– Я провел следствие, Морган. То, что ты послал против скромного адвоката двух головорезов, и то, что ты приложил столько сил, чтобы прибрать к рукам ранчо Пруденс, меня удивило и заставило хорошо поработать.
Не в силах вымолвить ни слова, Морган подошел к шкафу и трясущимися руками налил себе виски.
– Вам будет трудно доказать это в суде, – подал он наконец голос и опрокинул виски в рот. – Коуди мертв, и никаких доказательств относительно ранчо не сохранилось. Все в долине знают, что оно принадлежит мне.
Брок подумал, что поступил правильно, не взяв с собой тетрадь, в которой содержалась нужная информация.
– Вы знаете, Морган, что я неплохой адвокат. Я в курсе, что брат Коуди, Роберт, вел все его юридические дела. И об этих делах он оставил записи.
Заметив, что лицо Моргана бледнеет все сильнее, Брок продолжил:
– Я знаю, что вы брали эту землю в аренду. Официальное же право собственности принадлежит Пруденс Даниелс.
Морган опустился в кресло; на его лицо легла тень усталости и безнадежности.
– Я считал, что после смерти Коуди об этом никто не узнает. Обычно я отсылал свою ежегодную плату Роберту Дэниелсу в Денвер.
– И после смерти Коуди вы перестали платить совсем.
– Пруденс ничего не знала об этом, – объяснил Морган. – Коуди ничего ей не сказал. Кроме того, это была заброшенная, пустынная земля; именно я превратил ее в самое большое скотоводческое ранчо по эту сторону Скалистых гор.
– Вы сделали это с помощью краж, лжи и подлога.
Морган потупил взгляд, на его лице читалось чувство вины.
– Я никогда не вел дел с Пруденс нечестно. Она была предметом моего обожания. Но я боялся, что придется платить. И решил изгнать ее из этих краев. К тому же у меня мало источников для скота. У Пруденс же воды больше, чем ей нужно.
– А вы не просили ее поделиться? Может, заплатить за воду было бы проще?
С поникшими плечами сгорбившийся Морган выглядел как побитая собачонка. Брок даже почувствовал что-то похожее на жалость. Морган проиграл и знал это. Возможно, это достаточная месть, подумал Брок. Для людей с такими амбициями, как у Моргана, проигрыш подобен смерти. Вряд ли ему доводилось когда-либо в своей жизни переживать что-то подобное.
– Что ты намерен делать? – спросил Джекоб. – Догадываюсь, что Пруденс потребует свое добро обратно.
– В этом не было бы ничего удивительного, если вспомнить, сколько ты ей причинил бед.
– Я бы хотел ей все это как-то компенсировать. Все-таки Коуди Даниелс был мне другом.
– Коуди Даниелс перевернулся бы в гробу, если бы узнал, как ты поступаешь с его дочерью.
Морган кивнул:
– Коуди пустил бы пулю мне в голову. Он был на это способен.
– Это стоящая мысль, Морган, но, на мой взгляд, грубоватая. Думаю, будет достаточно ваших письменных признаний и письменного же обещания, что вы никогда не нанесете больше Пруденс Даниелс вреда, так же как и никому с ее ранчо.
– Значит, ты не хочешь возбуждать против меня дело? – удивился Морган. В его голосе звучала надежда.
– Не вижу, какая от этого будет польза. Жадность когда-либо охватывает каждого человека. Только большинство людей все же понимают, что она может нанести громадный вред им самим. Нет, я бы предпочел другую форму наказания.
– Все. Все, что ты хочешь. Только скажи.
– В дополнение к письменному обязательству ты должен будешь вернуть Пруденс все деньги за аренду земли. – Мгновение Морган смотрел на Брока непонимающими глазами, затем его лицо позеленело. Видимо, он успел подсчитать, какую это составит сумму. – Конечно, при аренде в будущем ежегодные платежи возрастут.
Морган молча кивнул.
– Также ты компенсируешь стоимость скота, который был украден или убит.
– Будет сделано.
– И последнее условие, которое может тебе показаться более трудным, чем все остальные, вместе взятые. – Брок на секунду замолчал, глядя на Моргана. – Ты должен пообещать, что сделаешь предложение миссис Арабелле Поттс и женишься на ней не позже, чем через шесть месяцев.
Джекоб от изумления разинул рот и схватился за сердце:
– Жениться? Но зачем тебе это?
– Это редкая женщина, женщина с умом и здравым смыслом. Женщина с деловой хваткой.
Женщина, которой в жизни не повезло – она имела несчастье тебя полюбить.
По выражению лица Моргана было видно, что такие условия его не устраивают. Брок ткнул в него пальцем:
– Либо принимай все условия, либо отказывайся от всех. Женитьба или тюрьма. В любом случае твои узы окажутся пожизненными.
– Завтра я доставлю все деньги и привезу письменные обязательства.
У Брока вопросительно поднялась бровь.
– А как насчет миссис Поттс?
Морган покачал головой, в его голосе слышалось отвращение:
– Она со мной даже не разговаривает. Это займет немного больше времени.
– Я знаю, как трудно иметь дело с женщинами, и потому даю тебе срок до послезавтра.
– Но что, если она скажет «нет»? – спросил Джекоб, провожая Брока до двери.
– На твоем месте я опустился бы перед ней на колени и стал умолять. Поскольку, если она скажет «нет», ты проведешь остаток своих дней в тюрьме. Доброй ночи, Морган.
Брок поправил шляпу и вышел в ночь.
В гостиной в ожидании Брока собрались все. Слим и Барт коротали время за шашками; Шорти помогал Элизе перематывать шерсть; Мэри, Уилл и Лорел устроились у камина, играя с Би-Джеем; Моуди и Сара сидели за столом, размышляя над тем, каким будет их будущий дом, Пруденс же застыла у окна, напряженно прислушиваясь, не раздается ли топот копыт.
Внезапно все услышали, как распахнулась входная дверь. Затем до них донеслись звуки шагов и скрип половиц.
– Слава Богу! – воскликнула Элиза, когда в комнате появился Брок. – Еще пять минут, и нос Пруденс примерз бы к стеклу.
Брок улыбнулся:
– Вот как? – Он подошел к неподвижно стоящей у окна Пруденс. – Я вернулся, Рыжая.
Она так обрадовалась его появлению, что, забыв обо всем, бросилась ему на шею.
– Я уже не чаяла увидеть тебя живым.
Брок почувствовал, что теряет контроль над собой. Ощущение близости Пруденс ударяло в голову, как шампанское, но все же он взял себя в руки.
– Как видишь, напрасно. Разочарованная его холодным тоном, Пруденс разжала объятия и опустилась на подушку у камина.
– Мы очень на тебя рассердились, когда узнали, что ты поехал к Моргану один, – заметил Шорти, нетерпеливо сбрасывая с рук пряжу. Бог дал тебе башку для того, чтобы ты ею думал, а не для того, чтобы в нее стреляли из револьвера.
– Мортимер! – осуждающе воскликнула Элиза. – Такой язык в дамском обществе!
Шорти смутился, но большей частью от того, что Элиза снова назвала его Мортимером.
