Отец, конечно, ни чуточки не испугался! Он же сам сказал, что не боится. Но перед тем как лечь спать, он все-таки крепко забил костылями окна и двери.
Наутро отец позвал Дейва и Джо.
— Давайте посмотрим, что он там делает.
Джека они нашли в овраге за выгоном. Он «пахал», — сидя верхом на высоком суку срубленного дерева, и каним-то странным хриплым голосом погонял воображаемых лошадей:
— Э-гей, н-но-оо, Капитан! Шевелись, Тайди! Н-но-о!
Отец остановился как вкопанный.
— Ни черта не пойму‚ — пробормотал он. — Неужто парень и впрямь рехнулся?
Дейв безмолвствовал. Джо дрожал.
Они стояли и слушали. Замогильный голос Джека, доносившийся из оврага, отдавался в окрестных холмах; испуганные птицы стаями носились в воздухе; все это производило довольно зловещее впечатление.
— Да чего мы его боимся? Надо просто прогнать его отсюда, вот и все, — проговорил отец, но в голосе его слышалась дрожь, которая показалась Дейву подозрительной.
— Интересно, узнает он нас сейчас или нет? — И отец крикнул: — Эй, Джек!
Увидев нас, Джек моментально слез с дерева. Для Дейва этого было вполне достаточно. Он тут же дал тягу. Отец и Джо последовали его примеру. Быстрее бегать им не приходилось. Объятый ужасом, Джо с воплем ухватился за отцовскую рубашку, раздуваемую ветром:
— Отцепись! Отпусти меня! — задыхаясь, крикнул отец, стараясь стряхнуть с себя мальчугана. Но Джо верил в своего родителя, как в бога, потому вцепился в него еще крепче.
Отбежав на приличное расстояние, Дейв оглянулся; убедившись, что Джек их не преследует, остановился и стал подсмеиваться над отцом и братом.
— Уф! — сказал отец, с трудом переводя дыхание.
А немного отдышавшись, набросился на Дейва:
— Ну и осел же ты! Уф-ф! Чего ты бросился бежать?
— Чего я побежал? А ты чего побежал?
— Что? — И отец смело повернул обратно. — А ты, — сердито сказал он Джо, — не смей больше за меня цепляться, не то я тебе так всыплю, долго будешь помнить! Марш домой и залезай под кровать, если ты такой трус.
Джо поплелся сзади. Подойти к Джеку отец решился лишь после длительных переговоров под прикрытием толстого поваленного дерева. Джек не проявил никакого желания покуситься на чью-либо жизнь и спокойно позволил увести себя и запереть в сарае.
Несколько дней он просидел в сарае под замком; когда кто-нибудь из нас подходил к двери или подглядывал в щели, он спрашивал:
— Мой отец еще там?
— Твой отец, приятель, давно уже умер и лежит в могиле!
— Да, но он снова ожил. Миссус держит его у себя. — И Джек кивал в сторону дома.
Когда отца не было поблизости, Джо подбегал к сараю и кричал в щелку:
— Твой отец пришел, Джек!
И Джек начинал выть и метаться, как затравленный зверь в клетке, глаза его готовы были выскочить из орбит, а Джо мчался домой и сообщал матери:
— Джек вырвался из сарая!
Бедная женщина всякий раз чуть не умирала на месте.
Но однажды Джек действительно вырвался из сарая. Мать и Сэл в это время гладили белье. Джек открыл дверь и вошел в комнату с топором на плече.
Бросив утюги, женщины испуганно забились в угол да так и оцепенели, даже крикнуть не могли со страха.
Не обращая на них никакого внимания, Джек, крадучись, на цыпочках, прошел к двери спальни и заглянул туда. Секунду постояв, Он схватил топор обеими руками, с диким криком ринулся в комнату и так двинул топором по зеркалу, что оно разлетелось на мелкие кусочки.
Внимательно обследовав все осколки, лежавшие на полу, он спокойно сказал:
— Вот теперь он умер по-настоящему.
И как ни в чем не бывало отправился вкапывать столбы.
Прожил Джек у нас до конца своей жизни. Такого безответного труженика отец никогда еще не видывал. Он работал с утра до ночи, не признавая ни праздников, ни воскресений. Ни друзей, ни знакомых у него не было. Жил он все в том же сарае, питался мясом да еще чем придется: жалованья никогда не требовал. Имя его так и оставалось нам неизвестным. Мы его знали Джеком, а соседи дали ему прозвище «Полоумный Джек».
Глава 8. Охота на кенгуру
Как мы ждали всегда воскресенье! Это был большой праздник — день развлечений и охоты. Нам всегда не терпелось поскорее дожить до него. Но однажды нам показалось, что оно никогда не наступит, — чем больше мы ждали этот день, тем дольше тянулось время.
Фермеры держали совет и порешили объявить войну кенгуру; охота была назначена на ближайшее воскресенье. Вообще-то все наши соседи каждое воскресенье охотились на кенгуру, но в одиночку и «на своих двоих» это все-таки было утомительно. А теперь затевалась грандиозная конная охота. Вся округа должна была собраться у нас, в Шингл-Хат, и отсюда отправиться в путь. Что это было за сборище — настоящий цирк! Какое множество разномастных кляч! Сколько всяких разнообразных седел и уздечек! Какая разношерстная свора тощих, поджарых, хромоногих собак!
