула фотоальбомы, которые я тут же вручил Рику с просьбой по возвращении домой
передать их Патрику.
40
