— Вот посмотрю, взлетит эта муха на одном крыле или нет, а потом схожу, — ответил Джо и пошел домой.
Вернулся он скоро.
— В ведре нет воды: мать извела последнюю на тыквенную кашу, — сообщил он отцу и снова принялся ловить мух.
Отец хотел было сплюнуть, сказать что-то крепкое, но, тут мы увидели мать — она бежала к нам, крича:
— Трава на выгоне горит!
— И вправду горит, отец‚ — невозмутимо подтвердил Джо.
Отец выкарабкался из колодца, глянул, ахнул и кинулся бежать со всех ног. Мы бросились за ним — все, кроме Джо. Джо бегать не мог. Накануне он пятнадцать миль проехал на лошади без седла.
Подбежав поближе к выгону, отец остановился, чтобы сломать ветку кустарника, но куст попался крепкий. Отец-то спешил на пожар, а кусту торопиться было некуда. Отец выругался, изо всех сил стал тянуть ветку. Ветка наконец обломилась, и он со всего маху брякнулся на спину и яростно выругался.
Отец больше всего боялся, как бы не загорелась зеленая изгородь, ограждавшая наши посевы. Мы гасили огонь, размахивая ветками направо и налево. Когда ветер немного стихал, мы работали особенно усердно. Пекло было страшное, сущий ад! Ветки в руках отца вертелись, словно крылья ветряной мельницы. Как только обгорала одна ветка, он выламывал другую. Нам уже почти удалось подавить пламя, но тут снова поднялся ветер, и огонь рванулся по полю еще быстрее.
— Бесполезно! — сказал отец, бросив свою ветку, отирая мокрый лоб.
Мы тоже побросали ветки и стали молча смотреть, как загорается наша изгородь. После ужина мы снова вышли во двор: изгородь все еще горела.
— А красиво все-таки, правда? — спросил Джо отца.
Отец ничего не ответил. Он был неразговорчив в тот вечер.
Итак, мы решили снова возводить изгородь. Обломком напильника Дэн наточил топор и было принялся с отцом за работу, но подошла мать и сказала, что в доме нет муки. Утром она вытрясла все до последней крупинки, чтобы приготовить на завтрак лепешки. Не удастся достать муки — к обеду хлеба не будет.
Отец призадумался, Дэн пробовал острие топора большим пальцем.
— Может, займешь плошку у миссис Дуайер, пока не достанем?
— Нет, — ответила мать, — сначала надо отдать муку, которую уже задолжали.
Отец снова подумал.
— Может, у Андерсонов?
Мать покачала головой: что толку посылать к ним за мукой? Сегодня утром они обращались к ней, с той же просьбой.
— Как-то надо выкручиваться, — проговорил отец. — Схожу-ка я вечером в лавку. Быть может, что-нибудь выгорит.
Строить изгородь в такой спешке — сущее наказание. Отец рубил толстенные жерди. Шутка сказать, жерди, настоящие бревна! А мы, обливаясь потом, подтаскивали их и укладывали вдоль границ поля. Отец сам работал как вол, но и нам не давал отставать.
— Бросьте по сторонам глазеть! — гаркал он, когда мы смотрели на солнце, стараясь определить, не пора ли обедать. — Нечего время терять. Надо скорее кончать с изгородью да сеять.
Дэн работал изо всех сил, не отставал от отца, пока не уронил себе на ногу тяжелую жердь. Ну и попрыгал же он на одной ноге, ругая проклятую изгородь! Затем стал доказывать отцу, что лучше обнести поле проволокой — это куда быстрее, чем возиться с изгородью‚ которая все равно снова сгорит.
— Колья ведь можно быстро поставить. Не будешь же копаться с ними неделю! — заявил Дэн и стукнул в сердцах палкой по земле.
— Что ты мелешь, мальчишка! — прикрикнул на него отец. — Ну поставим колья, а что толку? Проволоки-то у нас нет!
Тут пришло время кончать работу и отправляться обедать.
За столом никому не хотелось говорить. На одном конце стола мать молча разливала чай, на другом — отец накладывал нам тыквенную кашу и делил остатки холодного мяса. Мать отказалась от своей доли: иначе кому-то из нас мяса не досталось бы.
Не знаю, то ли из-за ссоры с Дэном, то ли потому, что на обед не было хлеба, но отец казался явно не в духе. Он выругал Джо за то, что тот явился к обеду с грязными руками. Джо захныкал и стал оправдываться: чем их было мыть, если Дейв, помывшись сам, выплеснул всю воду? Тогда отец грозно посмотрел на Дейва, а Джо воспользовался этим моментом и подсунул тарелку за добавкой тыквенной каши.
Обед уже подходил к концу; Дэн, все еще голодный, с ехидцей спросил Дейва, не хочется ли ему хлеба. Отец взорвался:
— Наглец! ТЫ еще издеваешься?
— Кто издевается? — невинно спросил Дэн, ухмыльнувшись. — И не думаю.
— Вон! — в бешенстве заорал отец, указывая на дверь. — Вон из моего дома, неблагодарныи щенок!
