Надежда выжить — за щитом из цифр.
— Что сегодня была за заминка на носовых батареях?
— Как раз в этот момент там вылезли наши собственные транспорты. На второй батарее решили навести прицел прямо под брюхо и…
— Шугануть идиотов.
— Командир носового артиллерийского отсека запретил.
— А зря. О стрельбах было объявлено по всей эскадре, и все равно кого-то угораздило выпендриться и выползти перед самым носом… Так, а второй раз что случилось? Тоже в носовом отсеке?
— На четвертом номере сгорел один из блоков питания.
— Почему не включился запасной?
— Для испытаний мы вырубили автоматику, и блок пришлось подключать вручную. Сейчас его уже заменили.
— Ясно… ну что ж, хорошо, что это случилось сейчас, а не потом.
Уже второй загнувшийся на ходовых испытаниях блок. Первый — это оказался электронный блок правого дефлекторного генератора — закоротило четыре дня назад, когда «Викторию» гоняли в экстремальном режиме. И, наверно, не последний.
Много это или мало? Нормально.
Могло это выясниться на верфях? Могло. Но если бы все выяснялось на верфях, ходовые испытания никто бы не проводил. Корабль сразу бы врубал сто процентов реакторной мощности, прыгал в гиперпространство и только его и видели…
— Стоукинс, вы просмотрели отчет по стрельбам?
— Я не видел последних данных, — отозвался инженер. — За эти полчаса.
— Тогда займитесь этим сейчас. Джиллард, передайте ему распечатки. Теперь вернемся к испытаниям в атмосфере, — продолжил Скайуокер. — Я планирую сократить этот этап ровно на двое стандартных суток.
Он оглядел присутствующих, пытаясь прочитать какую-нибудь реакцию на лицах.
Ее не последовало. Офицеры и инженеры с верфей — Рутьес и Стоукинс — уже разучились удивляться.
«Виктория» строилась не для круизов вокруг симпатичных планет. Эта машина умела сжигать леса и испарять озера. Превращать горный массив в груду раскаленных камней.
Они попробовали вчера — раскрошили скалу — и видели результат.
Вначале он вычел из графика испытаний три дня орбитальных прогонов в обычном режиме. Тогда все согласовывалось с Цандерсом. Потом адмирал повел две эскадры на передислокацию, и Скайуокер стал принимать решения сам, ни на кого не оглядываясь. Он полуубедил-полуприказал Карпино составить новый план отладки навигационных систем и артиллерийских стрельб, сократив общую длительность испытаний на два дня.
Война не оставляла другого выбора. С ней приходилось играть в эту игру вычитаний и комбинаций, рискуя людьми и кораблем. За время, прошедшее после старта со спутника Локримии, Скайуокер выиграл у войны уже семь дней.
Он все же решил объясниться.
— В экстремальном режиме все прошло гладко. Так что теперь можно немного увеличить темп. Честно говоря, я не вижу большого философского смысла в новом двухдневном прогоне по орбите. Как вы на это смотрите, господин Рутьес?
— Хм, — инженер прочистил горло. — В принципе, не вижу проблем.
— Отлично. Шликсен, есть у вас что-нибудь новое по истребителям?
— Нет, сэр, — ответил комэск. — Кроме того, что не хватает одного человека для эскадрильи.
— Да, я помню. Вы уже говорили. Это вам сильно мешает?
— Сэр, двенадцать истребителей в эскадрилье — это не просто красивое число. Есть определенные тактики, применяемые в атаке…
— Я знаю, — оборвал его Скайуокер. — Но мне неоткуда взять вам двенадцатого пилота. Придется подождать до Кариды.
* * *
Скайуокер закрыл за собой дверь каюты. Вахта закончилась. Можно было отдохнуть. Прямо сейчас растянуться на кровати и уснуть.
Забыть два часа непрерывной и крайне необходимой болтовни.
Странно, до совещания мне совсем не хотелось спать. Джиллард сегодня все время зевал, подумал Анакин, и теперь я тоже заразился этой сонливостью. А Шликсен, видно, считает своей обязанностью по десять раз жаловаться мне на то, что в эскадрилье не двенадцать человек, а одиннадцать…
Я-то здесь причем? Хотя…
Хотя у нас есть еще один пилот. Алб Берильон, рядовой штрафной роты. Пять наград за боевые заслуги — Шликсену было бы чему позавидовать. Если он на какой-нибудь вылазке отличится, и его досрочно освободят, то есть вернут прежнее звание, надо будет постараться, чтобы штаб не перевел его, а оставил у нас… С другой стороны, я ничего о нем не знаю, и я не могу повлиять…
… не могу! У меня другие дела и обязанности.
Ладно, я подумаю об этом потом. А сегодня…
С минуту Скайуокер разглядывал хронометр. Шесть часов вечера по корабельному распорядку.
Что такое должно было случиться сегодня в шесть часов вечера?
Вспомнил. Он же обещал придти. Да, они договорились.
Попрыгать, поскакать по залу, а между финтами и блоками задалбывать друг друга заумными философскими беседами. Самое время.
Я посижу здесь пять минут, и пойду, решил Скайуокер.
Как только он сел, снял фуражку и прижался затылком к дюрасталевой стене, усталость охватила его еще сильнее. Он поддался ей и, не раздеваясь, растянулся на кровати.
Всякий раз, когда надо было вставать и с трудом продирать глаза, он давал себе обещание выспаться. Никакая Сила уже не помогала — хронический недосып брал свое.
А зевать на мостике капитан не имеет права.
Надо брать пример со Штрима, подумал Анакин. Вот уж кто никогда не зевал, и всегда был свежим и выспавшимся. Разве он когда-нибудь лазил по реакторному отсеку? Осматривал самолично маршевые двигатели и гипердрайв? Нет, потому что вахту в отсеках несут специалисты и техники. Для того, чтобы потребовать отчет существует внутрикорабельная связь. Наконец, есть старший помощник, которого всегда можно послать по разнообразным адресам. А главная забота капитана — украшать мостик своим важным естеством.
Шесть часов вечера и пять минут.
Какая разница. Я и так уже опоздал. Я посплю полчаса, и потом пойду в спортзал. А Кеноби все равно нечего делать — пусть подождет, пусть сам позанимается, наконец…
Да, я посплю полчаса, мне хватит.
Скайуокер привычным движением набрал на хронометре время: шесть часов тридцать пять минут. И, отвернувшись к стене, мгновенно выпал в другую реальность. Чтобы через тридцать минут зуммер возвратил его обратно.
Короткий отдых только раздразнил сонливость.
Анакин заставил себя вскочить с кровати. Одернул чуть помятый мундир. Лучше всего было бы сейчас выпить кофе. Вызвать, что ли, дроида? Ладно, обойдемся.
Скайуокер налил воды из графина. Подержал во рту, облизал губы. Подошел к умывальнику.
На мгновение лицо оживила иллюзия свежести и бодрости, которая сразу же испарилась вместе с капельками воды. Теперь ладони покалывала щетина. Надо побриться — капитан не имеет права не только зевать, но и разгуливать по кораблю со щетиной на щеках.
