Яша взглянул на часы: пять часов. Кто работал в ночные смены, тот знает: это самое трудное время, если не выспался днем. Каждое мгновение сон может одержать верх, стоит только ослабить с ним борьбу.
Стешенко заглянул в кабину, посмотрел на приборы.
— Богатая устойчивость! — сказал он довольно. — Что значит -сам хозяин взял вожжи в руки! — и встряхнул Якова за плечо.
Неизвестно для чего заглянул в кабину заспанный Григорий Григорьевич и поискал что-то глазами.
А Яков думал: «Скоро ли кончится эта ночь?»
Без четверти шесть Стешенко засунул два пальца в рот и засвистел так, как еще никто от него не слышал. Плавка закончилась, пора было выпускать сталь.
Теперь надо поднять электроды, выключить напряжение и наклонить печь. У Яши отличная память. К тому же он ни за что на свете не позволил бы себе заснуть у пульта. Но он отвратительно себя чувствовал. Глаза заволакивало туманом, голова кружилась.
В его сознании остались движения, связанные с отводом ножей рубильника, в памяти сохранилось также глухое уханье масляного выключателя за стеной. Кроме того, Яша запомнил свет зеленых сигнальных ламп, вспыхнувших как только погасли красные. Однако все это происходило как во сне. Будто действовал кто-то другой, а Яша только наблюдал его действия сквозь туманную колышащуюся завесу.
Подняв электроды, он стал наклонять печь. Мерно гудел мотор над площадкой, клокочущая струя стали ударила в ковш. Здесь следовало быть особенно внимательным. Чрезмерно поспешный наклон приводил к закипанию стали в ковше. Она разъяренными волнами бросалась на стенки ковша, и ценный металл разбрызгивался по чугунным плитам пола.
Напряжение развеяло сон. С глаз упала пелена тумана, в голове прояснилось. Печь наклонилась плавно, управлять ею Яше труда не составляло.
Высоко поднятые электроды наклонились вместе с печью. Ковш висел на тросе мостового крана. Случалось, что электроды касались троса. Это было нежелательно, но и не страшно, если только… печь не находилась под напряжением. Яша с досадой убедился, что слишком высоко поднял электроды и соприкосновения с тросом избежать не удастся.
Неожиданно между тросом и электродом вспыхнула ослепительная дуга: печь не была выключена! Яше показалось, что он действительно спит и видит самый болезненный, тяжелый сон. Он стремительно обернулся. На распределительном щите горели зловещие огоньки красных сигнальных ламп. Охнув, он бросился к щиту, выхватил рубильник.
Поздно!… С площадки раздались громкие испуганные возгласы.
Первым в кабину ворвался Кашин, словно его каким-то чудом перенесло из дома в цех. За старшим электриком показался бледный Стешенко, двое его подручных. У Кашина глаза были навыкате, губы дрожали, и он сначала не мог произнести ничего членораздельного.
— И-д-и-о-т! — завопил он. — Ворон ловишь? Разиня! Прочь из кабины! Вон! Прочь из цеха! К чертовой матери, сию же минуту!
Он засуетился у пульта, отшвырнув Якова с такой силой и такой ненавистью, каких от него нельзя было ожидать. Но у пульта уже нечего было делать.
— Что ты наделал? — проговорил Стешенко, не сводя с Якова быстро мигающих испуганных глаз. — Какой металл пролил… Эх!
В дверях собиралось все больше народу. Яша увидел растерянное лицо Кати. Оно больше всего поразило Яшу. Ему казалось, что все внутренности превратились в куски льда.
Трос перегорел, как бумажная нитка, ковш опрокинулся, и расплавленный металл хлынул в пролет разливочного отделения. Что он там натворил — Яша боялся себе и представить. Густой дым, который от блеска расплавленной стали, казался багряным, заволок все пространство над пролетом.
— Вон! — повторил Кашин, но уже таким торжествующим и счастливым голосом, что Яше стало совсем плохо. — Чтобы тебя сию же минуту не было в отделении! Тебе здесь больше делать нечего. Иди, спи на здоровье!
Он хотел сказать что-то еще. Да, да, Яша отлично видел, что из него рвутся потоки слов, его глаза, противные, бесцветные глаза, на этот раз блестели.
Юноша вышел из кабины совершенно ошеломленный. На площадке собралась толпа, сбежались люди со всего цеха. Яшу проводили такими репликами, что ему лучше было бы сгореть в пролитой стали или провалиться сквозь землю…
…На улице подморозило. Плотная ночная мгла еще окутывала завод, поселок, город. После яркого света плавильного отделения она показалась Яше совсем непроглядной.
Он не шел, а почти бежал. Ноги его дрожали, Яша шатался, словно пьяный. Он часто оглядывался и никак не мог осознать случившегося. Казалось, что все это снится…
Если бы это был действительно сон…
— Любушка, Борис, — прошептал он, — Любушка…
Яша с горечью подумал, что будь рядом с ним Борис или Люба, ничего подобного не случилось бы. Вот что значит остаться без друзей, одному.
Утром за ним прибежала Катя.
— Тебя Андронов вызывает, — шепнула она Якову, — приказал немедленно приехать.
— Не поеду, — отказался Яков. — Мне страшно его видеть. Не хочу.
— Нет, нет, что ты, Яша, — оглядываясь на дверь комнаты, горячо зашептала Катя. — Непременно нужно ехать. Разве ты преступник какой-нибудь или нарочно это сделал? Андронов поймет, он хороший. И тебя все знают.
— Ну, хорошо… Ну, поеду…
— Сейчас? Да?
Сердце у Яши упало. Встречи с начальником цеха он боялся больше всего. Мать обеспокоенно поглядывала на сборы Яши, хотя ничего еще не знала.
Яков вышел из квартиры и на лестнице увидел Любу. Похудевшая за ночь, серьезная, она стояла на лестнице, положив руки на перила. «Это Катя ее с собой привезла», — рассеянно подумал Яков. Он молча спустился по лестнице и вышел из подъезда. Люба с Катей шли позади.
Девушки проводили его до трамвайной остановки, пытались заговорить, но Яша угрюмо отмалчивался.
Подошел трамвай.
— А ты куда? — удивился Яков, увидев, что Люба входит за ним в вагон.
— С тобой.
— Вот еще новости какие. Что я, ребенок, что ли?
— Нужно… Яша…
Губы ее задрожали, глаза повлажнели, она отвернулась в сторону. Сегодня девушке было больно вдвойне.
Они приехали на завод, вошли в цех. У кабинета Андронова Яша остановился, чувствуя, как деревенеют ноги и замирает сердце.
Яша вошел, и Люба вошла следом за ним. Андронов разговаривал по телефону. Его стол окружили механики и монтеры из обрубочного отделения. Пришлось ждать, пока не освободится. Эти несколько минут ожидания совсем истомили Яшу. Когда он, наконец, остался лицом к лицу с начальником цеха, его начало знобить от нервного напряжения.