Мы еще не был готовы, а у ворот нас поджидала целая кавалькада. Двор заполнила свора собак. Одна погналась за курицей, другая перекусила ногу свинье, а дружное собачье трио загнало на персиковое дерево кошку: какой-то пес — его, видно, мучила жажда — забрался на бочку с водой и любовался собственным отражением; целая свора голодных шавок кинулась в дом и стала тявкать на мать, чтобы она открыла им шкаф с продовольствием.
Отец спустил с привязи трех наших собак. Как они радовались свободе — ведь целую неделю они просидели голодными па цепи. Отец сказал, что собак никогда не следует перекармливать. Он хорошо изучил собачьи нравы на псарне деда еще на родине, в Англии, и был убежден, что голодная гончая — самая лучшая. Если верить этому, наши псы должны были обогнать курьерский поезд.
Блистая чистыми штанами, Дейв выехал со двора на доброй старушке Бесс, свежей, ухоженной и готовой рвануться как ветер. Дело оставалось лишь за отцом. Он еще канителился возле своего Фермера. Конечно, Фермер был далеко не скакун, а просто рабочая лошадь, но сейчас на нем была уздечка с сыромятными поводьями и старенькое седло с одним крылом. Отец за что-то отчитывал Джо, а люди терпеливо ждали, и у ворот стоял веселый и оживленный гул голосов. Наконец появился отец верхом на Фермере; позади него сидел Джо, поспешно утирая кулаками катившиеся слезы.
Ура! Наконец-то мы тронулись в путь. Дейв и Пэдди Мелони возглавляли кавалькаду. Путь лежал вдоль педножия Мертвой горы, через выгон Смита. Тут нам пришлось преодолеть небольшое препятствие — проволочную изгородь. Пэдди накинул куртку на проволоку и перепрыгнул на своей кобыле через изгородь — он был отличный наездник! Остальные спешились и, пригнув палкой верхние нитки проволоки, осторожно провели своих лошадей через ограду. Когда очередь дошла до нашего Фермера, он заколебался. Отец все же его уговорил; Фермер медленно занес ногу над изгородью‚ как бы нащупывая, куда поставить копыто, но так и застыл. Джо все еще сидел на крупе. Отец изо всех сил тянул Фермера за поводья. Фермер вознамерился убрать ногу назад. Отец этому решительно воспротивился, и тут Фермер зацепился копытом за проволоку и окончательно заартачился. Оп захрапел, стал осаживать назад, но отец продолжал тянуть в свою сторону. На помощь отцу подбежали Андерсон и дядюшка Браун. Вся троица, упершись каблуками и землю и откинувшись назад, стала тащить Фермера за поводья. Джо струхнул и, вцепившись в седло, завопил:
— Пустите, я слезу!
— Держись крепче! — крикнул Пэдди Мелони, перескакивая через изгородь. — Крепче держись! — И он что было силы пнул Фермера сзади. Потом он еще хвастался, что «наскипидарил Фермеру хвост». Но и это не помогло. Пришлось вторично наподдать. Фермер все упирался и тянул назад. Пэдди огрел его в третий раз. И вот тут с головы Фермера сорвалась уздечка; отец, Андерсон и дядюшка Браун шлепнулись по одну сторону изгороди, а Фермер и Джо кубарем полетели по другую. Люди, прислонившись к своим лошадям, надрывали животы от смеха.
— Упрямая скотина! — рявкнул отец, поднимаясь с земли и потирая спину.
Фермера поймали и вновь подвели к изгороди. На этот раз он взял барьер, вскинув при этом ноги выше, чем следовало, и если бы дядюшка Браун вовремя не уклонился, он еще тогда мог бы стать покойником.
Немного погодя охотники напали на след кенгуру. Это вызвало всеобщий восторг и энтузиазм. Целое стадо! Но кенгуру ускакали прочь. За ними бросились собаки, за собаками Пэдди Мелони и Дейв. Остальные последовали с разной скоростью, кто как мог.
И надо же было собачьей своре избрать своей жертвой из всего стада только одного кенгуру, притом самого дохлого и облезлого! Не кенгуру, а мощи! Но собаки не хотели его упускать. Целую милю, а то и больше, злополучное животное улепетывало от собак, не подпуская их близко; но, когда дорога пошла в гору, расстояние между ними стало быстро сокращаться. Еще несколько секунд, и все было бы кончено, как вдруг, откуда ни возьмись, старая овца, набитая идиотка, из стада местного скваттера, с которым фермеры давно не ладили. Так вот, эта ковылялка выскочила из-за куста наперерез Полосатому, несущемуся впереди всей своры. Полосатый всегда предпочитал баранину мясу кенгуру; прекратив погоню, он кинулся на овцу, за ним бросились остальные собаки. Пэдди Мелони спрыгнул с лошади и стал разгонять собак. К нему присоединились другие подоспевшие охотники. И когда дядюшка Браун оттащил за лапы последнего пса, от овцы остались только рожки да ножки.
