вас, Нидхи. Но еще ради него, понимаете?
– Ради Тупы…
– Он там один. «Андромеда» забрала его семью. Забрала единственный мир, в котором он по-настоящему чувствовал себя дома… – Стоун смолк, но, собравшись с духом, медленно продолжил: – Я возвращаюсь за ним. Однажды кто-то сделал то же самое и для меня.
Джеймс ощутил тремор – наружный воздушный шлюз раскрылся. Красный квадрат света на стене вспыхнул зеленым. Время пришло.
– Пожелайте мне удачи, Нидхи, – произнес Стоун.
Но Ведала так и не смогла заставить себя ответить.
* * *
В последние минуты данные физиологического мониторинга, регистрируемые скафандром Стоуна, показали, что он испытывал почти полное истощение. Вскоре дыхание затруднилось до такой степени, что он не мог общаться по радио. Казалось, он то терял сознание, то вновь приходил в себя. Двигаясь медленно, словно под водой, Стоун шел через разрушенный корпус Международной космической станции.
Оттуда Земля выглядела очень маленькой и далекой.
Джеймс нес на спине очень большой груз, состоящий из парашюта и контейнера с кумулятивным зарядом. Маневрировать было почти невозможно, поэтому приходилось постоянно останавливаться и собирать всю свою силу в кулак. В каждом из случаев было неясно, отдыхал он или окончательно терял сознание.
Двадцать минут спустя Стоун перестал двигаться.
– Джеймс? – звала Ведала через переговорное устройство. – Джеймс, вам нельзя останавливаться. В любой момент инфекция может перебраться на трос. Вам необходимо спустится вниз до того, как это произойдет.
Миновало двадцать секунд статических помех.
Наконец, между глубокими вдохами Стоун сумел промолвить ответ:
– Готовьте подъемник, Нидхи. Я пристегиваюсь. Будьте готовы отделить МКС и сбавить ход сразу после взрыва. Отправим остальную часть этого беспорядка прямо в открытый космос.
В результате близости зараженных модулей внутренняя температура МКС повысилась на десять градусов. Системы вентиляции и охлаждения вышли далеко за пределы своих возможностей. В связи с тем, что МКС отключилась от центра управления полетами более чем на двадцать четыре часа, многие проблемы остались без наблюдения.
Выбравшиеся из своего заточения Хаманака и Комаров быстро восстановили радиосвязь с Москвой и Хьюстоном. Благодаря помощи ученых-землян в обеих странах они быстро и эффективно решали возникшие экологические трудности и проблемы с жизнеобеспечением станции. С другой стороны, математики лихорадочно занялись вычислениями для дистанционного и своевременного управления силами тяги.
Ведала тем временем визуально контролировала инфекцию снаружи станции. И судя по тому, что предстало перед глазами, ситуация выглядела малообещающе.
Подергивающиеся нити поглощали модули «Лесной пожар» и «Леонардо», медленно объединяя их в пластичный шарик из черно-фиолетового металла, поверхность которого мерцала зеленым светом. Сначала Ведала задумалась о вероятных галлюцинациях, вызванных действием морфина, но потом заметила пугающие формы, появляющиеся из кипящей массы. Извилистые изгибы металла, чем-то напоминающие конечности, имели сложную поверхность. Глядя на наружную часть этих странных щупалец, Ведала невольно подумала о микросхеме.
Эволюция «Андромеды» продолжалась.
Стоуну потребовалось еще двадцать минут, чтобы окончательно пристегнуть себя и заряд взрывчатого вещества к подъемной платформе. Сначала он использовал карабины, чтобы прикрепиться к окружающей подъемник узкой металлической решетке. Затем, при помощи российских кабельных стяжек – чрезвычайно прочных медных проводов с петлями на обоих концах, – Стоун прикрепил канистру к основанию подъемника.
Наконец, схватив крюк, Стоун пристегнул короткий ремень к потертому полу. Более длинный ремень он застегнул вокруг золотой чеки в задней части кумулятивного заряда. Оба троса надежно цеплялись к точкам крепления на талии.
