Отдыхающий остается в еще большем недоумении, а друзья с наслаждением, смакуя, пьют пенящееся холодное пиво.
— Как говорится, жить хорошо! — провозглашает Трус.
— Но хорошо жить — еще лучше! — добавляет Балбес.
За дверью с табличкой «Заведующий райкомхозом тов. Саахов Б. Г.» — солидный служебный кабинет. Как это ни странно, здесь происходит темпераментный базарный торг. Участники его — сам товарищ Саахов и совершенно неузнаваемый сейчас его шофер Джабраил. Шофер держится более чем независимо.
— Обижаешь сиротку, — говорит он. — У нее же, кроме дяди и тети, никого нет... Двадцать пять!
— Это неправда! — спокойно возражает товарищ Саахов. — Я высоко ценю твою уважаемую племянницу, но всему есть предел. Восемнадцать.
— Ну имей же совесть! Ты же все-таки не козу получаешь. А жену, и какую: студентка, комсомолка, спортсменка, красавица... И за все это я прошу двадцать пять баранов. Даже смешно торговаться. — Обиженный Джабраил отворачивается.
— Аполитично рассуждаешь, — возмущается товарищ Саахов, — клянусь, честное слово! Не понимаешь политической ситуации. Ты жизнь видишь только из окна моего персонального автомобиля, клянусь, честное слово! Двадцать пять баранов в то время, когда наш район еще не полностью рассчитался с государством по шерсти и мясу...
— А ты не путай свою личную шерсть с государственной! — дерзко возражает Джабраил.
Товарищ Саахов встает и переходит на официальный тон:
— А я, между прочим, товарищ Джабраил, сюда и поставлен, чтобы блюсти государственные интересы. Садитесь пока!..
Испуганный Джабраил послушно садится в кресло.
— В общем, так, — подытоживает Саахов. — Двадцать баранов.
— Двадцать пять, — неуверенно еще упрямится Джабраил.
— Двадцать, двадцать! — отмахивается Саахов. — Холодильник «Розенлев»...
— Что?
— Финский, хороший... Почетная грамота...
— И бесплатная путевка, — подсказывает алчный Джабраил.
— В Сибирь! — иронически охлаждает Саахов его притязания.
— Ну, хорошо, — вздыхает Джабраил, и высокие договаривающиеся стороны ударяют по рукам.
Итак, сделка заключена. Но на пути к ее осуществлению есть одно непреодолимое препятствие — сама Нина. Именно поэтому голос Джабраила звучит не очень уверенно:
— Значит, так: жених согласен, родственники тоже, а вот невеста...
Саахов понимает его сомнения и дает им свою собственную оценку:
— Да. Плохо мы еще воспитываем нашу молодежь. Очень плохо! Удивительно несерьезное отношение к браку.
— А кто вообще спрашивает невесту? — вдруг вспыхивает Джабраил. — Мешок на голову — и через седло!
Товарищ Саахов молчит. Пауза затягивается. И Джабраил уже начинает пугаться, не хватил ли он лишнего по линии так называемых пережитков феодализма. Однако неожиданно для него товарищ Саахов одобрительно кивает:
— Да, это верно, очень правильное решение. Только я лично к этому не буду иметь никакого отношения.
— Нет, не беспокойтесь, — радостно подхватывает получивший санкцию начальства Джабраил. — Это сделают совершенно посторонние люди.
— И не из нашего района, — уточняет товарищ Саахов.
— Ну конечно! — Джабраил соглашается и на это.
Танцплощадка. Перед входом — написанное от руки объявление:
ШКОЛА ТАНЦЕВ.
ПЛАТА ПО ТАКСЕ.
ТАКСА: 1 РУБ.
У входа на площадку за маленьким столом сидит Трус. Гремит музыка из магнитофона «Яуза». Трус в ритме твиста пересчитывает рубли, полученные по таксе.
Воровато оглянувшись, он незаметно бросает одну рублевую бумажку в шляпу и надевает ее на голову.
— Стоп, стоп! — раздается голос Бывалого.
Трус испуганно выключает магнитофон.
Преподаватель Бывалый обращается к учащимся, желающим овладеть классическим твистом.
— Это же вам не лезгинка, а твист! Показываю все сначала. Носком правой ноги вы как будто давите окурок... Второй окурок давите носком левой ноги... Теперь оба окурка вместе. Демонстрирую... Раз, два! Раз, два!
А около объявления школы танцев уже стоит Джабраил. По его лицу видно, что его осенила некая идея.
СЕАНС ОДНОВРЕМЕННОЙ ИГРЫ
ПЛАТА ПО ТАКСЕ.
ТАКСА: 1 РУБ.
Этот плакат висит при входе в базарные ряды, а пустые прилавки рядов превращены в места для участников сеанса. Они сидят по одну сторону прилавка, а вдоль другой степенно и сосредоточенно ходит гроссмейстер — Балбес.
