Она посмотрела в том направлении.
— Это — сагуаро, — сказала она. — Сухое растение.
— Поблизости от него могут быть люди.
— А может быть, это остатки ботанической исследовательской станции, — возразила она.
— Для станции слишком далеко.
Опустив бинокль, он потер место под фильтровой перегородкой, чувствуя, как сухи и воспалены его губы, ощущая пыльный вкус жажды во рту.
— Похоже на стоянку Свободных, — сказал он.
— Ты уверен, что Свободные отнесутся к нам дружелюбно?
— Кайнз обещал нам помощь.
«В людях этой пустыни есть отчаяние, — подумала она. — Я почувствовала это сегодня в себе. Отчаявшиеся люди могли бы нас убить ради нашей воды». Она закрыла глаза, и, заслоняя собой беспредельные пространства пустыни, в памяти ее возникли картины Каладана… Однажды, еще до рождения Пола, она совершила с герцогом Лето прогулку по Каладану. Они пролетали над южными джунглями, над бурыми зарослями сорной травы и рисовыми полями в дельтах. И они видели ползущих среди зелени муравьев-рабочих, тащивших свой груз на суспензорных коромыслах. А на воде покачивались белые монетки одномачтовых судов. Все это было — и ушло…
Джессика открыла глаза и снова оказалась в тишине пустыни. Потеплевший воздух указывал на приближение нового дня. Над песком уже начали подниматься струйки нагретого воздуха. И тут они услышали звуки, которые, раз услышав, никогда не забудешь.
— Червь, — прошептал Пол.
Он появился справа с тем беззаботным величием, которое не может не привлекать к себе внимание. Извивающаяся лента движущегося песка появилась в поле их зрения. Лента то поднималась, то опадала, как пена на воде. Она постепенно смещалась влево, потом исчезла. Звук стал тише, пока не пропал совсем.
— Мне случалось видеть космические фрегаты меньших размеров, — прошептал Пол.
Она кивнула, продолжая смотреть в пустыню. Там, где прошел червь, осталась глубокая колея. Она тянулась справа налево, удручающе бесконечная, похожая на линию горизонта, перенесенную ближе.
— Когда мы отдохнем, — сказала Джессика, — нужно будет продолжить наши занятия.
Сдерживая внезапный приступ гнева, он сказал:
— Мама, не думаешь ли ты, что мы можем обойтись без…
— Сегодня ты поддался панике, Пол. Возможно, что ты знаешь свое сознание лучше, чем я, но о пранамускулатурной организации своего тела тебе предстоит еще кое-что узнать. Иногда тело действует независимо от сознания, само по себе, и здесь я могу тебя кое-чему научить. Ты должен уметь контролировать каждый мускул своего тела. Мы начнем с пальцев. — Она повернулась. — Идем под тент.
— Изучать свои мускулы! — Подумал он и посмотрел на свою руку. Какой жалкой она показалась ему по сравнению с таким существом, как червь!
Мы прилетели с Каладана, райского мира для нашей формы жизни. На Каладане не нужно было строить физического и умственного рая, достаточно было окружающей действительности. И цена, которую мы уплатили за это, была обычной ценой, которую люди платят за создание рая в собственной жизни — мы стали мягкими, мы потеряли свою остроту.
Принцесса Ирулэн. Разговоры с Муаддибом.
— Так, значит, ты и есть знаменитый Гурни Хэллек? — спросил контрабандист.
Хэллек стоял в круглом помещении внутри пещеры. Напротив него за металлическим столом сидел человек в одежде Свободных, но глаза его были лишь подсвечены голубым, и это означало, что в его рацион входит и внепланетная еда.
Комната была устроена по типу рубки командира космического фрегата: коммуникаторы и экраны вдоль изогнутой под углом в 30 градусов стены, дистанционно управляемые приборы и кресла управления, письменный стол в форме настенного прожектора.
— Я — Стабан Туек, сын Эсмера Туека, — сказал контрабандист.
— Значит, вы тот, кого я должен благодарить за оказанную мне помощь, — сказал Хэллек.
— Садись.
Складное сиденье типа корабельного появилось из стены, и Хэллек со вздохом облегчения опустился на него, вдруг поняв, как он измучен. Теперь он мог видеть свое лицо, отражающееся в гладкой темной поверхности за спиной контрабандиста. Морщины усталости на бугристом лице заставили его нахмуриться. Хэллек отвернулся от своего отражения и посмотрел на Туека. Он видел в его лице разительное сходство с отцом — темные, нависшие брови, крупные щеки и нос.
— Ваши люди сказали мне, что ваш отец убит Харконненами, — сказал Хэллек.
— Харконненами или предателями из ваших людей, — возразил Туек.
Гнев заставил Хэллека забыть про усталость. Он весь подобрался:
— Вы можете назвать имя предателя?
— Мы не вполне уверены.
— Зуфир Хават подозревает леди Джессику.
— А, колдунью Бене Гессерит… возможно. Но Хават теперь в плену у Харконненов.
— Я слышал, — Хэллек тяжело вздохнул. — Похоже, что самое страшное для нас еще впереди.
— Мы не должны привлекать к себе внимание, — сказал Туек. Хэллек будто окаменел.
— Ты и твои люди, которых мы спасли, можете найти убежище у нас, — сказал Туек. — Ты говоришь о благодарности. Отлично. Отработаете нам свои долги после, мы придумаем, как использовать хороших людей. Но если вы открыто выступите против Харконненов, мы вас уничтожим.
— Но они убили твоего отца, дружище!
— Возможно, но если это и так, то я отвечу словами моего отца: «Камень тяжел, песок тоже весит немало, но ярость глупца тяжелее того и другого».
— Ты хочешь сказать, что оставишь все как есть? — фыркнул Хэллек.
— Разве ты слышал, что я так говорил? Я сказал только, что буду поддерживать наши контакты с Союзом. Союз требует, чтобы мы вели себя осторожно. Есть другие способы уничтожить врага.
— А-а…
— Вот именно: а-а! Если ты хочешь разыскать колдунью, можешь разыскивать. Но я хочу тебя предупредить, что, возможно, ты опоздал… И потом, мы сомневаемся, что она — именно та, кто тебе нужен.
— Хават редко ошибается.
— Хават позволил себе попасть в лапы Харконненов.
— Вы думаете, он предатель? Туек пожал плечами.
— Это только предположение. Мы думаем, что колдунья мертва. По крайней мере так считают Харконнены.
— Похоже на то, что вам много известно о Харконненах.
— Одни только слухи…
— Нас семьдесят четыре человека, — сказал Хэллек. — Если вы серьезно хотите, чтобы мы завербовались к вам, то вы должны верить в то, что герцог мертв.
— Его тело видели.
— И мальчика тоже?.. Юного мистера Пола? — В горле у Хэллека встал ком.
