— Мне кажется, ты не прав. Он слишком горд, чтобы показывать вам свои чувства, но это не значит, что их у него вовсе нет.
Мартин пожал плечами и вдруг спросил:
— Когда он приходил? И что ему было надо?
— Приходил, чтобы извиниться.
— Извиниться? За что?
Она, запнувшись, ответила:
— Мы немного… поссорились по пути домой.
— Из-за меня?
Она колебалась. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы он прекратил свои расспросы и оставил ее в покое.
— Только не говори, что мой праведник-братец попытался за тобой приударить! — шутливо заметил Мартин, а когда она покраснела еще гуще, расхохотался: — Так это правда! Вот теперь я все знаю! Подожди, я ему задам перцу!
Мэри испуганно вскочила:
— Если ты скажешь ему хоть слово, я перестану с тобой разговаривать, Мартин!
— Ради бога, Мэри! Чего ты так всполошилась?
— Ты знаешь, как он ненавидит любые сплетни. И к тому же, — вылетело у нее вдруг, — он всего-то разок поцеловал меня, да и то больше со зла.
— Странная причина для того, чтобы поцеловать хорошенькую девушку, — заключил Мартин и полез в карман за платком. Когда она вытерла слезы, он заглянул в ее расстроенное лицо. — Почему ты так расстроилась, Мэри? — спокойно спросил он. — Или ты влюбилась в Ричарда?
Вместо ответа, она отвернулась. Мартин повернул ее к себе и слегка потряс за плечи.
— Скажи, что это неправда, Мэри! Ты — моя девушка, а не Ричарда!
— Я — ничья девушка, — печально ответила Мэри. — И твоему брату я совершенно не нужна.
— Но он-то тебе нужен, — с горечью сказал Мартин. — А теперь ты пыталась дать мне понять, что у меня никаких шансов не осталось.
— Мартин, я никогда не считала, что ты серьезно ко мне относишься. Мы были просто приятелями, и не более того.
— А я уже начал серьезно подумывать о браке, но мне и в голову не могло прийти, что Ричард… Что ж, я сам виноват. Прощай, Мэри. Надеюсь, мы еще увидимся.
Он ушел, а она еще долго сидела в кресле, чувствуя себя глубоко несчастной. Оказывается, легкомысленный красавец Мартин хотел на ней жениться? Конечно, она его обидела отказом, но была уверена, что скоро он утешится. Ему не привыкать менять подружек.
Эх, быть бы ей такой, как Мартин! Тогда бы она очень скоро забыла о Ричарде.
Интересно, как Ричард поведет себя с ней, когда они встретятся в понедельник утром?
Но он повел себя как совершенно посторонний человек, лишь холодно кивнув, когда она появилась в операционной.
В последующие несколько недель его отношение было вежливым, но отчужденным. Наверно, его мучило сожаление о том, что он открылся перед девчонкой. Тот вечер в Глиндеборне теперь казался Мэри сном.
Наступил июль. Родители Мэри наконец вернулись из Канады. Они прибыли в субботу. В тот день Мэри как раз дежурила, а уже в воскресенье они приехали навестить дочь.
Выглядели они прекрасно, и Мэри была очень рада видеть их отдохнувшими и посвежевшими. Зато миссис Хантер сразу озабоченно воскликнула:
— Как ты похудела и побледнела! Да и вид у тебя усталый…
— Много работы, — коротко объяснила Мэри.
Они сидели за обедом в докторской столовой. Неожиданно дверь открылась, и вошел мистер Кохрейн.
Он извинился:
— Простите за беспокойство. Я оставил где-то свои записи. А, вот они.
Мэри представила его родителям. Кажется, он не прочь был задержаться. Уселся рядом и выпил вместе с ними кофе. Вдруг выяснилось, что они с доктором Хантером учились в одном медицинском колледже. Они пустились в воспоминания о студенческих днях. Было совершенно очевидно, что оба очень понравились друг другу.
Услышав, что они только что вернулись из Канады, мистер Кохрейн обратился к Мэри:
— Почему вы не сказали мне? Я бы освободил вас вчера от дежурства.
— Мне не хотелось просить, потому что замену найти было бы трудно.
— Мы бы справились. Незаменимых людей нет. — Он снова обратился к родителям Мэри: — Ваша дочь добросовестно и усердно работает. Пожалуй, даже слишком усердно.
— Это заметно. Она выглядит очень усталой.
Мистер Кохрейн лукаво взглянул на Мэри:
— Это я ее муштрую. По правде говоря, когда она впервые здесь появилась, я не был уверен, что она выдержит.
— Мне бы хотелось, — запальчиво заявила Мэри, — чтобы вы перестали меня обсуждать в моем присутствии.
Он засмеялся и стал прощаться. Когда он ушел, доктор Хантер заметил:
— Славный парень. Но послушай, дорогая, — он вдруг озадаченно посмотрел на Мэри, — неужели это тот самый доктор Кохрейн, о котором ты писала? Ну, о том, что он невыносимый сухарь и придира?
Мэри покраснела, стараясь не смотреть на родителей.
— Значит, он исправился за последнее время. Впрочем, наверное, просто старался произвести на вас хорошее впечатление.
— Он не похож на человека, который любит притворяться, — заметил отец. — Кажется, он здесь всеми командует?
Но даже мистер Кохрейн был вынужден следовать некоторым больничным правилам. Раз в год устраивался благотворительный ужин. Состоялся он и этим летом. На ужине Мэри с удивлением обнаружила доктора Кохрейна в углу около стола с закусками. Он стоял, мрачно озираясь по сторонам, в плотной толпе.
— Ненавижу эти сборища, — пробормотал он. — Но, к сожалению, все обязаны присутствовать.
— А мне кажется, здесь весело. Половина гостей — бывшие пациенты. Радостно видеть их в добром здравии.
— Вам весело, — проворчал он. — К вам-то не пристают нудные старухи в нелепых шляпках!
Мэри хихикнула:
— Издержки вашей популярности!
Он невольно улыбнулся в ответ.
Кристин Уортон была, разумеется, одним из организаторов этого мероприятия и явно гордилась своей ролью. Мэри видела ее издалека и старалась держаться в стороне. Но Кристин неожиданно сама возникла около них.
— Ричард, как тебе не стыдно! Почему ты прячешься ото всех? Леди Хантли жалуется, что до сих пор не смогла тебя увидеть.
— Я сейчас к ней подойду, — неожиданно кротко согласился он, — только положу свои пакеты в машину. — Он кивнул Мэри: — Не уходите. Я привез вам несколько пластинок — опера «Фиделио». Вы говорили, что не слышали ее.
Мэри была тронута его вниманием. Оказывается, он не забыл их разговора в тот далекий вечер. Но миссис Уортон тут же испортила ей всю радость.
— Какая умница наша доктор Хантер, — насмешливо пропела она, когда Ричард отошел и не мог ее слышать.
Удивленная ее тоном, Мэри спросила:
— О чем вы?
— Вы ловко подыгрываете мистеру Кохрейну. Разве это не умно?