Балбес играет действительно гроссмейстерски. Видимо, он отдал этому занятию лучшие годы жизни. Он легко выигрывает, автоматически смахивая рубли с прилавка в карман.
И лишь в одном случае — перед ехидным старикашкой — он несколько задумывается. Затем Балбес решительно делает ход и говорит:
— Рыба!..
Оказывается, наш гроссмейстер дает сеанс одновременной игры не в шахматы, а в домино, то есть в «козла». От этого доходного занятия его отвлекает пронзительный автомобильный сигнал. Он оборачивается и видит, что в красной машине сидят его друзья и Джабраил. Балбес поспешно присоединяется к своим коллегам.
Джабраил нашел подходящих исполнителей для своей операции — людей, готовых на все и, как велел товарищ Саахов, «не из нашего района».
Бодро напевая модный мотивчик, Балбес загоняет во двор Джабраила двадцать баранов. Бывалый тащит на своей могучей спине финский холодильник «Розенлев». Трус, избегающий физических нагрузок, дает общие указания: «Не кантуй!», «Ставь на попа!» и т. д.
— Баранов в стойло, холодильник в дом! — командует Джабраил.
Но все это неожиданно привалившее богатство, как видно, совсем не радует Саиду, его жену, тетю Нины.
— Продал! — укоризненно говорит она мужу.
— Это мое дело, — нагло отвечает Джабраил, вдруг он замечает, что Саида направляется к калитке. — Ты куда?
Он преграждает ей дорогу и решительно задвигает засов.
— Иди домой! — приказывает он, подавляя мятеж жены в самом зародыше.
— Ничего у тебя не выйдет, — говорит Саида, — Украсть такую девушку...
— Спортсменку, комсомолку... — издевательски продолжает Джабраил.
— Между прочим, — вмешивается в их разговор Балбес, — в соседнем районе жених украл члена партии.
А сама Нина и не подозревает, что она уже продана и даже оплачена. Она сейчас находится в горах на альпинистской тренировке. Вместе с ней тренируется начинающий альпинист Шурик.
— Ну, Саша, вы делаете поразительнейшие успехи, — с улыбкой говорит она своему ученику.
— Это ерунда. Пустяк, страховка, — не без гордости отвечает Шурик.
— Ну что ж, даю задание более сложное — упаковаться в спальный мешок... и как можно быстрее.
Нина включает секундомер и командует:
— Начали!
Сначала Шурик пытается надеть мешок через голову. Потом встает в него и начинает натягивать мешок, как брюки, но «молния» оказывается сзади. Тогда Шурик поворачивается внутри мешка и, стоя, «упаковывается», затянув «молнию» до шеи.
— Готов! — рапортует он.
— А спать вы стоя будете? — смеется Нина и показывает секундомер. — Время!
Спеленатый Шурик пытается лечь. Но, увидев, что кругом камни, он короткими прыжками направляется к альпийскому лужку. Не дойдя до цели, он спотыкается о камень.
— Осторожнее! — кричит Нина.
Увы, поздно. Шурик падает и со все возрастающей скоростью катится вниз по склону. Нина вскрикивает, бросается за ним, по не успевает. Шурик докатывается до края поляны и летит в обрыв...
К счастью, на отвесной каменной стороне обрыва кое-где пробиваются живучие горные деревца. На одном из них и повис мешок с Шуриком, зацепившись за сук. При ближайшем рассмотрении оказывается, что Шурик висит вниз головой, как спящая летучая мышь. Положение осложняется еще и тем, что по дну пропасти протекает быстрая и шумливая горная река.
Над обрывом появляется встревоженная Нина.
— Держитесь, Шурик. Сейчас я вас вытяну... — кричит она.
Шурик кашляет, сук трещит и слегка надламывается. Шурик с беспокойством косится на коварный сук. Вдруг Шурик чихает. Сук ломается, и мешок шлепается в воду.
С веревками к обрыву подбегает Нина. Она видит, как быстрый горный поток увлекает спеленатого Шурика, вертит его на водоворотах, крутит на перекатах, обдает кипящей водой.
А он, видимо, примирился со своей судьбой и задумчиво смотрит на вертящиеся над ним белые облака...
Ниже по течению реки Балбес, зачерпнув ладонью воду, с наслаждением пьет ее. Вдруг он замечает несущийся мешок с Шуриком. Балбес быстро задирает майку, кажется, вот он сейчас разденется и бросится в воду. Но нет, он только почесал бок, опустил майку и скрылся за скалой.
Должно быть, он заметил Нину, бегущую по берегу вслед за плывущим Шуриком.
Горный поток столь стремительно уносит мешок, что Нина вряд ли догнала бы его, если бы он сам вдруг не остановился, застряв между двумя камнями на порожистом перекате в середине реки.
