Алексей Доронин - Сорок дней спустя

У его подлодки здесь уже были боевые задания. Они сожгли электростанцию в Tomsk region, Seversk. Та давно не функционировала, поэтому настоящего Чернобыля не получилось - только однократный выброс радиоактивных материалов. Уровень заражения Западной Сибири сразу подскочил. Еще сожгли стратегические и продовольственные склады, паровозный парк под консервацией…. Но прямой бессмысленный со стратегической точки зрения геноцид он осуществлял впервые.

Капитан всегда был слишком впечатлительным для подводника, и только врожденный артистизм и живой ум позволяли водить за нос психологов, которые в противном случае не позволили бы ему занять этот пост. А вдруг де в решающий момент возгласит: "Make love, not war!" и выбросит пусковые ключи в океан?

Нет, приступов гуманизма у него не бывало. Просто Сильверберг был художником, а не тупым солдафоном. Он находил в своем деле удовольствие.

Он любил охоту, ходил на лося и кабана, был на африканском сафари в Тунисе…. Сейчас он чувствовал похожий азарт. И, как на серьезной охоте, появилось ощущение опасности. Хотя в реальности она, конечно, была не больше, чем на сафари с джипами. Глядя на экран, капитан чувствовал исходящую от этих размытых пятен на снимке запредельную ненависть. Попади он сейчас туда, в этот ледяной ад, не задумываясь застрелился бы. Потому что иначе смерть будет долгой и страшной.

Это только в книжках уцелевшие сливаются в экстазе гуманизма. Опыт войн от начала истории говорил: врага надо добивать.

Ну да ладно, незачем думать об этом…

Пора переходить к самому интересному. К тому, о чем недоговаривал, или попросту не знал господин инженер. Трудно представить, что цель их пребывания в этой медвежьей акватории была в том, чтобы отстреливать отдельных уцелевших или сжигать стратегические склады с ватниками и ушанками.

Он знал про бункеры Урала.

Превышение на один градус, говорите?

Бункер, как бы он ни был замаскирован и как бы глубоко ни был упрятан, должен давать тепловое загрязнение. Особенно если это подземный город с ядерным реактором.

Вот для чего понадобился и спутник, и доработка ракет… Coup de grace.

В этом было что-то символичное. Он нанес первый удар, ему, возможно, предстояло нанести и заключительный.

Конечно, капитан мог ошибаться, и его роль ограничится испытанием ракеты, а где-то на базе ждет своего часа звено ракетных крейсеров "Тикондерога". Или эскадра эсминцев. Или подлодка класса "Лос-Анджелес". Но капитан Сильверберг надеялся на лучшее.

И первый же приказ, пришедший после рапорта об успешном окончании учений, заставил его довольно потереть руки.

Обская губа. 800-километровый залив, который вдавался в побережье Северной Евразии. Дойдя до его южного окончания, можно забраться в самое сердце Урала. А оттуда до цели можно добить и простыми Томагавками. С ядерными зарядами, естественно.

- Ботаник, подъем, - кто-то толкнул его в плечо. - Эй, Иуда, мать твою, а ну вставай.

Имечко прилипло к нему накрепко.

Данилов с трудом продрал склеившиеся глаза. В воздухе было слишком много сажи, которую слезные железы выводят именно во время сна. Сажа была всюду, и тот, кто входил, не вытерев ноги тщательно, получал хороших люлей.

- Что такое?

- Пора на пост. Отрабатывать казенный харч. Забыл, что ли?

Александр проморгался и увидел над собой бритую голову Николаева. Пришлось подчиняться, хотя хотелось бы покемарить еще пару часов.

Он поднялся. Здесь была возможность помыться, но вот спать раздетым и на простынях в этом краю всепроникающей сажи было невозможно.

Его напарники были уже в сборе. Первым был Илья, вторым - парень Сашиного возраста, невысокий, кривоногий и кудрявый. Ни дать, ни взять - херувимчик. Имени его Данилов не помнил, но знал, что раньше тот был сборщиком тележек. Он и сейчас занимал самое низкое положение в табели о рангах у "оптимистов". Но это не мешало ему с удовольствием охаживать рабов обрезком шланга.

- Как там погодка? - спросил Александр.

- Как на экваторе, - ответил Илья. - Марсианском, епта.

Вдруг Данилов закашлялся и почти минуту не мог остановиться.

- Ботаник, ты чего перхаешь?

- Ты чего, блин? - наперебой заспрашивали его.

Жизнь в тесном помещении и слабый от лучевой болезни иммунитет приучили их бояться инфекций.

- Все нормально. Ноги вчера сильно замерзли на раскопках… Сейчас сожру только леденцов от кашля.

- Я тебе щас дам п…цов от кашля, - фыркнул Николаев. - Симулянт. Ниче, посидишь на холодке, все микробы сдохнут.

Он явно думал, что Саша хочет отвертеться от караульной службы.

- Значит так, орлы. Пойдете на самый север. Там вчера крутились какие-то черти. Если оборзеют настолько, что полезут, пугните их, этого хватит.

Они вышли из спящей жилой зоны и прошли по коридору до оружейной комнаты. Кто-то очень умный (Мясник, наверное) придумал, чтобы в помещении на руках ни у кого из них, кроме старших, не было даже пистолетов.

Они получили свои ружья. У тележника оказался позорный ИЖак, но Физрук мог похвастать винтовкой незнакомой Саше модели, чему парень слегка завидовал.

Под такое дело он опять попытался выпросить хоть полкоробки патронов, но получил от Николаева обычный ответ: "Перебьешься".

- Вот на крайний случай, - тот протянул Саше штуку, похожую на большую новогоднюю петарду. - Сигнальная ракета. Направь от себя и дергай посильней, если припрет. Только просто так не шмаляй, а то руки от…ит.

- Взорвется?

- Нет. Главный оторвет. Мало их, а штука нужная.

С такими тупыми шутками время проходило быстрее, и снималось напряжение.

"При случае можно и в морду запустить", - подумал Данилов, принимая сигналку и пряча в карман. Физрук, который был старшим, получил тяжелый фонарь в металлическом корпусе, прямой луч которого ослеплял на пару минут. Такие они использовали на раскопках. Саша получил ПНВ, хоть и с напоминанием не доставать и не включать его лишний раз.

В тамбуре они оделись, и, пройдя мимо сонного и злого часового - еще одно нововведение Мясника - оказались перед обледенелой наружной дверью.

В двухметровой снежной "шубе", окружавшей здание, был расчищен проход. Данилов видел, что на срезе снег похож на слоеный пирог - черные и серые слои чередовались без видимого порядка.

Вскоре начало сковывать дыхание. Такого холода Данилов не помнил. Правильно он сделал, что не погнушался намазать лицо специальной мазью. И так скоро кожа будет отслаиваться. Термобелье тоже оказалось не лишним.

Ветра не было, воздух казался мутной водой от пепельной взвеси.

Не видно было ни зги. Очертания "Мерлина" пропали, стоило им отойти на десять метров.