Никто из его приятелей не понял сразу, что произошло. А когда поняли, было уже поздно.
Вархар сделал два быстрых шага вперед и выбросил хантал на всю длину нити. Жужжащий диск дважды обернулся вокруг ствола оружия, что держал в руках другой террорист, и секунду спустя оно было уже в руке у Вархара. Вэй-Эру парализатор был ни к чему. Он локтем размозжил маску на лице обезоруженного врага и снова запустил хантал. Третий террорист упал на пол, отчаянно зажимая руками рану на горле.
В салоне оставались еще двое террористов. И оба одновременно направили свои парализаторы на Вархара. Но Вэй-Эр уже чувствовал, как в крови у него закипает ярость, превращающая его в непобедимого бойца и делающая его неуязвимым. Он упал в проход между креслами, и беззвучные выстрелы прошли у него над головой. Перевернувшись через плечо, он, не вставая на ноги, запустил хантал. Как только диск обернулся вокруг ног террориста, Вархар дернул нить, и еще один повстанец оказался на полу.
Последнего Вэй-Эр поймал за шею. Но это было уже совсем просто.
Зажав хантал в кулаке, Вархар быстро глянул по сторонам. Салон первого класса был очищен от врагов. Пассажиры стояли молча, кто-то все еще держал руки перед собой, – и с благоговейным ужасом, как на сошедшего с небес героя, взирали на победителя.
– Все в порядке, – улыбнулся Вархар Вэй-Эр. – Я на вашей стороне.
– Кто вы? – спросил его пожилой мужчина с отвисшими, как у бульдога, щеками.
– Я Вархар Вэй-Эр с планеты Дек-Дар. Сородичи изгнали меня, посчитав, что во мне слишком много злости. Но, как я вижу, это именно то, чего всем вам здорово недостает. Не так ли?
Вархар подмигнул восхищенно смотревшей на него рыжеволосой стюардессе.
Мужчина с отвислыми щеками коснулся плеча Вэй-Эра.
– Простите, вы летите на Землю?
– Да.
– У вас есть какая-то определенная цель?
– Пока нет.
– В таком случае, у меня для вас имеется очень интересное предложение, – мужчина достал из кармана визитку. – Я представляю Федеральное Агентство…
Вархар наклонился, поднял за воротник шевельнувшегося было террориста и как следует приложил его лбом об пол.
– Вас это не смущает? – спросил он у пожилого.
– Напротив, – улыбнулся тот. – Это именно то, что я уже даже не надеялся увидеть! Истинная брутальность, в чистом, незамутненном виде. Поверьте, на Земле перед вами откроются самые широкие возможности! С вашими-то талантами!..
Щекастый, как рыбак, раскинул руки в стороны. Да так и замер, будто боясь упустить то, что поймал.
– Таланты, говорите… – улыбнулся одетый в модный костюм дикарь. – Мне кажется, я уже люблю эту планету!
Я пишу эти строки, сидя на изъеденных временем каменных ступенях древней индейской пирамиды в Мачу-Пикчу. Я пишу на широком пальмовом листе остро заточенной щепкой. И складываю все написанное под большой жертвенник на самом верху пирамиды. Честно признаться, у меня почти нет надежды на то, что кто-то когда-нибудь найдет мои записи. Но, если вдруг это случится, заклинаю вас, прочтите все написанное от начала до конца. И постарайтесь поверить в то, что это не бред сумасшедшего. Это предупреждение всем вам, живущим и пока еще не знающим о том, сколь страшная угроза нависла над вашим (зачеркнуто) миром, который мы считаем реальным. И, что самое ужасное, вы (зачеркнуто) мы создаем ее собственными руками. Сегодня. Сейчас…
* * *
Сколько я знал Витьку Суборова, а знакомы мы аж с детского сада, его все время привлекало что-нибудь маленькое. Очень маленькое. Чем меньше – тем лучше.
В самом раннем детстве, играя со сверстниками, Витек, как и все, охотился за насекомыми. Но если все прочие старались ухватить бабочку с самым большим размахом крыла или гусеницу, размером с сосиску, то Витьку интересовало нечто совсем иное. Честно говоря, в те времена я даже не задумывался над тем, что он там выискивает в траве, но точно знал, что даже вездесущие муравьи казались ему непомерно огромными. Нет, он вовсе не боялся больших насекомых. Они просто не вызывали у него интереса. Ни малейшего.
Витька и читать научился раньше всех, потому что, если других малышей в книге интересовали прежде всего картинки, то ему хотелось непременно проникнуть в тайный смысл крошечных, уродливых закорючек.
С возрастом стало понятно, что Витек не просто увлекается всякими мелкими, стремящимися к исчезновению штучками, но и сам способен их создавать. Классе, кажется, в третьем Витька, учившийся в целом неплохо, едва не схлопотал «неуд», принеся на урок рисования чистый лист бумаги и заявив, что это и есть его домашняя работа. Учительница, велевшая нам всем нарисовать дома персонажей любимых сказок, решила, что В. Суборов издевается над ней. Причем в особо циничной форме. По счастью, Витек никогда не расставался с огромным увеличительным стеклом с черной пластиковой рукояткой. Взглянув через увеличительное стекло на казавшийся чистым лист, предоставленный Витькой в качестве домашней работы, учительница увидела все, что хотела: и зайчика, и лисичку, и серого волка, и медведя, и колобка. Очень-очень-очень маленьких.
В пятом классе Витька сделал из горошины глобус, на котором были обозначены столицы всех существовавших на тот момент государств. Было их значительно меньше, чем сейчас, но, согласитесь, задача все равно была непростая.
В седьмом классе Витька потряс учителей, принеся на урок труда рисовое зернышко, с одной стороны которого был вырезан портрет Генерального Секретаря, а на другой все существующие на тот момент тексты Государственного Гимна. Гимнов тоже было чуть меньше, чем сейчас, но тогда об этом еще никто не знал, и поистине ювелирная работа Витька произвела эффект разорвавшейся бомбы.
Ах!.. Ох!..
Учителя старших классов, оказывается, понятия не имели, что у них в школе учится такой могучий талантище!
Ух!.. Ах!..
А ведь они еще не видели коллекцию Витькиных солдатиков, разглядеть которых можно было, лишь воспользовавшись большим увеличительным стеклом. Гораздо больше того, что Витек повсюду таскал с собой в детстве. Квадратное стекло на специальной гибкой штанге было привинчено к краю стола, на котором Витек разыгрывал исторические сражения, используя для этого солдатиков, сделанных собственными руками. При этом особое внимание он уделял не исторической правде воспроизводимых событий, а скрупулезной достоверности мельчайших деталей амуниции и вооружения, невидимых простым глазом воинов.
Ох!.. Ух!..
Витькино рисовое зернышко побывало на всех мыслимых конкурсах детского творчества. И завоевало кучу призов. Что, в общем-то, и неудивительно. Сборные модели аэропланов, куклы из папье-маше, многочисленные поделки в модном тогда стиле макраме и даже действующая модель вулкана, представленная на одном из городских конкурсов, не могли составить серьезной конкуренции Витькиному чудесному зернышку.