В тот же вечер Дэн ушел из дому.
Отец обещал лавочнику в течение двух месяцев погасить долг, и тот дал нам в кредит еще один мешок муки.
Один мешок муки! Какую перемену он произвел в нашем доме. Как весело стало! С каким воодушевлением отец снова заговорил о ферме и размечтался о новом урожае!
Прошло четыре месяца. Изгородь уже давно стояла. Мы засеяли десять акров пшеницей, но дожди так и не выпали и не взошло ни единого зернышка.
О Дэне мы ничего не слышали с того дня, как он ушел из дому.
— Негодяй! Покинул меня в тот самый момент, когда мне так нужна была его помощь! — жаловался отец матери. — Сколько лет я батрачил, гнул спину, кормил, одевал его… Вот как отблагодарил он меня! Помяни мое слово: он еще спохватится, прибежит домой!
Ма не сказала о Дэне ни единого плохого слова.
Стояла засуха. Пшеница погибла; отец снова впал в отчаяние.
Лавочник наведывался к нам каждую неделю, напоминая отцу о его долге.
— Я с радостью расплатился бы с вами, мистер Райс, да нечем, — оправдывался отец. — Что я могу поделать? Из камня, как говорят, воды не выжмешь!
Кончились запасы чая. Отец надеялся восполнить их из денег, что ему должен был Андерсон, — отец помогал ему строить изгородь. Но Андерсон сам сидел без гроша, пообещал расплатиться, как только продаст мякину. Узнав, что Андерсон не отдал денег, мать расплакалась. В доме не было ни кусочка сахару, не было даже ниток, чтобы залатать ребятам штанишки.
Без чая стало из рук вон плохо. Вот тут отец показал матери, как готовить самодельную заварку. Отрезав кусок хлеба, он подержал его над огнем, пока хлеб не обуглился, затем положил его в котелок, залил кипятком и дал хорошенько настояться. Отец уверял, что у этой заварки превосходный вкус. Ему она нравилась.
Дейв до дыр износил свою единственную пару штанов; Джо не имел приличной воскресной куртки; у отцовских башмаков оторвались подошвы, и он привязывал их проволокой.
В довершение всего заболела мать. Отец совсем сбился с ног: ухаживал за ней, подбадривал, уверял, что нам непременно когда-нибудь повезет… Но однажды он не выдержал и, призывая бога в свидетели, признался Дейву, что просто голову потерял. Дейв ничем не смог его утешить — он и сам ходил как в воду опущенный. Все у нас стало неладно.
Наступили черные дни. Мать была прикована к постели, отец не отходил от нее, в доме — хоть шаром покати: злой волк — голод стоял на самом пороге. В эти мрачные дни наш Дэн вернулся домой. Карман его был битком набит деньгами, а мешок — засаленной одеждой. Как радовался отец его возвращению, как тряс ему руку! А Дэн без умолку рассказывал об учетчиках шерсти и стригалях-рекордсменах, уговаривал отца бросить все и пойти в стригали, в гуртовщики либо клеймить скот — словом, выполнять любую работу, лишь бы не гнуть спину на ферме и все равно голодать.
Но отец фермы не бросил.
Глава 5. Ночь, когда нас отправили сторожить поле от кенгуру
Дело было в июле. День стоял пасмурный, а когда наступила ночь, пронзительный западный ветер завыл среди деревьев. Эх, и холодно было! Голодные свиньи в свинарнике остервенело дрались за теплый уголок и непрестанно визжали, ну прямо как … свиньи. Мы, конечно, их недокармливали. Несколько десятков тыкв, уцелевших от засухи, до зарезу нужны были нам самим. Коровы и телята ушли со двора искать себе прибежище в горах, а лошади, взъерошенные, словно колючая проволока, уныло перевесили головы через изгородь и глазели на зеленую люцерну. Джо, дрожа от холода, разгуливал в старом отцовском пальто, у которого был только один рукав — другой пришелся по вкусу теленку, когда отец однажды во время пахоты повесил свое пальто на кол в качестве вехи.
— Сегодня, чего доброго, подморозит‚ — сказал отец, втаскивая в комнату огромный чурбан на растопку и обращаясь к миссис Браун, которая сидела на кушетке, совершенно окоченев. Собственно говоря, это был даже не чурбан, а скорее целый ствол дерева. Отцу не приходилось экономить дрова.
Миссис Браун жила у нас уже пять или шесть дней. Старый Браун время от времени ее проведывал, стало быть, ссоры между ними никакой не было. Иногда она кое-что делала по хозяйству, но чаще всего сидела сложа руки. Мы промеж себя все время судачили об этом странном визите, но так ничего и не поняли. Джо даже спросил мать напрямик, но ма сказала, что понятия не имеет, зачем у нас живет миссис Браун. В общем, как выразился Дейв, мы были сыты ею по горло и хотели, чтобы она от нас поскорее убралась. В довершение всего она еще принялась нами командовать, будто имела какое-то право!