Потея и почти находясь в бреду в своем герметичном скафандре, Стоун уселся на металлический выступ. Внизу – пугающе далеко – красовался полукруглый изгиб планеты Земля. Сам трос было сложно разглядеть – лишь проблески давали знать о его присутствии. Тем не менее Джеймс чувствовал, как его нескончаемое пение вибрацией проходило по всей платформе.
Доктор Джеймс Стоун поднял вверх большой палец.
– Готов, – сообщил он. – Готов, как никогда.
– Джеймс, – обратилась Ведала, растягивая момент. – Я хочу, чтобы вы остались в живых. Поняли?
– Это просто американские горки-переростки, Нидхи. Поехали.
Ведала неохотно нажала кнопку спуска.
Подъемник покачнулся, вызвав яростную дрожь по всей МКС. Катушки в верхней части подъемника начали обратное вращение, и едва работающая платформа стала стремительно опускаться. Спустя несколько секунд подъемник достиг скорости 7500 миль в час.
Пол как будто выдернули из-под ног Стоуна.
Пока масса лифта переносилась вниз по тросу, на борту МКС сильно задрожали солнечные панели. Не считая жуткого гудения, проникающего через трос вибрациями, в остальном все проходило тихо.
* * *
Стоун вцепился ноющими пальцами в дрожащее сиденье платформы. Глядя через зеркальное стекло шлема, он с благоговением наблюдал, как Земля медленно увеличивалась в размерах.
Лифт двигался со скоростью более 7500 миль в час. На поверхности Земли эта скорость показалась бы невероятной, тем не менее она была меньше половины нормальной орбитальной скорости Международной космической станции. В условиях микрогравитации и без воздушного трения было вообще трудно заметить какое-либо движение.
Каждые несколько минут Стоун проверял контейнер в точке крепления, следя за тем, чтобы она находилась в безопасности. Если не получится взорвать заряд или разорвать трос, то любой инопланетный разум, стоящий за созданием штамма «Андромеды», очень вероятно, уничтожит планету.
Но все, о чем действительно мог думать Стоун, – это Тупа. Одинокий и брошенный, он ждал в карантинной зоне. Данное мальчику обещание никак не выходило из головы, поэтому, чтобы отвлечься, Стоун сосредоточился на шагах, необходимых для выполнения поставленной задачи. И за этим занятием пролетело более двух часов.
– Как обстановка? – спросила Ведала. Голос ее почти утонул на фоне сильного грохота.
– Вид умопомрачительный. Что там с высотой?
– Осталось чуть менее двух тысяч миль. Как только вы попадете в атмосферу на высоте около ста миль, мы вас замедлим.
– Отлично, это…
В 21:11:20 UTC подъемник подвергся сильной тряске. Источник столь сильной дрожи находился где-то наверху. Под воздействием невиданной силы платформа начала резко раскачиваться из стороны в сторону. Неожиданный толчок – и Стоун уже свалился с сиденья, удерживаемый лишь коротким ремнем. И всего в нескольких дюймах от Джеймса, который испуганно свисал с края платформы, безудержно толкаясь ногами, парила длинная лента.
На протяжении почти трех минут подъемник качался и сотрясался. Стоун тем временем болтался на ремне над небытием, словно какая-то тряпичная кукла. Но наконец, с последним криком полного изнеможения, Джеймс сумел ухватиться за металлическую решетку и подтянуться на место. Последующие несколько минут он отчаянно пытался восстановить силы.
– Что… Что это было? – выдавил он в переговорное устройство, тяжело дыша.
– Инфекция перешла на трос, – объяснила Ведала. – Она движется вниз с большой скоростью.
– Насколько быстро? Быстрее, чем я?
– Не могу точно сказать. Подождите, я сейчас выясню. Держитесь, Стоун, осталось чуть больше десяти минут.
Стоун ждал, однако в дрожащем голосе Ведалы он услышал намек на ложь. Плавный спуск сменился нескончаемой жесткой тряской, сравнимой с тряской машины, едущей по булыжникам. Стоун предположил, что предел прочности троса немного сместился. А это означало, что процесс преобразования наномасштаба превращал атомы троса в новую эволюцию
