Впервые Аманда столкнулась с неразрешимой проблемой.
— Оставь меня, — сказала Урания. — Мне всего достаточно.
Она ушла, пристыженная. Какие подвиги, какие амазонки?! Просто испуганная женщина в лесу.
— Аманда! Я не верю! Ты?! — так её встретила Кротона, юная амазонка, недавно вышедшая из подросткового возраста.
— Я, Кротона! — обрадовалась ей Аманда, встретив девушку на лесной тропе.
— Ой, Аманда, я так счастлива!
— Ты?! — Аманда отшатнулась, не зная, что подумать.
— Да! Я замужем!
— За кем же?! — почуяв скверное, спросила её амазонка.
— За Фрозенаром, воином Алгивура!
Так и думала.
— И много там наших? — осторожно узнала Аманда.
— Ещё шестнадцать! — щебетала Кротона. — Две сотни продали в рабство, а с десяток пока ещё не поймали.
— А такие есть? — Аманда встрепенулась.
— Есть! — Кротона поморщила свой милый носик. — Иди к нам, Аманда!
— Спасибо, девочка. Повременю пока.
«Алгивур, я должна тебе отомстить, чтобы иметь право жить!»
Она скрывалась под листвой днём и рыскала ночью, как хищник.
«Не знаю, где. Не знаю, как. Не знаю, с кем. Но, мы будем. Мы будем, слышишь, Алгивур?!»
— Арсения, ты тоже обесчещена?
— Ещё как, Аманда.
— Как будешь жить?
— Местью. Я ненавижу их.
Сенория, Озаннис, Эомерия.
— Где ты была, Аманда? Неплохо выглядишь.
В чём виновата она? В том, что не сломилась, не сдалась?
— Мне повезло. — словно сознаётся в преступлении.
Кивают головами, рады за неё. Нет, правда рады.
— Вот что, амазонки! Не перебивайте! Сказала — амазонки, значит — амазонки! Я вижу, вы не умерли, страдалицы лесные. И столько дней, прошедших после боя, что-то ели, где-то спали! И только всё затем, чтобы бросить мне укоризну? Что? Нет? Тогда пожаловаться горько на скотство мужиков. Ага, я вижу, попала в точку! Вот она, судьба-злодейка! Вот теперь я перед вами и ваши горькие слова все выслушала. Есть у вас ещё что-то, что забыли? Поскребите по донышку души. Или у вас неиссякаемые источники скорбей? Если я уйду сейчас, вы, очевидно, начнёте с подробностями обсуждать своё несчастье. Или возвышенно молчать. Или даже поплачете друг у друга на плече.
Тут, прервав речи, Аманда грохнулась, крепко получив по скуле от Эомерии.
— Ба, с такой-то силой да реветь в кустах?! — удивилась она, убедившись, что челюсть не сломана. — Я, раненая, убила трёх мужиков, когда бежала к реке. А ты тут одна, меня здоровую свалила. Простите, девочки, вы дуры. Как хотите, а мы с Арсенией не собираемся валяться да стонать!
Так собирала она по всем углам разбитое и деморализованное войско. То хорошо, что сторонницы Мелиситы оказались в любимых жёнах у воинов Алгивура. Или в счастливых невольницах — какая разница?!
Те, что нашлись, досыта нахлебались скорбей и одиночества. Аманда своими едкими насмешками их разозлила. И пробудилось желание что-то предпринять. Ещё не нашёлся смысл, но что-то было.
— Ну, дева-воительница, что предложишь? Построить домики на пепелище? Или огородить ещё местечко?
Аманда задумалась и медленно заговорила:
— Там, где я была, у тихого народца лесного, долго провалялась я в лихорадке. И плохо помню, что думалось мне тогда. Только чудилось мне, виделось сквозь горячку, что живу я в городе. Каменный весь, вырезанный прямо в скале город. Дома, как гнёзда в высоченной горе. Входы, похожие на окна. Может, это навеяно той песней, что пела лекарка? Но я подумала: вот неприступное жилище. Пусть это только сон, но жить в таких хибарках, как у нас — точно глупость. Найти или построить — какая разница! Но это цель. У вас ещё будут дочери и для них нужно найти достойное жильё.
Все призадумались.
— Мне всё равно, куда идти, — сказала Арсения. — Всё, что угодно, только не сидеть тут.
И они ушли вдесятером, ничего с собой не собирая, поскольку нечего было им собирать. Десять человек от полутора тысяч амазонок.
* * *
Аманда была права — с ней только лучшие. Лучшие из лучших. Другие просто бы не выжили. Больше ни слова жалобы, ни вздоха, ни слезы. Недостойно воительниц испытывать унижение. Они выше этого.
— Нам нужны кони, — это говорит Эссеба.
Конечно нужны. Что за амазонки без коней?! Всего два способа: быстрый бой и бегство, поскольку их слишком мало. Или выжечь всё селение и хорошая пожива.
Амазонки уже не те, они молчат. Снова вернулись видения: кричат дети, горят дома, распяты в смерти тела.
— Нам нужны только кони, мы не убийцы.
Так и поступили: ограбили и скрылись в чащах. Такая жизнь: или ты, или тебя. Лишнего не взяли, зря не убивали.
«Месть, Арсения? А если просто жизнь?»
«Не проси, я не готова.»
До Аманды лишь теперь дошло: искалеченной душе мало просто жизни. А ей нечего и предложить. Она среди них, как девочка среди баб-разведёнок. Наивный, хотя и мужественный ребёнок.
Аманда смотрит и почти жалеет, что спаслась. Может, тогда она нашла бы для них слова. Или даже не слова, одно молчание.
Она сидит одна. Темно уже, все устали и спят. Аманда смотрит на воду, тихо текущую у самых ног. Камень тёпл, всё тихо. Можно побыть собой.
Подошла неслышно Арсения и села рядом.
— Зря не спишь. Бьёшься больше всех. Думаешь, не вижу?
— Что не видишь?
— То, что ты думаешь.
— А что я думаю?
— Что взяла себе ношу не по силам.
Аманда молчит. Не хватает только жалоб.
— Не вздумай жалеть, — предупредила Арсения.
— О чём жалеть?
— Обо всём.
И ушла.
Кого жалеть?
* * *
— Что-то тихо. Слишком тихо, — шепчет Урсула.
Разведчицы отползли обратно, в укрытие под кронами деревьев. Мечи наготове.
Сегодня с утра их маленький отряд вошёл на территорию врага. Это город Оссиира, здесь процветает работорговля. И если бы только для развлечений поставляли женщин! Нет, самые красивые девушки идут на жертвы различным божествам любых племён, какие только ведут торговлю и обмен с хищным городом Оссиира.
Они с Урсулой вернулись к остальным.
— Ну что? Отличный повод помахать мечом! — небрежно бросила Урсула.
У слышавших зажглись глаза. Вот это случай выпал им! Арсения искоса взглянула на Аманду.
— Не хочешь — не иди, — предложила она.
Как ни хотелось Аманде проскользнуть мимо этого гадюшника, она смолчала, потому что думала. Не в том, конечно, дело — согласится она на бой или не согласится. Они и без неё решат. Бабы сами знают, чего хотят. Вопрос в другом: если она с ними, то до конца. А если не до конца, тогда не с ними. Иди, малышка, играй в игрушки.
